Зачем Госдепу США политические консультации с тайваньским режимом?

На днях, 12 сентября, не особенно заметно для международной общественности и без крупного информационного резонанса, произошел важный и крайне негативный перелом ситуации в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). В Тайбэе, административном центре непризнанной так называемой «Китайской республики», как называет себя островной режим Тайваня, прошли первые в истории консультации с участием представителей США и местной администрации.

Заявленная повестка — «демократическое управление» в Индо-Тихоокеанском регионе (ИТР). Консультации носили официальный характер, о чем свидетельствует размещение соответствующего отчета на официальном сайте американского Государственного департамента. Авторство публикации принадлежит Скотту Басби, заместителю помощника госсекретаря по вопросам демократии, прав человека и труда, который на этих консультациях возглавлял американскую делегацию. Отметим, что само ее прибытие на Тайвань, осуществленное вразрез с якобы признаваемым американской администрацией принципом «одного Китая», то есть принадлежности острова единому Китаю и его неразрывности с материковой частью страны, не согласовано с Пекином и потому незаконно. Сочетание этой незаконности с апелляцией американской стороны к принципам демократии и прав человека наглядно демонстрирует непреходящую приверженность официального Вашингтона «двойным стандартам», а как это проявляется на практике, мы покажем дальше. Становится понятным, что провокация, устроенная на тайваньском направлении Дональдом Трампом вскоре после избрания президентом США, но еще до вступления в должность, когда он взял, да и позвонил тайваньскому «президенту» Цай Инвэнь, представляющей непримиримые к КНР «демократические» силы, не была случайностью, а являла собой своеобразную демонстрацию намерений. Стоит ли удивляться, что все годы пребывания Трампа у власти эта провокационная линия, когда на словах признается принцип «одного Китая», а на деле тайваньскому режиму, несмотря на его откровенно сепаратистские амбиции, продается оружие, вблизи мятежного острова проводятся совместные маневры, а американские эсминцы заходят в Тайваньский пролив, проводится неукоснительно.

Несколько слов об истории вопроса. У нее две стороны. Первая связана с международным статусом Тайваня. Когда в 1944—1945 годах создавалась ООН, в Китае у власти официально находится режим Чан Кайши, который и был привлечен в Совет Безопасности как один из учредителей организации. В первый день октября 1949 года гражданская война между этим гоминьдановским режимом и Красной армией сил КПК закончилась победой последних, и была провозглашена КНР, которой вскоре исполняется 70 лет. В последующие годы СССР много раз требовал от США и их сателлитов по НАТО признать право КНР на статус постоянного члена Совета Безопасности ООН, но всякий раз Запад эти усилия советской стороны торпедировал. И кресло в Совбезе оставалось за сепаратистским режимом, который никого, кроме своих лидеров, не представлял. В 1971 году, в канун визита в Китай президента США Ричарда Никсона, на фоне обострения советско-китайских отношений, США согласились признать существующее положение вещей. После того, как КНР заняла законное место постоянного члена Совбеза, тайваньский режим, встав в позу, покинул ряды ООН. Точнее, добился того, чтобы его оттуда исключили. В 1979 году последовал разрыв дипломатических отношений США с Тайванем и установление их с КНР. Вместе с этим прекратил действие заключенный Вашингтоном и Тайбэем в 1954 году Китайско-американский договор о взаимной обороне. Однако вместо него крайне реакционные круги США во главе с неудачливым кандидатом в президенты «бесноватым» сенатором-антикоммунистом Барри Голдуотером пролоббировали принятие паллиативного Закона об отношениях с Тайванем, который явочным порядком, по сути, сохранял американские гарантии тайваньским мятежникам.

