Россия и Британия: готовясь к схватке за Афганистан
Во второй половине XIX — начале ХХ веков Афганистан стал ареной борьбы двух Империй: Российской и Британской. Афганистан был для Англии щитом, закрывавшим её индийские владения от России, а Россия имела воинственного соседа на своих слабо защищённых южных рубежах.
По мирному договору Британии с Афганистаном 1881 года, последний лишался права политической самостоятельности во внешней политике, и все связи афганского эмира с внешним миром шли только через британцев. Однако, Англии было весьма трудно исполнять эти обязанности, ввиду непредсказуемости политики афганского эмира.
Ещё в 1875 году министр по делам Индии, лорд Солсбери писал про эмира: «Мы не можем оставить ключи от ворот в руках охранника сомнительной честности, который настаивает на особых условиях своей службы, которые он не обязан строго соблюдать».
Рубеж
Стратегические коммуникации Британии и их охрана
Основной английский интерес заключался в контроле над Ближним Востоком, как над торговой артерией и пути в Индию. В 1875 году, Британия, по инициативе лорда Бисконфильда, приобрела контрольный пакет акций Суэцкого канала, что дало ей в руки контроль над всей морской торговлей с Индией и Китаем.
Значимость Египта для Британии подчёркивал военный агент в Лондоне, генерал-майор К. К. Ланц в рапорте от 27 апреля\9 мая 1882 года за № 10: «Многие находят, что обеспечение морских путей, связывающих колонию с метрополией, в особенности, того пути, который ведёт через Оманский и Персидский заливы, Аден, Суэцкий канал, Кипр, Мальту, Гибралтар и далее в Англию, составляет лучшее средство, чтобы парализовать завоевательные стремления России к стороне Индии.»
Одним из важнейших стратегических пунктов в этой цепи, он указывал Аден, именуя его «Восточным Гибралтаром», контролирующим проход из Красного моря в Средиземное, дающее контроль за Меккой и Мединой и превращающий Персидский залив в британское озеро. Для этого крепости в Адене, Гибралтаре усиливались, как пункты, контролирующие Средиземное море, британский флот имел право якорной стоянки в Барсе и Шат-и-Арабе, в результате Красное море и Персидский залив превращались в британское озеро. Генерал Ланц точно обозначил зону стратегических коммуникаций Британии, охрана которых была приоритетом во внешней политики империи до Второй мировой войны! Путь из Китая, Индии, Персии, Египта и Турции через указанные генералом пункты был жизненно важен для британской экономики.
В работе генерала Л. Н. Соболева про войну Англии и Афганистана 1878−1881 гг., было написано, что Восток делится на три части: правый фланг — Китай и Япония, Центр — Индия и Афганистан и левый фланг — Персия и Турция. Из всех перечисленных стран она владела лишь Индией, поэтому в стратегию охранения Индии входил и политический контроль восточных государств, отчего Англия ревностно охраняла от России Турцию, Персию и Афганистан. Падение британского влияния в Турции в начале 1880-х годов и усиление русского влияния в Персии, а также неспокойное положение в Индии, вынуждали англичан укреплять свои позиции в Афганистане. Ни Россия, ни Англия не допускали сценария войны на своей территории — ни Индия, ни Туркестан не должны были испытать на себе неприятельского вторжения, ибо оно могло повлечь за собой обрушение власти обеих империй в этих регионах. Поэтому, театром будущей схватки должен был стать Афганистан, и отнюдь не в качестве стороннего наблюдателя. Армия эмира становилась британской союзницей.
Генерал Куропаткин и его взгляды на Афганистан в стратегии России
1 декабря 1897 года, корабли Тихоокеанской эскадры, в составе 2-х крейсеров и канонерки, появились на рейде Порт-Артура. Информация об отправке эскадры была уже известна в Англии, и туда же был выслан британский крейсер, который уплыл через несколько часов. Тут же, 11 декабря из Красноводска был вызван начальник Закаспийской области, генерал от инфантерии А. Н. Куропаткин.
