Не секрет, что многое в современном мире является не тем, чем кажется. Во времена информационной глобализации и отсутствия интернет-границ ничего из сказанного мировыми массмедиа нельзя принимать на веру. Информационные войны диктуют свои правила, а потому в каждом вопросе стоит быть настороже.

Hirshhorn.si.edu
H. C. Westermann. Brinkmanship

Казалось бы, какая связь может быть между нынешними угрозами США о военной операции против Ирана, санкциями, провокациями англосаксонских спецслужб в Оманском проливе и Хорасом Клиффордом Вестерманном, чья экспозиция под названием Brinkmanship с 1959 года стоит в американском Саду скульптур Смитсоновского университета? На удивление — самая прямая.

Дело в том, что термин Brinkmanship, легший в основу этой известной работы, является хрестоматийным дипломатическим определением. Его создание приписывают американскому дипломату Эдлайю Стивенсону, описавшему таким образом шаги Джона Фостера Даллеса, 52-го госсекретаря США при президенте Эйзенхауэре. Именно Джон Даллес с 1953 года пытался сделать американскую политику против СССР «балансирующей на грани», то есть свести диалог мирного времени к монологу на пороге войны.

Джон Даллес считал, что, если Вашингтон будет намеренно подталкивать события к катастрофической развязке, причем даже в том случае, если она рискует стать катастрофической для обеих сторон, враг в целях самосохранения уступит. А поскольку США априори считали себя сильнее всех, подход провоцирования партнера, в надежде заставить его пойти на попятный, прижился.

Во второй половине XX века, ввиду стратегического военного паритета между СССР и США, приём Brinkmanship на время потерял актуальность, но не исчез, а перешел в бизнес-среду.

Трамп, как известно, потомственный бизнесмен мирового уровня, и, судя по предыдущим его внешнеполитическим шагам — переговорам с КНДР, Турцией, Индией и даже с Китаем, в своей политике он использует именно этот подход.

При «балансировании на грани» в бизнесе речь, как правило, идет об игре в рулетку. То есть о ситуации, когда одна из сторон намеренно удваивает ставку даже тогда, когда оппонент пытается свести торг к взаимовыгодному компромиссу.

Точно так же Трамп пытается поступать и в геополитической среде, нагнетая ситуацию до тех пор, пока у оппонента не кончаются ресурсы, либо критически не ухудшается внутреннее положение дел. В обоих случаях итогом в рамках данного подхода должна являться капитуляция, а значит, всю выгоду получит лишь одна сторона.

Проблема этой «игры» для мира заключается в том, что инструментов для давления у США слишком много, а потому они рискуют упустить момент, при котором выбора у противника просто не останется.

В отличие от бизнеса, к которому привык Дональд Трамп, в дипломатии великих держав «пограничной» чертой являются боевые действия, а значит неумение вовремя остановиться, применяя Brinkmanship, означает войну.

Россия поставила крест на подобной методологии в свой адрес в 2018 году — во время обращения президента к Федеральному собранию. До Вашингтона было доведено, что с появлением у Москвы прорывных систем стратегического нападения политика диспаритета ядерной триады, Концепция «мгновенного» обезоруживающего удара, движение НАТО на восток, позиционные районы ПРО и прочие шаги, подталкивающие Москву к капитуляции, полностью себя исчерпали. У Ирана же сил на такой ответ, разумеется, нет.

Иными словами, реального вооруженного конфликта с Исламской Республикой Иран администрация действующего президента США не желает, но, как бы парадоксально это ни звучало, всеми силами пытается приблизить этот момент.

Gage Skidmore
Дональд Трамп

13 июня 2019 года японский танкер Kokuka Courageous и нефтяной танкер Front Altair подверглись нападению неизвестных сил в Оманском заливе. Вашингтон немедленно обвинил во всем Иран.

Нелепость и очевидность этой провокации, а также её соответствие вышеописанной методике, наглядно доказывал тот факт, что атаки были осуществлены в момент визита в Тегеран премьер-министра Японии Синдзо Абэ, впервые за четыре десятка лет. Помимо этого, в экипаже второго танкера числилось 11 граждан России, что и вовсе превращает подобную атаку в абсурд.

С Японией Иран старается наладить экономические отношения, а на развитие связей с Пекином и Москвой направляет весь свой потенциал. В Тегеране прекрасно понимают, что нарушение международного транзита энергоносителей и судоходства в проливах ударит в первую очередь по интересам дружественных сторон, то есть по тем, с кем у Ирана остаются шансы улучшить отношения. Не говоря уже об интересах России и КНР, а также опасности настроить против себя все оставшиеся нейтральными страны региона.

Подобные последствия «иранского» нападения на танкеры выгодны только для США, а вовсе не самой Исламской Республики. А следовательно, как упоминается в крылатом латинском выражении: «Is fecit cui prodest» — искать нужно того, кому выгодно.

Учитывая, что дедушка Джона Даллеса — апологета термина, описывающего современные действия США, был госсекретарём при президенте Бенджамине Гаррисоне, дядя — госсекретарем при Вудро Вильсоне, а младший брат, Аллен Даллес, крупнейшим руководителем американских спецслужб, ничего конспирологического в нынешних событиях не происходит. Трамп просто применяет методику, которую англосаксы десятилетиями применяли до него.

Воевать с Ираном США опасаются, поскольку это скрепит не только сам Иран, в подрыв которого изнутри вложены миллиарды, но и страны вокруг исламского режима. Так, например, хотя Вашингтон в рамках информационной войны и требует от Багдада оказать поддержку в случае эскалации конфликта — значительная часть населения Ирака симпатизирует братьям по вере и вряд ли станет предавать Иран. Кроме того, государственная машина и народ Исламской Республики ментально готовы к конфликту, это заложено не только в идеологических догмах, но и в религиозных аспектах шиизма данной страны.