Вторая сторона истории вопроса, практически современная, связана с самим термином «Индо-Тихоокеанский регион», которая употреблена Госдепом применительно к недавним консультациям в Тайбэе. Мы привыкли к термину «АТР» — Азиатско-Тихоокеанский регион, однако в США на вещи смотрят иначе, и связано это с особенностями военной стратегии Вашингтона с тех пор, когда он, уже в 2010-х годах, попытался разыграть против усиливающегося Китая «индийскую карту». И установил с Дели тесные отношения, в том числе в военно-политической и военно-технической сфере. Тогда и родилась геополитическая формула «Индо-Пасифики» («Индо-Тихоокеании»), конечной целью которой в США установили формирование широкого партнерства и, главное, «объединение сил» на пространстве от Индии до США и от Японии до Австралии. Америка в рамках этой концепции провозглашалась тихоокеанской державой, лидером будущего такого объединения, которое, если отбросить словесную эквилибристику, представляет собой не что иное, как «восточную НАТО». Дальше — больше. 1 июня уже нынешнего 2019 года Пентагон опубликовал программный доклад «Индо-Тихоокеанский регион. Готовность, партнерство и содействие региональной сети». Он представляет собой углубленное толкование концепции «возвращения» в регион, появившейся при Бараке Обаме.

Привязавшись к экономическим аспектам региональных интересов США, авторы доклада обращают внимание на показатели «Индо-Тихоокеании»: 60% мирового ВВП и две трети объемов его роста, наличие в регионе ряда крупнейших экономик, проходящие через Малаккский пролив 60% мирового морского торгового транзита, четверть идущего в регион американского экспорта и т. д. И делают из этого геополитический вывод, превращающий «Индо-Тихоокеанию» в «зону ответственности» двух военных флотов США — 3-го и 7-го. Второй вывод — о потенциальных противниках — включает в их число Китай, Россию и КНДР. Причем если главной угрозой со стороны Пхеньяна провозглашается его якобы «государственная несостоятельность», то Пекину и Москве выкатывается обширный список претензий, обобщенных тем, что политика этих столиц якобы «противоречит мировым правилам». То есть, считай, возведенным в такие правила в одностороннем порядке интересам США, ради продвижения которых в «Индо-Тихоокеании» провозглашается такой же «бум демократии», который живо напоминает аналогичные события «арабской весны», закончившиеся свержением светских режимов исламистскими радикалами. В рамках стратегии, провозглашенной июньским докладом американского военного ведомства, Тайваню не может не отводиться важной роли в «продвижении демократии». Реализацией этой стратегии и обусловлены прошедшие консультации в Тайбэе, которые Басби начал с поддержки тайваньской «демократии» против континентального «репрессивного авторитарного режима».

Что еще интересного в материале, опубликованном сайтом Госдепа? Например, американский реверанс Тайваню как одной из «лучших» в регионе моделей для подражания, опыт которой нужно передать другим. Понятно, что за этим тезисом скрывается озабоченность Вашингтона активным развитием связей Китая со странами АСЕАН, на которые США положили глаз уже давно и с которыми заигрывают, эксплуатируя определенный негативный бэкграунд их отношений с Пекином, как, например, у Вьетнама. Еще обращает внимание упоминание о «широком» контексте американо-тайваньских консультаций, которые, оказывается, направлены на «укрепление демократических ценностей Индо-Тихоокеанской инициативы». Как будто эта инициатива политическая, а не военная, априори несовместимая ни с какой демократией. Ничего, кроме возмущения, не могут вызвать апелляции Басби к «верховенству права» (на фоне не сочетающейся с правом военной помощи Тайваню), а также строительству в регионе гражданского общества и, внимание (!), «транспарентных и подотчетных» (понятно, кому) правительств.