Вот что генерал писал в своём дневнике от 20 декабря, по прибытии в Петербург: «Затем поехал к Обручеву и спросил: зачем меня вызвали. Обручев ответил, в общем следующее: мы забрались в Порт-Артур. В ответ англичане и японцы могут занять Корею. Надо остановить англичан. Ванновский предложил Государю попугать их в Азии, на что Государь согласился. «…» Надо пригрозить Англии. Наделать шуму. Я ответил Обручеву правдивым изложением неготовности нашей в Средней Азии. На 35-й день на гератском направлении можем собрать всего 16 бат-в. Указывал на силу афганцев, их воинственность, трудность горной войны, народную войну. Обручев согласился, что с афганцами считаться придётся, но заявил, что англичане из Индии помочь им не могут. Войска их плохи. Даже английские солдаты (наёмники) плохи. Офицеры хороши. Россия, начав угрозы, должна привести их в действие. Надо ограничиться Гератом. Я заявил, что надо идти на все уступки, но дело до драки не доводить, что главный наш противник на Востоке — Япония. «…» П. С. Ванновский мог уделить мне сегодня лишь несколько минут. Он назначил на завтра в 10.12 ч. утра. Объявил, что Государь будет говорить со мною об угрозе Англии со стороны Средней Азии и чтобы я приготовился к ответу. Обручев говорил также, что пока надо ограничиваться демонстрацией с моим именем, напечатать в немецких газетах, что я вызван в Петербург, дабы обсудить, какие меры надлежит принять в Средней Азии в случае, если Англия сделает нам затруднения на крайнем востоке, а через несколько дней послать опровержение этому».
В этом отрывке интересно то, как расценивают Британию русские военные. Если Обручев оценивал англо-индийскую армию весьма низко, то «туркестанец» Куропаткин, указывал на силу афганцев, и с его оценкой Обручев был полностью согласен. Горная страна, населённая воинственным мусульманским народом, представляла собой смертельную угрозу для любого, кто попытался бы вторгнуться туда. Поэтому, расценивая Афганистан как более сильного противника, было решено «дело до драки не доводить». Целью вероятной войны виделся Герат, из-за своего стратегического местоположения — эта провинция, с пустыней и равнинами служила «воротами» из Туркестана в Индию, и англичане опасались, что занятие русскими Герата станет началом вторжения в Индию…
При этом, большую роль в решении — двигаться на Герат или нет, могло сыграть решение самого императора Николая II. Генерал-фельдмаршал, Д. А. Милютин, занимавший пост военного министра ещё в царствование Александра II, посетив коронацию Николая, записал в своём дневнике 8 мая 1896 года, следующее: «Государь после нескольких слов по поводу предстоящих торжеств повёл разговор о современных военно-политических вопросах как то: об отношениях наших к Китаю и Японии, о видах в будущем на Дальнем Востоке; причём [(мы) он, так же как и я, без стеснения высказывал (и) (наши) мнения о наглой политике англичан] выражался совершенно откровенно касательно нахальства англичан в политике. [Как кажется, Государь усвоил себе довольно верный взгляд на восточные дела и, вообще, на современное политическое положение]».
Сам Николай в письме сестре Ксении от 21 октября 1899 года, был также откровенен по поводу своей нелюбви к англичанам и британской политике, описывая события шедшей англо-бурской войны: «Ты знаешь, милая моя, что я не горд, но мне приятно сознание, что только в моих руках находится средство, наконец, изменить ход войны в Африке. Средство это очень простое — отдать приказ по телеграфу всем туркестанским войскам мобилизоваться и подойти к границе. Вот и всё! Никакие самые сильные флоты в мире не могут помешать нам расправиться с Англией именно там, в наиболее уязвимом для неё месте. Но время для этого ещё не пришло, мы недостаточно готовы к серьёзным действиям, главным образом потому, что Туркестан не соединён пока сплошной железной дорогой с внутренней Россией. Однако ж я увлёкся, но ты поймёшь, что при случае, невольно, иногда самые излюбленные мечты вырываются наружу и невозможно удержаться, чтобы не поделиться ими».
