«Мы-то знаем, надежней молчание» (Александр Галич)

Александр Горбаруков ИА REGNUM
Дональд Туск

27 июня, в канун отъезда в японскую Осаку, Владимир Путин дал интервью английской газете The Financial Times (FT). Условно «английской», потому что в 2015 году их купил, за 1,32 миллиарда долларов, японский медиаконцерн Nikkei. А Nikkei — это не только индекс Токийского фондового рынка, но и ежедневная финансовая газета Nihon Keizai Shimbun, тиражом более четырех с половиной миллионов экземпляров.

Но и сама FT вызывает почтение. Ежедневная газета с особым акцентом на бизнес‑ и экономические новости. Тираж — 185 000 экземпляров, плюс 740 тысяч электронных подписчиков. По данным агентства Global Capital Markets Survey, которое измеряет читательские привычки среди самых высокопоставленных лиц, принимающих финансовые решения в крупнейших финансовых институтах мира, FT считается наиболее важным business read (деловым чтением), достигнув 36% выборочной совокупности. А это на 11% больше, чем американский The Wall Street Journal (WSJ), его главный конкурент.

Kremlin.ru
Интервью Владимира Путина

Так что интервьюер вызывает искреннее почтение.

Интервью уже гремит по миру, в основном благодаря высказыванию Путина в отношении будущего либерализма: «Потом есть современная так называемая либеральная идея, она, по‑моему, себя просто изжила окончательно. По некоторым её элементам — наши западные партнёры признались, что некоторые её элементы просто нереалистичны: мультикультурализм там и так далее».

Если принять доминирующую в «цивилизованном Западе» идею о том, что либерализм — это и есть демократия, то с постулатом Путина можно очень даже поспорить. Демократия как форма государственного режима имеет отроду более двух с половиной тысяч лет и благополучно пережила сотни королей, пап, генсеков и президентов.

Хотя та же история показывает, что чаще всего разгул демократии заканчивался старым добрым тоталитаризмом. После демократа Солона — диктатура Писистрата с его «дубинщиками», после демократов Великой Французской революции — бойня якобинцев с их гильотинами, после демократии Веймарской Республики — Третий рейх с его «тотальной войной». И ведь демократия сама порождала своих могильщиков.

Краснофигурный стамнос. Гармодий и Аристогитон убивают тирана Гиппарха. 470 до н.э.

Но Путин, гм…, «либерал». Он не считает (во всяком случае — в разговоре с английскими журналистами), что необходимо «немедленно всё заткнуть, завязать, закрыть, распустить, всех арестовать, разогнать». И даже более того, «либеральную идею тоже нельзя уничтожать, она имеет право на существование, и даже поддерживать нужно в чём‑то. Но не надо считать, что она имеет право на абсолютное доминирование, вот о чём речь».

В общем «цивилизованный медиакурятник» российский президент всполошил качественно. Главный, по занимаемому креслу, демократ Европы встряхнулся и сразу кинулся в атаку: «Я должен сказать, что я категорически не согласен с соображением о том, что либерализм устарел. Мы, как европейцы, должны твердо и однозначно защищать и продвигать либеральную демократию… Я считаю устаревшими авторитаризм, культ личности, правление олигархов»(Дональд Туск, председатель Европейского совета).

Жак-Луи Давид. Клятва в зале для игры в мяч. 1794

Хотя не совсем понятно, от кого (в контексте интервью) либеральную демократию защищать. Сам Путин, похоже, совсем не намерен что-то плохое с ней делать: «Это не значит, что её (либеральную идею — А. Г.) нужно немедленно начать уничтожать. Надо относиться тоже с уважением и к этой точке зрения, к этим позициям. Просто они не могут диктовать никому и ничего, что они пытаются делать последние десятилетия». Словом, по мотивам интервью может получиться интересная дискуссия, и остается только надеяться, что она будет чисто теоретической, без выводов в виде конфликтов, репрессий и санкций.

Но меня, украинца, в этом интервью куда больше смутило не то, что было сказано, а то, о чем промолчали. В разговоре президента и FT поднималось много тем: о G-20, ОПЕК, преференциях глобализации, Китае, Корее, Сирии, религии и прочие-прочие. Но ни слова не было сказано об украинском конфликте.

Причем «инициаторами молчания» были англичане. Путин дважды подавал им пас с явным расчетом на переход к украинской теме: «25 миллионов этнических русских оказались за пределами Российской Федерации. То есть в независимых государствах, но за границей. Послушайте, разве это не трагедия?» (в сюжете о гибели СССР);

«У нас открытые границы с республиками бывшего Советского Союза, но они хотя бы все по‑русски говорят, понимаете?» (в сюжете о мигрантах). Англичане не отреагировали на президентские подачи.

Причем надо отдавать себе отчет, что это интервью брал не «абы хто», как говорят в Украине, а Лайонел Барбер, 64-летний главный редактор FT, который еще в 1981 году получил почетное звание «Молодой журналист года», а в 1998 году Le Nouvel Observateur включила его в список «101 влиятельный европеец». Ну, и 2016 год — иностранный кавалер французского ордена Почетного Легиона за вклад в высокое качество журналистики и позитивную роль Financial Times в европейской дискуссии». Так что шевалье Лайонел — это старый, матерый «медиаволчара» и профессионал дебатов.

Да и ассистировал ему тоже не новичок: Генри Фой, шеф бюро FT в Москве, специалист по Центральной Европе.

Что может означать такое, практически демонстративное, молчание английских медиалидеров в теме украинского конфликта?

Ответ напрашивается очень неутешительный — Украину выносят за скобки намечающегося «встречного дрейфа» интересов Российской Федерации и Европы, что может означать в лучшем случае снижение европейской поддержки Украины. И это куда более явный признак, чем даже возврат России в ПАСЕ. Потому что Ассамблея — это не более, чем парламентские дебаты. А FT — это «ФИНАНСОВЫЕ времена», то есть ДЕНЬГИ.

Ну, а в худшем — по украинскому вопросу уже принято политическое решение. Причем «по Украине, но без Украины». И говорить не о чем…

Киев