Стыдно писать такую тарабарщину, откровенно заявил старший научный сотрудник З. Амерханов, прописывая свою полную должность в ОПФИЦ ПНЦБИ РАН. Так ученый завершил свой негативный комментарий к опубликованному законопроекту о научной деятельности, хотя именно с этого можно было бы и начинать рецензию.

Кукрыниксы. Иллюстрация к книге М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города»

История повторяется дважды: вначале как драма, затем в виде фарса. В бюрократическую реку можно входить бесконечно: вода течёт, но ничего не меняется. На смену бывших Союзкишкопродукта, Главскототкорма, Главмясомолтары, Скотоимпорта, Гипромяса и так далее пришли ГКУЗМО ЦПБ СПИДИЗ, ЦНИИСиЧЛХ и другие, в том числе ФГАОУВО НИУ ВШЭ (Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»).

Гигантский эксперимент по производству в России аббревиатур и дробных структур высшего образования продолжается. Среди них федеральные университеты, создаваемые по территориальному принципу; национальные исследовательские университеты, победившие в правительственном конкурсе типа «Таким и должен быть университет», но не более того; университеты (многие из которых бывшие институты); академии; просто институты. Однако производства ученых и специалистов нужных компетенций в достатке нет. В начале 1990-х годов в стране был 1 млн 700 тыс. исследователей, а сейчас — 700 тыс. По сравнению с 2015 годом число кандидатов наук сократилось с 83,5 тысяч до 77,3 тысяч, докторов наук — с 28,1 до 26,1 тысяч. Сокращается и число аспирантов. В 2010 году их было 157,4 тысячи, в 2018 — 90,8 тысяч. При этом выпустились в прошлом году из аспирантуры с защитой диссертации всего 2,2 тысячи человек (для сравнения: в 2010-м — 9,6 тысяч).

Поведение Минобрнауки сохраняет постсоветскую «логистику». Его законопроект про науку — структурно-концептуальная копия «средневзвешенного» любого федерального закона последних лет производства. Это сходство создает впечатление абсолютной рутины, а не связанности со спецификой современной научной действительности, — так много там проформы! Как, например, скажется «правильное» законопроектное расписание полномочий по этажам власти и самоуправления на научно-технологическом прорыве страны? Кто-нибудь задавался ответом на этот вопрос? Есть Конституция, есть законодательство об общих принципах организации государственной власти и местном самоуправления. Этого достаточно. Если недостаточно того, что есть, — надо доказывать это с точки зрения полезных последствий для научной деятельности.

Или для чего всем без исключения руководителям обезличенных муниципальных организаций право и полномочие по созданию местечковых организаций под названием муниципальных научных организаций? Где найдётся столько профессоров и докторов наук, чтобы возглавить научные организации? Кандидат наук — это кандидат в ученые, защитивший кандидатскую диссертацию под руководством действительного ученого.

Пока еще есть возможность, надо уточнить и смысловое название наукоградов, отталкиваясь от их градообразующей сути. Неправильно считать наукоградом муниципальное образование со статусом городского округа, в котором градообразующим является научно-производственный комплекс. Наукоград — это и есть сам научно-производственный комплекс, нагруженный социальными обязательствами. По образу и подобию того, как это было в советские времена. Ликвидация так называемых непрофильных активов, перенавешивание их и всего другого с производственных предприятий на муниципальное управление, лишенных бюджетных источников, ни к чему хорошему так и не привело.

Сколько еще нужно времени, сколько должно исчезнуть десятилетий, чтобы убедиться: голая теоретическая «либеральная» схема не работает? Успех будет только в безовражной теории управления и бумажной — пространственного развития.

Организационные изменения, предполагаемые проектом, носят не более чем имиджевый характер, но потребуют производства множества нормативных и локальных правовых актов, всевозможных стратегий, доктрин и концепций, которые стали отличительной чертой нашего времени. Особо гротескно выглядит какая-либо «научно-обоснованная» стратегия социально-экономического развития городка с десятитысячным населением. Просмотрев десятка полтора стратегий такого рода, убедился: это ошибка, хотя хотелось использовать более выразительные слова. Опасность того или иного подхода министерства в том, что его новации тиражируются некритично по стране и рождают соответствующий стиль и образ поведения управленцев. Поэтому даже безосновательные предложения Минобрнауки по дифференциации научных и образовательных учреждений всегда найдут своего любезного читателя, который, глядя на войну из окопа, рад стать соавтором. Уже есть предложения по классификации вузов в зависимости от объема науки, научной деятельности:

  • образовательные вузы (классические вузы, в которых наука занимает почетное, но не доминирующее положение);
  • научно-исследовательские вузы (вузы, занимающиеся базовыми фундаментальными исследованиями — в этих вузах наука занимает весь объем рабочего времени);
  • научно-прикладные вузы (различные исследовательские центры на базе предприятий, организаций, учреждений, в которых весь объем рабочего времени посвящается исследовательскому процессу).