Отчасти, сдержанности императора в своих желаниях, способствовало мнение Куропаткина о перспективах войны в Афганистане с англичанами. Ещё на аудиенции в 1897 году, как начальник Закаспийской области, на вопрос императора, что делать в Афганистане, отвечал, что в случае вторжения в эту страну неизбежно втягивание армии в борьбу с местными горцами, что при отсутствии дорог как в Афганистане, так и в Туркестане, это будет чрезвычайно затруднительно, и, к тому же, будет невозможно очертить в будущем удобную границу, посему следует воздержаться от активных действий в Афганистане.
Во всеподданнейшем докладе за 1900 год, в разделе «Взгляд на афганскую границу» генерал сообщал, что положение с 1873 года у России теперь спокойное и менять его на худшее — не в интересах державы. Он попытался действовать аргументом от противного — представить вероятный сценарий войны с Афганистаном.
Обрисовав выгоды от завоевательной войны за присоединение афганского Туркестана, заключавшиеся в приросте земледельческого населения и упрочения оборонительных позиций на крайнем юге по горному хребту Гиндукушу, Куропаткин указывал на те проблемы, которые может создать такое присоединение к русским владениям, повторяя свои более ранние мысли: «Прежде всего, рубежи географические не совпадают в Афганистане с границами этнографическими. Поэтому нам пришлось бы, проводя границу по хребтовой линии Гиндукуша (трудно местами определяемой), захватить в свои пределы часть племен афганского происхождения и в то же время оставить за чертою вне наших пределов племен родственных перешедшим к нам племенам неафганским. Это создает ряд затруднений. «…» Жители гор, даже неафганского происхождения, будут бороться за свою свободу с ожесточением. «…» На новой нашей границе постоянно происходило бы волнение, горцы с афганской стороны начали бы нападать на нашу границу, как нападают на английскую. Потребовались бы новые экспедиции. В конце концов, подобно англичанам, у нас явилась бы необходимость исправления границ и в новых захватах, пока мы не сошлись бы своими границами с английскими. Прибавим сюда огромные расходы, которые потребуются на устройство края, администрацию, проведение дорог, устройство укреплений, многочисленные войска, расходы на экспедиции и проч.»
Фактически, по мысли Куропаткина, Россия после такого «успешного» похода получила бы новый Кавказ на самом южном рубеже. Учитывая то, что население Туркестана не изъявляло лояльность короне, о чём свидетельствовало андижанское восстание 1898 года, и отсутствие развитой железнодорожной связи окраины с центром, поддерживать и снабжать войска в Афганистане не представилось бы возможным. При этом, войны на окраине, поддержание боеспособности войск охраны границы, прокладка дорог и создание русской администрации потребовали бы колоссальных вложений.
Посему вывод доклада был таков: «Я в то же время признаю естественным и желательным установление настолько дружеских отношений к Англии, чтобы в случае волнения против Англии в Индии, мы были бы на стороне англичан. XX век должен принести с собою тяжелую борьбу в Азии народностей христианских против нехристианских. Для блага человечества необходимо, чтобы в этой борьбе мы были в союзе с христианскою Англиею против нехристианских племен Азии».
Этот вывод был им повторён в своём труде «Задачи русской армии», где он указывал, что союз двух белых рас против «жёлтой угрозы» был бы жизненно необходим. Однако англо-русская борьба за азиатский материк в конце 1890-х годов — начале 1900-х, приобрела новый оборот.
