Германию взбудоражила новость о секретных переговорах, которые, как выяснилось, уже несколько лет федеральное правительство и правительство земли Бранденбург ведут с Георгом Фридрихом Фердинандом, главой немецкого императорского дома Гогенцоллернов. Ситуация, судя по всему, серьезная, раз газете Der Tagesspiegel наряду с журналом Der Spiegel, которые опубликовали сенсационные подробности, позволили ознакомиться с документами, «которые в течение нескольких лет держали в тайне в условиях строгой конфиденциальности».

Иван Шилов ИА REGNUM

Как отмечает газета, Гогенцоллерны заинтересованы в произведениях искусства, которые сегодня находятся в государственных музеях Берлина и Бранденбурга. Помимо того, они выдвинули и другие требования, которые «неприемлемы для государства». Семья претендует на архивы императорского дома, библиотеку прусских королей и дворец Цецилиенхоф в Потсдаме (в 1945 году в нем проходила Потсдамская конференция), который она намерена сделать своей постоянной резиденцией. Ответ последовал от канцелярии министра культуры Германии Моники Грюттерс (ХДС). В письме Гогенцоллернам от 13 июня 2019 года, которое попало в прессу, говорится, что основы для «многообещающих переговоров в отправленных вами документах» пока не просматривается. Вместе с тем, федеральное правительство не сжигает все мосты, предлагая прусскому принцу провести новый раунд встреч 24 июля «для того чтобы обсудить, есть ли еще решение этой проблемы». В свою очередь, адвокат императорского дома Маркус Хённиг, которого журналисты попросили прокомментировать ситуацию, не вдается в подробности и просит с пониманием отнестись к тому, что его клиенты не хотят давать интервью.

Гогенцоллерн покушается на мир. Плакат. Начало XX века (фрагмент)

Тем не менее претензии Гогенцоллернов уже успели подвергнуть резкой критике большинство немецких средств массовой информации, экспертов и историков. Но вначале пару слов о Георге Фридрихе Фердинанде. Он родился 10 июня 1976 года в Бремене, является сыном Людвига-Фердинанда-Оскара-Христиана Гогенцоллерна, внуком Луи Фердинанда Гогенцоллерна и Киры Кирилловны Романовой, правнуком кронпринца Вильгельма и праправнуком последнего императора Германии Вильгельма II, правнуком великого князя Кирилла Владимировича, то есть связан частично и с Россией. Был объявлен главой дома Гогенцоллернов 26 сентября 1994 года. Майор резерва бундесвера, в настоящее время занимается бизнесом. В интервью немецкому порталу Cicero летом 2005 года он говорил, что хочет представить историческое значение своей семьи в правильном свете. По словам принца, для него «важно, чтобы моя семья воспринималась как институт» и для этого «мне не нужен замок, это хорошо работает и когда я сижу в кафе с ноутбуком». Первым делом Гогенцоллерны стали возвращаться в свои «традиционные места» — Берлин и Бранденбург. Как заявлял Георг Фридрих Фердинанд, «я рад, что сюда переезжает все больше и больше членов семьи».

Сейчас немецкие журналисты припоминают ему высказывания тех лет, отмечая, что возобновление переговоров о возвращении собственности началось в 2014 году. По мнению газеты Frankfurter Rundschau, «Гогенцоллерны хотят заработать — за кулисами чистая жадность», подчеркивая, что они «никогда не вели себя по-другому», как это было в случае, когда «продали великолепную картину «Паломничество на остров Киферу» Антуана Ватто государству дважды: один раз — в 1930 году и снова — в 1982 году». Историк Стефан Малиновский в интервью радиостанции Deutschlandfunk назвал подход Гогенцоллернов «большой катастрофой» в глазах общественности. По его словам, любой, кто имеет «республиканский образ мыслей, может смотреть на набор требований лишь со смесью ужаса, веселья и неверия». В свою очередь газета Die Welt считает, что требование Гогенцоллернов вернуть имущество «не только нескромно, но и неразумно», а «Георг Фридрих подрывает основы нашей демократии», напоминая о весьма противоречивом поведении членов семьи во время правления нацистов.

Axel Hindemith
Георг Фридрих Фердинанд Принц Прусский с супругой

Хотя если брать в расчет юридическую сторону вопроса, то она не столько очевидна.

Во-первых, зачастую довольно трудно отделить, где императорская семья вкладывала в страну, а где — в свою собственность. Во-вторых, имущество Гогенцоллернов было конфисковано дважды: после поражения Германской империи в Первой мировой войне (что повлекло за собой заключение договоренностей с домом в 1926 году) и после 1945 года. По итогам Второй мировой войны оно оказалось в зоне советской оккупации, а затем — на территории Германской Демократической Республики, что может быть трактовано как изменение первоначальных «правовых договоренностей в результате последующих исторических событий, в частности в результате мер, принятых советской оккупационной властью и правительством ГДР». Однако вопросы возникают другие: почему в принципе Гогенцоллерны несколько лет назад расширили список требований к федеральным и местным властям, почему министерство культуры Германии только сейчас было вынуждено с помощью утечки конфиденциальной информации запросить поддержку общественности?

Возможно, все дело в новых политических реалиях. Восточная Германия, как считают некоторые немецкие эксперты, становится все более и более радикальной, чем Западная. В этой части страны получают поддержку силы, которые не только настроены против мигрантов и беженцев, но и — пусть пока очень глухо и осторожно — начинают говорить, что в том, как обошлись со страной по итогам Второй мировой войны, присутствует несправедливость. Слышатся призывы поставить вопрос о ее территориальных претензиях, бенефициаром которых после 1945 года стала в основном Польша, получившая две трети Восточной Пруссии и Силезию. В этой ситуации наблюдатели выражают озабоченность тем, что Гогенцоллерны не просто хотят вернуть свою собственность, они претендуют на то, чтобы монополизировать историческую трактовку роли германской монархии и императорской семьи. От такого недолго и до разработки политики исторической памяти, а на ее основе — пересмотра внутриполитических и внешнеполитических ориентиров.

Сегодня, как замечает польский журнал Nowa Konfederacja, в Европе налицо возвращение немецкого вопроса, хотя «современное немецкое государство начинает, скорее, напоминать бессильную и политически нестабильную Священную Римскую империю XVIII века или Германский союз XIX века, чем королевство Гогенцоллернов…» Однако это сейчас. А что потом?