Восстановление памяти: любимое село Салтыкова-Щедрина
Алёна Петухова после окончания Угличского педагогического колледжа уехала в Москву (МПГУ им. Шолохова во время работы в школе закончила), затем в трудовой книжке появилась запись «бортпроводница». Затем произошло возвращение в родное село, работа по специальности (английский язык, обществознание, мировая художественная культура, история), а также общественная работа в качестве депутата. Теперь к общественной нагрузке добавилась работа в собственной маленькой компании, направленной на сохранение культуры и исторического наследия в родном селе в Заозерье.
Алёна утверждает, что от работы депутатом особой пользы не было, тем более не надо быть депутатом, чтобы поддерживать человеческие контакты с людьми и заниматься общественно полезным трудом. Ильинское сельское поселение состоит из нескольких населенных пунктов, и охватить все эти места и людей (около 40 километров) одному человеку физически невозможно, надо бросать основную свою работу, чтобы мотаться по району.
— Раньше в селе был колхоз им. Тимирязева, но он обанкротился, и людям стало негде работать. Но возрождать колхоз бессмысленно, потому что такая форма хозяйственности, на мой взгляд, утратила свои перспективы и возможности. Как вариант, можно было присоединиться к агрохолдингу, как это сделала соседняя «Искра», но такой возможности уже нет, потому что нет самого колхоза. Поэтому туризм — единственное перспективное направление, которым можно было действительно заниматься в наших местах. Заозерье связано с именем Салтыкова-Щедрина — нашему селу посвящена глава в «Пошехонской старине» — это история про Заболотье.
Андрей Шапран: — На каких туристов рассчитываете — на отечественных или зарубежных?
— Рассчитываем на соотечественников, но приезжают, как правило, зарубежные. Правда, иностранцы не приносят нашему селу деньги, а пока только рекламу. Что касается отечественных туристов, в последние годы из-за санкций, повышения курса валюты российские граждане стали больше разъезжать по стране и, кроме этого, есть ощущение, что российские туристы в какой-то момент стали больше интересоваться собственной культурой, ее традициями, селом, своими корнями. И Заозерью, конечно, повезло, что у него чрезвычайно богатая история и удачное расположение: село не так далеко находится от города Углича, который входит в маршрут Золотого Кольца. Само Заозерье современные чиновники уже включили в туристический маршрут Переславль — Заозерье — Углич. План еще только в разработке, но администрация об этом открыто говорит.
Весной прошлого года в самом Заозерье мы создали некоммерческую организацию, которая занимается развитием и возрождением истории села. Нас трое — Татьяна Анатольевна Волкова, я и ландшафтный дизайнер из Москвы — Корвякова Марина Владимировна. У московской девушки корни заозерские, то есть она более коренная, чем я сама. Остановились на регистрации организации, потому что с частниками никто, как правило, не работает. Мы же — учителя, не очень предприимчивые люди. В какой-то мере рассчитываем на гранты, на помощь извне, которая способствовала бы благоустройству села. Большинство молодых людей сегодня работают в Москве и в Санкт-Петербурге, но всё равно люди хотели бы вернуться на родину. Цель нашего проекта простая, но довольно глобальная: хотелось бы вернуть в село молодежь.
Андрей Шапран: — Здесь же никогда не будет таких заработков, как, предположим, в столице?
— Ну, не скажите! Бывают и даже гораздо больше, например, в строительстве. Живут за счет дачников, и за счет этих людей сегодня село, как правило, и увеличивается. На Волгу приезжают, как правило, москвичи — купаться, кататься на лодках, ловить рыбу. Но основная проблема в отсутствии стабильности, постоянного заработка — постоянной работы в нашем селе, конечно, для таких людей сегодня нет. Пока к нам возвращаются раскулаченные или те, кто, испугавшись грозных событий, собрал свои вещи и сбежал из села в 30-е годы, кто в Москву, кто в Петербург. Почти все эти приезжие связаны корнями с заозерским селом. Была еще такая категория людей, как отходники. Эти люди, которые почти не имели земли, уходили в город на заработки — процесс, который происходил при Салтыковой. Позже некоторые из них разбогатели, открыли в Заозерье питейные заведения, их родственники и тогда, и сейчас потихоньку возвращаются в село, ищут свои дома.