Британские мероприятия в Индии и Афганистане
Если в середине и второй половине XIX века основным противоречием между двумя Империями был вопрос о Проливах, то на рубеже веков к нему прибавился Дальневосточный Вопрос. Несмотря на то, что для Российской империи Квантун приобрёл большую значимость, чем Босфор, это не отменило роли Афганистана в русско-британских отношениях. Британские политики понимали, что давление на Индию могло обеспечить русским политикам те или иные преимущества в переговорах с Лондоном по Проливам или Дальнему Востоку. Поэтому сильный Афганистан под протекторатом Англии идеально отвечал целям британских политиков. В 1898 году вице-королём Индии стал известный знаток Востока, аристократ, лорд Джордж Нантаниель Керзон. Он продолжил политику своих предшественников, по созданию буферов между Индией и Туркестаном, решив передвинуть оборонительную линию к Герату, Мазар-и-Шерифу и Кушке. Он считал необходимым держать контроль над горными проходами Хайбер, Гомуль, Читрал и за перевалами с Гиндукуша. Для сего требовалась большая военная сила, попытки реорганизации которой начались ещё в 1880-х, но окончательно удалось провести их лишь в 1890-х.
В 1890-х, русский военный агент в Лондоне, генерального штаба полковник Н. С. Ермолов сообщал о реорганизации англо-индийской армии. В рапорте от 10\22 января 1894 года, он писал о том, что в англо-индийской армии наметилась масштабная военная реформа. Суть её заключалась в том, чтобы сосредоточить командование в одних руках и сделать управление более отвечающим потребностям обороны Индии, и создать специальной группировки для обороны Северо-Западной границы. В эту группировку намеревались включить наиболее боеспособные элементы и сильные части. Менее надёжные подразделения, которые были слабы в боевом отношении, предполагалось отправить вглубь Индии. Ввиду вхождения Бирмы в состав Британской Индии и расположения армии вблизи Белуджистана и Кашмира, для воздействия на Тибет создавался бирманский корпус, как средство давления на тибетского далай-ламу. При этом, в управлении армией происходили изменения — упразднялись Мадрасские и Бомбейские президентства, гражданская администрация с тех пор не имела права вмешиваться в военные дела. Учреждались Военный департамент, ведавший хозяйственными делами, Главный штаб главнокомандующего, Строевой Штаб, ведавший разведкой и мобилизацией. Армия делилась на следующие части: Армия Пенджаба (Северная), Армия Ганга (Восточная), Мадрасская армия (Южная), Бомбейская армия (Западная), Бирманская армия. Это указывало на то, что, англо-индийскую армию намеревались использовать для серьёзных задач, и таковыми, вероятно, могли быть новое завоевание Афганистана или оборонительная война против России.
Вообще, стоит сказать, что без указания на положение Индии, вести разговор о британской политике в Азии предоставляется затруднительным. Ввиду этого, стоит привести те данные, которыми об этом располагали в России.
Старший советник Министерства иностранных дел в 1880—1890-х годах, граф В. Н. Ламздорф записал в своём дневнике: «В этих краях [Индии] они питают большой страх перед Россией, так как осознают, что их владычество над 280 миллионами туземцев не вполне нормальное. Англичане не любят борьбы и не в силах её вести, но они уступают только силе. По мнению Ону [консул в Бомбее] они отдадут Египет под угрозой войны; они уйдут из Индии только в случае сопротивления со стороны туземного населения, ныне раздираемого религиозным фанатизмом, различиями в нравах, языке и государственном строе, что делает его слабым и бессильным перед горсточкой в сто тысяч англичан, господствующих над этой громадной империей от имени всемилостивейшей королевы и государыни».
Эти мысли имели под собой реальное обоснование.