Предлагаемая министерством градация организаций ученых лишь терминологически различная. Государственные научные центры от национальных исследовательских центров будут различаться, образно говоря, названием улиц, на которых они расположены.

Романтики, доверяющие творческим возможностям сотрудников министерства, считают, что закон «О научной и научно-технической деятельности в Российской Федерации» будет безусловно принят и уже спешат к авторскому первенству, предлагая разработать законы «О научной и научно-педагогической деятельности», «О научной и научно-образовательной деятельности», «О научной и научно-исследовательской деятельности», «О научной и научно-информационной деятельности», «О научной и научно-организационной деятельности» и т. д. и т. п. На этом этапе предлагают разделить законопроект сразу на два: «О науке в Российской Федерации» и «О научно-технической деятельности в Российской Федерации». Видимо, чтобы закон о науке был рамочным, а конкретизирующим его были бы все другие.

Законопроект содержит крупное «организационное» понятие технологических платформ. В двух вариантах понимания: как некоммерческих организаций,

«созданных с целью активизации усилий по созданию перспективных коммерческих технологий, новых продуктов (услуг), на привлечение дополнительных ресурсов для проведения исследований и разработок на основе участия всех заинтересованных сторон (организаций производственной сферы, научного и гражданского общества, государства), совершенствования нормативно-правовой базы в области научно-технологического развития»

или

«в целях объединения усилий в области научно-технологического и инновационного развития российской экономики в рамках механизма государственно-частного партнерства и являются инструментом государственной научно-технической и инновационной политики».

Минобрнауки даже не расстроится от того, что на самой важной панельной дискуссии Восточного экономического форума «Технологическое предпринимательство — ключевой драйвер экономического прогресса» понятие технологических платформ вообще не использовалось. Министерство не расстроится, потому что в числе участников разговора его не оказалось, хотя именно там отвечали на вопросы, которые так декларативно интересуют ведомство М. Котюкова: как привлечь крупный и средний бизнес к внедрению передовых технологических решений? Какие решения необходимы для снятия нормативно-правовых ограничений при внедрении перспективных технологий? Модератором был В. Вексельберг, председатель совета директоров фонда «Сколково». Выступали ученые, крупнейшие инвесторы и предприниматели. Была О. Тарасенко, заместитель министра, но не М. Котюкова, а М. Орешкина. Она сосредоточилась на уже выпущенном федеральном законе об инновационных центрах. Минобрнауки, получается, не интересует, что думает серьезный бизнес, озабоченный внедрением передовых технологических решений.

У значительной части тех, кто всерьез пытался проанализировать законопроектные инициативы ведомства М. Котюкова, сложилось мнение о самом настоящем законотворческом тупике. Поэтому лучше бы не менять действующий закон, чем принимать то, что предлагается сегодня.

Действующий закон — малообъёмный, структурно правильный (сначала права ученых, затем научные общества, потом организации и потом академии), содержит все разделы предлагаемого (управление, финансирование, отчётность, ответственность, реорганизации и ликвидации). Надо отредактировать и этого будет достаточно.

Нужны же: новый устав РАН со статьёй о персональной ответственности за нарушение этики; твёрдые гарантии учредителя журналов (Минобрнауки) о недопущении произвола в отказах в публикации, открытость конкурсов на замещение занимаемой должности и обязательная ротация после 6 лет работы над темой. Предложения от Уральского государственного педагогического университета названы коллективными и начинается с частных вещей: законопроект не определяет статуса образовательной организации, поэтому складывается впечатление, что образовательная организация не сможет от своего имени принимать участие в конкурсах на гранты, открывать научные лаборатории. Надо добавить пункт о системе подготовки научно-педагогических кадров, в которой образовательная организация играет ведущую роль. Отсутствует понятие научно-исследовательская деятельность. Научная деятельность сводится только к прикладным исследованиям, что значительно ограничивает возможности представителей гуманитарных наук. Необходимо внести четкие требования к ученым званиям и степеням. Считаем, что данный проект не согласуется с Национальным проектом «Наука» и Национальным проектом «Образование». Считаем, что в таком варианте проект не может быть принят. Предлагаем после обсуждения и внесения изменений инициировать второй этап обсуждений.

Больше 150 вопросов получил М. Котюков от депутатов Государственной думы накануне его выступления в рамках «правительственного часа» «О ходе реализации национального проекта «Наука» и о совершенствовании законодательного обеспечения научной и научно-технологической деятельности», который состоится в Госдуме в среду, 11 сентября. Ответы тогда и услышим. Может быть.