Прошлой весной приезжал Николай Решитихин — мужчина преподает математику в Беркли, США, у него двойное гражданство. Здесь он нашел свой дом, про который ему рассказывала его бабушка, но эти рассказы про Заозерье и прошлую жизнь он всерьез никогда не воспринимал. Несколько раз Николай приезжал в село, ходил, но ни с кем не общался, потом разговорился с заозерским священником отцом Владимиром, а позже попал на экскурсию, увидел свой родовой дом и захотел его выкупить. Но проблема этого поместья в том, что дом большой и был давным-давно разделен на две части, одна половина частная, вторая принадлежит администрации. В конечном счете от идеи покупки Решитихину пришлось отказаться. В прежние времена заозерские дома пользовались большим спросом: их разбирали и увозили в город Калязин, в соседнее Нагорье.
Андрей Шапран: — Какое количество вывезли примерно за всю постсоветскую историю, вы не знаете?
Вывезенные дома нам в село уже никогда не вернуть. В отдельных случаях мы пытаемся восстановить документы и историю дома на бумаге. Но очень часто оказывается, что нет информации даже по тем домам, которые в селе сохранились — умерли старые жильцы, а у новых хозяев бумаг не оказалось. Названия же улиц всегда были у всех на устах, по ним и проводим приблизительный подсчет.
В селе есть парк, где стоял дом М. Е. Салтыкова-Щедрина. Это место мы планируем облагородить. Здание современного детского садика — очень похоже на дом Салтыкова-Щедрина. Но реальный дом Салтыкова не сохранился. У нас есть план этого дома, сохранилась фотография, но поскольку хозяйка, которой этот дом достался от Волконских, на ремонт и его содержание не тратилась, он едва пережил 40-е годы.
В основном Салтыковы проживали здесь летом, но иногда Ольга Михайловна приезжала и зимой, о чем свидетельствуют ее письма, написанные мужу, где она беспокоится о маленьком Мише и просит на зимние каникулы привезти его в Заозерье. Литература неотрывно связана с театром, и нам кажется, что парк, где был дом, логично украсить летней сценой и садовыми скульптурами из произведений писателя.
Салтыкова-Щедрина в рамки нашего села уместить сегодня непросто, нужен главный герой! Но где найти такого персонажа? В свои произведения писатель вводил много персонажей, списанных с жителей села, и даже свой псевдоним — Щедрин — позаимствовал у местного жителя. В летописи М. А. Миролюбова 1913 года описывается должность целовальника, но этот персонаж к селу буквально не привязан, он был широко распространен в прежние времена. Целовальник — это должность на таможне, чин или хозяин кабака, который целовал крест, в знак того, что не будет разбавлять водку водой, то есть настоящий целовальник — это хороший и честный человек, который способствовал культуре пития.
Пили в Заозерье всегда, здесь было огромное количество питейных заведений и ресторанов, харчевней (низшие — черные, высшие — белые), постоялые дворы, базары и ярмарки. Но пьянство появилось тогда, когда отменили крепостное право, делать ничего не делали, стали пить. Возле пожарного депо стоял стеклянный ресторан, а в нем большие стеклянные аквариумы с живой рыбой, даже фонтан там был в виде писающего мальчика! В итоге и выходит, что образов и героев у села много и сложно работать с каким-то одним.
Татьяна Анатольевна Волкова:
«Очень много людей было, которые уезжали из села, но родных не забывали. В основном уезжали в Москву и Санкт-Петербург, а работали чаще в питейных заведениях половыми или официантами. Об этом даже местная фамилия «Рыльниковы» свидетельствует, потому что еду подносили под «рыло», то есть официантами работали. Но среди них часто встречались совсем уже ушлые или пробивные. Два села в нашей округе имели такую славу, «дурную» — Заозёры и Сигры (писал об этом Гордеев), и даже когда человек подходил к хозяину, первый вопрос был — «Откуда родом, из Заозерья?! И даром не надо!» Но они нередко были грамотные, умели считать и даже могли написать — «одна с-и-ледка». Вот такие люди скапливали деньги и открывали питейные заведения в нашем селе. Здесь в основном процветал трактирный промысел, питейный и кузнечный, работал кожевенный завод, занимались холстом — купцы холст скупали у местного населения почти задаром и возили на ярмарку.