Военный агент в Лондоне, Генерального штаба генерал-майор С. С. Бутурлин писал в рапорте от 27 апреля\9 мая 1888 года, что положение в Индии ухудшается. Местное население было недовольно ростом налогов, финансовое положение страны ухудшалось, и это стоило поста лорду Дафферину, вице-королю Индии, который слишком часто расходился во мнении с министром по делам Индии. Индийские газеты подвергли экс-владыку беспощадной критике за огромные финансовые расходы на оборону Северо-Западной границы и на войну с Бирмой. По мнению посла России в Константинополе, Зиновьева, политика России в такой ситуации должна была быть нацелена на заключение соглашения с Англией, но при этом иметь наготове железнодорожные линии и материальные средства в Средней Азии, ибо она будет той ареной, где будет или грандиозная схватка или величайшее дипломатическое соглашение.
Россия готовится воевать в Афганистане
Основную задачу России на случай войны с Англией в Афганистане сформулировал ещё в 1878 году помощник Главнокомандующего Кавказской армией, генерала от инфантерии Д. И. Святополк-Мирского: «Не в том, чтобы вступить в пределы английских владений и перенести войну за Инд, но в том, чтобы англичане были разбиты в самом Афганистане с двумя узкими проходами и с многолюдным враждебным населением в тылу».
Исходя из этого, в 1885 году, в докладной записке начальника Главного штаба, генерала от кавалерии Н. Н. Обручева на имя Императора, предусматривалось занятие горных проходов в Афганистане, ведущих в Туркестан.
На 1899 год, силы округа включали в себя 42 и 1.4 батальонов, 48 сотен, 124 полевых орудия, 5 рот крепостной артиллерии, 14 местных команд и 10 конвойных численностью в 72 000 человек. В показанное число вошли части пограничной стражи, которая насчитывала в округе 3 роты и 4 сотни из 1 корпуса и 4 роты и 5 сотен из 2 корпуса и, по распоряжению военного ведомства от 1899 года за № 224, предполагалось сформировать для округа следующие силы. Мирное время — 44 1.4. батальонов, 48 сотен, 132 орудия, 7 рот крепостной артиллерии, 14 местных команд и 10 конвойных, со штатной численностью около 53 тыс. человек.
В военное же время 78 батальонов, 66 сотен, 134 орудия, 7 рот крепостной артиллерии, 14 местных команд и 10 конвойных команд численностью около 93 тыс. человек. В случае войны с Афганистаном и Англией, из этих сил предполагалось сформировать следующие отряды. На Герат должна была действовать Ак-Рабатская колонна в составе 1 бат. пехоты и 1 сотни казаков и Мервская колонна в составе: 20 бат. пехоты, 17 сотен казаков и 58 орудий. Для Маразри-Шерифского направления формировался Керкинский отряд в составе: 2 бат. пехоты, 1 сотни пограничной стражи и 8 орудий. Отдельно формировались Аму-Дарьинский отряд для действий от Термеза в составе: 14 бат. пехоты, 4 сотен казаков и 34 орудий и Памирский отряд в составе: 1 бат. пехоты, 1 сотни казаков и 2 конно-горных орудий. Общий резерв армии базировался в Ташкенте и насчитывал: 1 бат. пехоты, 10 сотен казаков и 8 орудий. В итоге для похода в Афганистан, выделялось 35 бат. пехоты, 34 сотни и 104 орудия. В то же время внутри края для обеспечения спокойствия в тылу оставляется: 24 батальона, 32 сотни, 22 орудия, 5 рот крепостной артиллерии, 14 местных и 10 конвойных команд.
Противостоять им должны были: англичане, числом 70 тыс., не считая подкреплений из Англии, афганцы до 60−70 тыс., всего около 130−140 тыс. человек. По расчётам, передовой английский отряд мог занять Герат на 70 день, а его авангард мог там оказаться и вовсе на 40−50 день. От 7 до 10 000 неприятельского войска на 70 день могли достигнуть со стороны Кабула берегов Аму-Дарьи, а головные части Читральского отряда уже через месяц могут быть на памирском посту или в Хороге. Таким образом, 42 тысячи русских солдат должны были обороняться против 130−140 тыс. англо-афганских войск. Ввиду выясненности таким образом недостаточности войск в Туркестанском округе, в Главном Штабе было предложено в случае открытия военных действий против Афганистана, двинуть на подкрепление войск округа из Европейской России и с Кавказа два армейских корпуса к Кушке или Самарканду, в зависимости от обстоятельств. При провозоспособности Средне-Азиатской железной дороги, по 4 пары поездов в сутки, эти корпуса могли быть сосредоточены к Кушке на 214-й день и к Самарканду на 364-й день. С проведением железной дороги от Оренбурга к Ташкенту и с увеличением провозоспособности до 12 пар поездов в сутки, по расчётам Главного Штаба, корпус к Кушке сосредоточится на 65-й, а к Самарканду на 66-й день.
Целью войск была, первоначально, оборона границы, так как сил для наступления было явно недостаточно. Если войска были выдвигаемы по штатам мирного времени, то пехота и артиллерия могли выступить из мест сосредоточения уже на 3 день по объявлении мобилизации, и сосредоточение сил к базам будет выполнено по следующим расчётам. На Гератском направлении, для Ак-Рабатской колонны к Ак-Рабату войска выступали на 8-й день, для Мервской колонны к Кушке на 6−25-й день. На Мазари-Шерифском направлении, в Аму-Дарьинский отряд к Термезу войска сосредотачивались на 25-й день. Керкинский отряд мог быть готов к выступлению из Керки на 3-й день, а Памирский отряд сосредотачивается в долине Алая на 12-й день. В общем, выдвижение войск по тревоге могло занять полторы недели, если брать войска на главных направлениях. Если же в войсках решались ожидать прибытия запасных, то время увеличивалось от 18-ти до 73-х дней, в результате чего части становились более сильными, но проигрывали время необходимое для начального развёртывания.
В целом основными выводами записки, были слабость войск округа и плохая транспортная сеть, что могло сказаться на ухудшении боеспособности войск в случае войны: «Только непрерывный и надёжный путь, — писал Куропаткин — ныне проектируемый из Ташкента в Оренбург, окончательно свяжет Туркестан с Европейской Россией и в трудную минуту доставит все нужные средства краю, и не только избавит от опасного положения, в котором находится ныне Округ, но даст необходимую устойчивость нашим мобилизационным расчётам и позволит без опасения смотреть вперёд и смело ждать возможных столкновений с нашими противниками в Средней Азии».
При этом он указал двоякое значение дороги на Оренбург — она имела бы большое военное значение, а дороги от Ташкента к Сибири сыграли бы огромную военную роль, так как позволяли бы сосредоточить войска против Японии и Китая, или наоборот — сибирские части против Афганистана. В случае готовности всех дорог и путей, связывающих Урал и Сибирь с Туркестаном, по расчётам Куропаткина, после общей мобилизации, в Азии Россия могла бы выставить 200 000 человек, могущих при грамотно организованной железнодорожной сети защитить азиатские границы без содействия войск Европейской России и Кавказа.
Итоги
Ввиду того, что приобретение Афганистана не сулило России никаких выгод, то в Петербурге не собирались присоединять Афганистан. Целью России в Афганистане становилось занятие Герата и основных горных перевалов, дабы становилось возможным отразить вторжение англичан в Туркестан. Британия же, ввиду ослабления своих политических позиций на Ближнем Востоке и усиления России в Персии и Китае, готовилась защищать свои интересы силой оружия в центре Азии. Выдвижение России в Китай, сопровождавшееся территориальными захватами и созданием сильной группировки войск в Манчжурии, сильно обеспокоило англичан.
Шаткое внутреннее положение в Индии и усиление Афганистана, а также России в Азии, вынуждало англичан усиливать армию на случай возможной большой войны, которая ставила цель не допустить неприятеля в пределы Индии, что могло бы стать катастрофой для англичан. Россия же не собиралась вторгаться в Индию, но только занять оборону в Афганистане и разбить английскую армию, не пустив её в Туркестан. В таком положении, обе стороны встретили ХХ век.