Вместо этого в мае 2018 года США в одностороннем порядке вышли из ядерной сделки с Ираном, в ноябре, в нарушение собственных слов возобновили санкции, одновременно, под угрозой персональных мер, потребовали от государств-сателлитов отказаться от покупки иранской нефти. В мае 2019 года приступили к наращиванию военного присутствия в Персидском заливе, направили в район авианосную ударную группировку и тактическую группу бомбардировщиков B-52.

Несколько позже Центральное командование вооружённых сил США (Centcom) обратилось с предложением в Госдеп о дополнительной переброске на Ближний Восток 5000 американских военнослужащих, а неделей ранее исполняющий обязанности главы Пентагона Патрик Шэнахэн и вовсе заявил о вероятности направления в регион 120 тысяч солдат.

В начале июня Белый дом приступил к организации прямых провокаций в Оманском заливе, а во второй его половине, 20 июня, начал «голливудское» шоу с «отменой» нанесения военного удара по Ирану в ответ на сбитый беспилотник.

Official U.S. Navy Page
Моряки с танкера Kokuka Courageous на борту эсминца Bainbridge ВМС США

Вдобавок ко всему, Вашингтон внес «Корпус стражей Исламской революции» — элитное подразделение армии Ирана, в список иностранных террористических организаций и угрожает проведением кибератак против иранских компьютерных систем.

При этом в рамках ведущейся Штатами информационно-политической игры неуравновешенность образа Трампа работает на американцев. Как пишут сами массмедиа США: «однажды Трамп уже приказал нанести авиаудар, не оповестив Конгресс и не проконсультировавшись с союзниками, может сделать это снова. Тем более что в следующий раз своё решение он может и не отменить».

Смешанные сигналы со стороны США путают Иран еще больше, и это такая же часть стратегии Brinkmanship, как и санкции против России, чьи условия отмены размыты так, что выполнить их даже при желании невозможно.

Администрация президента США в лице Джона Болтона дает понять, что стремится к смене правящего режима в Иране, в то время как вышестоящее лицо — Дональд Трамп — продолжает говорить о необходимости новых переговоров. На практике конкретика отсутствует намеренно, поскольку целью является эскалация, а не диалог.

Первопричины

Географически контролируемый Ираном Ормузский пролив находится между Персидским и Оманским заливом. По сути — это бутылочное горлышко, через которое нефть из Бахрейна, Катара и Кувейта может быть поставлена на экспорт в остальной мир, других выходов к морю у стран просто не существует. Через Ормуз также идут танкеры из Саудовской Аравии, ОАЭ и Ирака, направляя таким путем 80%, 85% и 85% своей нефти соответственно.

В совокупности через Ормузский пролив проходит порядка 30% от всего экспортируемого в мире черного золота, что делает Иран лакомой целью. США десятилетиями были заинтересованы в том, чтобы заполучить контроль над этим энергетическим «краном», тем более что значительная часть энергоносителей, поступающих по нему, снабжает такие значимые для сохранения гегемонии страны, как Китай, Япония и Индия.

Нефтяная вышка в Персии. 1909

Иронично, что изначальный интерес к Ирану у США возник по той же причине. Однако вектор этого интереса в 1929 году был противоположным. В те годы речь шла не об экспорте иранской нефти за рубеж, а о нефти из американских скважин для нужд Ирана. Лишь в этот короткий период деструктивных планов в данной плоскости Вашингтон не строил.

Когда же добыча нефти была налажена в самом Иране, а американские энергоносители перестали пользоваться спросом, отношения стали развиваться в современном ключе.

Вначале США стали добиваться получения доли на нефтяном рынке Ирана и контроля над проливом руками нефтегазовых корпораций (Standard Oil) и финансовых махинаций. Однако к 1945 году, ввиду роста советского влияния в регионе, этого стало недостаточно.

В итоге заместитель госсекретаря США Джеймс Бронз тайно предложил Москве проект о разделе Ирана на семь самостоятельных государств, с соответствующим разделом интересов, но СССР вместо ответа попросту «помог» закрытому письму опубликоваться в иранской газете Darya. С тех пор планы США по своей сути не изменились.

Идеальным сценарием нынешней «игры» для Вашингтона стал бы исход, при котором Иран сам бы перекрыл нефтеносную артерию, заодно воплотив в жизнь угрозы о возобновлении обогащения урана. В этом случае отметка цены за баррель могла бы достигнуть невероятных величин, а Тегеран стал бы врагом для всех западных «союзников».

Столь яркий кратковременный рост оказался бы ударом по технологическим конкурентам США, зависимым от энергетического импорта из данного региона. СМИ и подконтрольные англосаксам соцсети во всем бы обвинили Иран, и это стало бы для него подстроенным «самоубийством».

Опасность дальнейшей эскалации увеличивает и нахождение в регионе ударных экспедиционных сил США, поскольку на фоне угроз госсекретаря Майка Помпео о начале «немедленных» военных действий, «в случае гибели американских солдат», делает подобные провокации англосаксонских спецслужб еще более вероятными.

Закрытые заседания Совета Безопасности ООН по «инциденту с танкерами» и «ситуации вокруг Ирана» также не предвещают охлаждения, а значит, махинации с общественным мнением и новые поводы для того, чтобы задавить Иран, явно продолжатся.

Компромисс в данном случае абсолютно невозможен, во всяком случае без привлечения третьей стороны, но в отличие от Сирии, Москва пока занимает выжидательную позицию, также поступает и Китай.