Здесь жили те, кто жил бедно, но копеечку про запас всегда имели. И летописец Миролюбов писал, «уж если праздник какой, заозерцы так щегольнут, так оденутся, что бедного от богатого на праздники нельзя было отличить».
Андрей Шапран: — А вас самих, настоящих заозерских, сколько осталось? Как вас отличить от неместных?
— Как определить, кто не местный? Дачники, которые имели корни и вернулись, у нас тоже своими считаются. Некоторые из них за забором живут, другие более открытые и в общественной жизни активно участвуют.
Андрей Шапран: — А таких, исконно заозерских, сколько насчитывается человек? В прошлой поездке рассказали, что осталось не больше десяти человек. А в реальной жизни, сколько «настоящих заозерских»? У вас умирающее село или нет?
— Село наше умирающее: садик к школе присоединили в прошлом году. В Угличе говорят, что Заозерье будет развиваться, аура у нас особенная — это уже приезжие и совсем не заозерские говорят. Многие случайно к нам попадают, до Заозерья нигде не были, ничего не видели, но село, только к нам попадают, с первой минуты завораживает. Загадка? Загадка. Кто бы к нам не приезжал, если уж встретим, то встретим, так было всегда.
Андрей Шапран:— Вместе с тем вам удалось для нужд вашей маленькой организации приобрести два отличных особняка в селе — уже не такая маленькая победа?
— Первый дом 1860-го года постройки — «Дом со щуками» мы действительно смогли приобрести, теперь там планируем обустроить гостиницу. Хозяйкой особняка была Раскова, сын ее был пекарем, господский был дом. Где пекарня, теперь, предположительно, построили общественные туалеты. В советское время в особняке размещалась колхозная контора, колхоз года три не функционирует, признан банкротом. Часть имущества продана на аукционе, часть имущества утеряна.
А другое здание нам дали под музей в безвозмездное пользование. Раньше там была библиотека-читальня, волостной суд и волостное управление, потом была психиатрическая больница, детский дом, а школа его использовала как интернет — до школы детям было далеко ходить — зимой снег, весной грязь, и дети жили в интернате.
Татьяна Анатольевна рассказывает, что историю села принято считать с грамоты Тверского князя 1483 года. Но люди здесь жили всегда, дорог, конечно, еще не было, но были реки — это тоже дороги. В XIII веке здесь проходили монголо-татары, о чем говорит название самого высокого холма, недалеко от Заозерья под именем Тархов холм.
— В середине прошлого века у нас в селе жил одинокий мужчина Налимов, и была у него пасека, а ульи были сделаны в виде домов, которые в Заозерье в те времена еще стояли. Дом крестьянина Чушкина, тюрьма (две Бутырские улицы в Заозерье стояли), макет дома Салтыкова-Щедрина и др. Эти домики теперь стоят в Ярославском музее-заповеднике.
Названия улицам в то время так просто не давали. Мельница стояла на мельничной, тюрьму строили на Бутырской. Самое большое здание в селе было построено в 1902 году — «Пожарка» — пожарное депо. Клуба в то время, естественно, не было, но кино привозили и в здании пожарки показывали. Оно стоит на улице Ваганьковская. Мы думаем, название свое получила из-за поленец — вагонеток. Заозерская река разливалась последний раз в 2013 году, тогда всю округу затопило. Но подобные разливы в Заозерье всегда происходили. Улицу мостили, но камня было немного, поэтому и использовали поленца, которые маленькие, круглые и в печке плохо горят. Здесь их называли вагонетка. Но вагонетка — это тележка. Откуда это слово взялось? В русские печи в больших семьях ставили на огонь чугуны, но не каждый ухват такой чугун выдержит и не переломится. Вот под ухваты и стали подкладывать поленца-вагонетки, чтобы чугун в печку закатить».
Алена Петухова: