Почему в КНР и на Тайване почитают Сунь Ятсена

В Китае очень многое основано на знаках и символах. Он и сейчас преподносит себя миру некой загадкой, символом чего-то далекого и не всем понятного. Богатое прошлое, раскинувшееся на шесть тысячелетий, не менее интригующее настоящее и будущее создают возможности для самых невероятных маневров. Как пишет российский китаевед Елена Бреус, многим кажется (или хотелось бы казаться), что «стремящиеся ввысь стеклянные небоскребы порвали связь времен». Однако, «осваивая новое бытие в пространстве глобализованного мира, китайцы не столько заменяют старые концепции новыми, сколько лишь дополняют и трансформируют их, адаптируя к нуждам сегодняшнего дня». Это большое искусство и мастерство.

В этом мы еще раз убедились, когда на скоростном поезде прибыли из Пекина в Нанкин, административный центр провинции Цзянсу на юго-востоке Китая, покрыв за четыре с половиной часа 1200 километров. Этот большой (порядка 9 миллионов жителей) город, который еще называют «южной столицей страны», в нижнем течении Янцзы. Он хранит множество интереснейших исторических памятников. В строгом смысле слова Нанкин был столицей Китая дважды: в конце XIV века, когда первый император династии Мин пришел к власти, и в начале ХХ века, когда именно здесь Сунь Ятсен провозгласил Китайскую Республику. О сохранившихся, правда, в очень небольшом числе исторических памятниках имперского прошлого Китая можно прочитать в любом путеводителе по Нанкину. Об этом снимаются и многочисленные документальные фильмы с целью привлечь иностранных туристов. Правда, пока безуспешно.

Но нас интриговало иное: поскольку нынешняя ознакомительная поездка в Китай группы российских журналистов была организована МИД Китая, возникал вопрос: что же в первую очередь будут показывать нам местные власти — памятники имперского прошлого или те, которые связаны с бурными революционными начала 1920-х годов в Нанкине? Так мы оказались в доме №292 по улице Чанцзянлу, где была расположена резиденция первого президента Китайской Республики. После Синьхайской революции 1911 года Сунь Ятсен именно здесь вступил в должность Временного президента Китайской Республики. Однако вскоре он вынужден был покинуть город, отказался от кресла президента (им в 1913 году стал Юань Шикай). Резиденция была заброшена и не использовалась до 1927 года, когда в результате Северного похода Нанкин был взят гоминьдановской армией.

Тогда это здание вновь превратилось в президентскую резиденцию, на этот раз для Чан Кайши, а позже там располагался его недолговечный приемник Ли Цзунжэнь. В период Второй мировой войны здесь поселился конкурент Чана Кайши, политик Ван Цзинвэй, возглавивший прояпонское коллаборационистское правительство. Как видим, именно на этом месте завязывались и развязывались достаточно крепкие узлы новейшей китайской истории, последствия чего сказываются и сегодня. Вот почему в музее интересно все: выставленные документы той эпохи, мемориальные покои, комната приемов и комната, где спали «телохранители» и еще многое другое. Но сегодня мы о другом, а именно об отношении к Сунь Ятсену в Китае, которое долгое время было неоднозначным.

Ровно до того момента, когда Пекину понадобился новый исторический идеологический символ. В Китае заговорили о том, что «необходимо обращаться к бесценному наследию доктора Сунь Ятсена, который через призму времени предстает перед современниками как великий национальный герой, великий патриот и великий предшественник китайской демократической революции, который первый бросил клич «Возродим Китай!». Однако китайская мечта в своем нынешнем виде была сформирована Ху Цзиньтао. С 2013 года, когда председателем КНР стал Си Цзиньпин, она была поднята на новый уровень. В Пекине считают, что в настоящее время путь «возрождения китайской нации» в общих чертах уже очерчен китайским руководством, хотя многие детали по-прежнему остаются неясными. Нас же, россиян, интересовал другой сюжет, связанным с тем, как после Октябрьской революции 1917 года Сунь Ятсен высказался за сотрудничество с Советской Россией и тесный союз с китайскими коммунистами.

11 марта 1925 года, за день до смерти, в «Послании Советскому Союзу» он писал: «Настанет время, когда Советский Союз, как лучший друг и союзник, будет приветствовать могучий и свободный Китай, когда в великой битве за свободу угнетенных наций мира обе страны рука об руку пойдут вперед и добьются победы». Ленин ценил Сунь Ятсена, называя его «революционным демократом, полным благородства и героизма». Сунь Ятсен понимал важность налаживания контактов с Москвой и китайскими коммунистами. Но в тоже время он был против попыток Москвы направить китайскую революцию в сторону социалистической революции. Весной 1920 года через генерала Потапова, который до этого поддерживал белогвардейцев, он передает Ленину только привет и осторожничает, не спеша посылать в Москву официальную делегацию для установления дипломатических отношений. В дальнейшем Советская Россия при определении советской китайской политики будет принимать это во внимание.

Москва полагала, что для нее перспектива пролетарской революции из Европы перемещалась в Азию, где главные надежды в этом отношении возлагались на Китай. Однако Сунь Ятсен придерживался, в отличие от московских большевиков, иных взглядов, утверждая «три народных принципа»: национализм (под коим фактически понимался патриотизм, отстаивание независимости родины), народовластие и народное благосостояние. В Москве же считали, что этим создается идеологическая платформа для объединения Гоминьдана и Компартии Китая ради нахождения компромисса между широкими слоями китайского общества, включая национальную буржуазию.

Сунь Ятсен — единственный китайский политический деятель XX столетия, которого одинаково уважают и в КНР, и на Тайване. На острове его официально величают «отцом нации», на материке рассматривают как «предтечу» социалистической революции. Китайские эксперты полагают, что «фигура Сунь Ятсена сегодня потенциально остается объединяющей для двух частей страны и потому таки может послужить «скрепой» для воссоединения». Так что идейно-политическое наследие Сунь Ятсена введено в сферу конкретной политики и речь идет вовсе не только о его внешнем почитании.

Что касается Нанкина, то в этот субтропический город уже давно пришла весна. Обилие зелени, многовековых платанов, цветов и запах цитрусовых в воздухе поражают. Здесь есть чем любоваться: шедевры восточного ландшафтного искусства, система искусственных водоемов с перекинутыми через них мостиками, изящные скульптурные группы в восточном стиле, композиции из камней, деревянные павильоны с изогнутыми крышами, пальмовые аллеи и уютные скамейки для отдыха и тысячами разноцветных огней по вечерам. Это особенно бросается в глаза после чиновного и прямолинейного архитектурно Пекина, хотя мода на высотные здания не обошла Нанкин стороной. Как и другие китайские города, Нанкин смог удачно соединить современные тенденции и богатые исторические и культурные.

И здесь до сих пор перед входом в резиденцию Сунь Ятсена, которого еще называют «Конфуцием реальной политики», выстраиваются огромные очереди из самих горожан и приезжих из других частей Китая. Им есть чем гордиться. Китай времен Сунь Ятсена представлял собой отсталую феодальную страну. Сегодня Китай — страна, принципиально другая, мощная.