Понятно, что «признательность» тайваньскому режиму американской стороны за «помощь», то есть за подрыв стран с «авторитарным правлением» — это камень не только в китайский «огород», но и в северокорейский, и российский. Здесь содержится вполне прозрачный намек на роль тайваньского режима в запуске кризиса в Гонконге (Сянгане), который начался, как помним, с попытки принятия городского закона об экстрадиции, поводом к которому стали как раз соответствующие тайваньские просьбы. У событий в Гонконге имеется и геополитическая сторона: Тайвань замыкает акваторию потенциально конфликтного для Пекина Южно-Китайского моря (ЮКМ) с севера, а Гонконг с юга, и таким образом легче поддерживать «необходимый» градус напряжения вокруг спорных островов, подогревая региональную конфронтацию. Режиссерам этой «игры» из Вашингтона это обстоятельство, наверное, представляется особо важным на фоне уверенного продвижения Китая и стран АСЕАН к согласованию, наконец, Кодекса поведения в ЮКМ, который призван снять основные противоречия.

Вызывает вопросы и упоминание о накачке «Индо-Тихоокеании» частными инвестициями как способе преодоления коррупции, которая почему-то перечисляется через запятую с правами человека, ибо нынешний опыт КНР говорит об обратном. Точнее, об отсутствии между ними прямой связи и о зависимости уровней коррупции, скорее, от политической воли властей. Ясно, что здесь Госдеп отстаивает не принципы, а интересы, на которые прямо указал июньский доклад Пентагона с его четвертью инвестиций в регион со стороны США. Речь идет о том, чтобы побудить страны Азии сменить китайского инвестора на американского. И тем самым нанести удар по проекту «Пояса и пути», которого в Америке опасаются. Заметим, что и недавно отставленный президентский помощник по национальной безопасности Джон Болтон в последнем своем зарубежном вояже по постсоветским республикам тоже пугал украинский политикум «опасностью» китайских инвестиций. Так что Басби не отсебятину несет, а выполняет установку, являющуюся для американских элит консенсусной.

«США надеются, что эти консультации расширят региональное сотрудничество в целях устранения социальных проблем и обеспечат четкую и предпочтительную альтернативу авторитаризму», — резюмирует эмиссар Вашингтона свой спич в Тайбэе, стыдливо умалчивая, что альтернатива, о которой он разглагольствует, — глобалистская. Точнее, глобализаторская, отражающая цепляние американских элит за однополярный миропорядок. И ложно понимаемая «демократия» в этом миропорядке — не модель взаимодействия власти с гражданским обществом, а идеологема, призванная узаконить пролонгацию американского доминирования.

Что в сухом остатке? То, что администрация Трампа переводит противостояние с Китаем из торгово-экономической сферы в политическую и стремится создать вокруг Поднебесной такой же «санитарный кордон», какой она возводит на западных границах России — ясно, как божий день. Просто с учетом геополитической конфигурации региона и соответствующего ТВД (театра военных действий), этот «кордон» собираются сделать не сухопутным, а морским. Понятно и другое: формирование восточного «отражения» НАТО из концептуальной плоскости окончательно переходит в практику. Далеко не все у Вашингтона получается. В частности, не удается подмять Индию, которая, понимая стремление новых «союзников» стравить ее с Китаем и Пакистаном, невзирая на высокий риск ядерной эскалации, не спешит складывать все яйца в одну корзину. И на этом фоне больше всего беспокоит то, что настырность Вашингтона в проталкивании исчерпавших себя стратагем, вроде пресловутой «Индо-Тихоокеании», может не просто отражать блоковые установки, связанные с формированием «восточного НАТО», но и свидетельствовать о некоем наборе уже принятых, но скрываемых решений военно-политического характера.

Ведь аналогичным образом возрастает, точнее, нагнетается напряженность и на другом стратегически важном фланге Евразии — на Черноморском ТВД. Шаг за шагом проигрывая России и Китаю гибридную схватку за будущее человечества, англосаксы, похоже, утрачивают интерес к мирной конкуренции, делая ставку на силовое подавление геополитических оппонентов. И в этом опасной игре Тайваню на Востоке, возможно, отводится та же самая роль «бикфордова шнура», что и Украине на Западе.