Мы привыкли считать, что большая политика делается где-то «наверху», в дорогих кабинетах и роскошных дворцах. Это ощущение оторванности нас, рядовых граждан, от политики рождает теории заговора, по которым элиты живут в своём, отдельном мире «сверхлюдей», либо разговоры про царящий в России «феодализм» или «монархизм», либо — просто апатию и чувство безысходности. Кажется, будто всё уже решено и «политики» могут существовать вообще без людей, без народа, а о демократии «наверху» говорят просто по инерции.

Книга Ирины Жежко-Браун «Современная американская революция» показывает на примере истории политической борьбы в США, насколько на самом деле бывает сильна организация рядовых граждан, отстаивающих свои права и интересы. И как внимательно относятся к ней даже такие гиганты, как Демократическая и Республиканская партии Соединённых штатов.

Браун концентрирует своё внимание на изначально левом движении «социальной организации» (socialorganizing) мало известного у нас политтехнолога Сола Алинского. Его методы и подходы, однако, оказались быстро усвоены не «низами», а правящими слоями, которые и по сей день успешно используют их в политической борьбе. Отечественные «Наши» и ОНФ — это лишь бледные тени западных провластных движений. Цель книги Браун — передать эти принципы социальной организации в руки рядовых граждан, не только в США, но и в России.

Конечно, на деле — всё не так просто.

Главный плюс книги — её тема: Браун рассматривает судьбу политической организации социальных «низов» в США, её уход от первоначальных целей и принципов, приведший к перехвату управления крупным капиталом и элитными кланами, использовавшими методы левых в борьбе с ними. Главный минус книги — её автор: Браун демонстрирует вопиющее непонимание, что такое «левые», как устроена политика, какие идеи продвигали классики марксизма, либерализма и пр.

Достаточно сказать, что автор, пишущий о левых «политтехнологиях», считает «самым началом» марксизма и большевизма… Диктатуру государства! Доминирование ценности государства над отдельной личностью! Браун считает идею «осмысленного и свободного труда» чуждой марксизму, так же,как и веру в возможности личности. Либерализм же для автора — это «коллективизм и этатизм», где все «повязаны коллективной ответственностью».

Если на секунду предположить, что классики марксизма правы, и государство — это инструмент диктатуры буржуазии, то всё повествование, строящееся на принципе «государство — это социализм», «государство — это диктат интересов страждущего меньшинства (!) над свободой большинства, представляющего особой средний класс (!!!)», — превращается в путаницу, кашу. Т. е. сильно вредит главному: изложению мало известных в России фактов.

Оно (как и оценки, и прогнозы автора) становится всё более путаным и внутренне противоречивым; ключевые, переломные моменты политического движения автор «проскакивает», событиям даются странные до нелепости объяснения и мотивации. Порою Браун срывается прямо в теорию заговора: например, предполагая, что Барак Обама был новым левым, специально разрушавшим государство изнутри, чтобы спровоцировать революцию… Как бы это ни соотносилось с тезисом о ценности государства для марксистов.

В общем, при чтении приходится постоянно делать «поправку» на неполную адекватность автора выбранной им теме. С учётом этого, описанную в книге историю можно трактовать примерно так: Сол Алинский был социалистом скорее в духе Жан-Поля Марата, чем Маркса или Ленина. Для него существовали только два «класса»: «имущие» (haves) и «неимущие» (have-nots). Соответственно, он считал (в какой-то мере — справедливо), что угнетённые должны объединяться как угодно, по любому принципу, для отстаивания любых своих интересов, — лишь бы у них появлялась хоть какая-нибудь организация. Сол создавал систему, похожую на наши Советы, опираясь на уже имеющееся у людей самосознание и уже выстроенные связи: диаспоры, соседства, религиозные общины и т.д. Его сообщества объединялись ради решения локальных задач, экономических и бытовых. Сол убеждал людей, что только так, хотя бы немножко войдя в местную политику, они смогут отстоять свои узкие интересы.

На локальном уровне эксперимент был успешен. Однако при попытке выйти на уровень выше оказывалось, что интересы «низов» — тоже очень разнообразны, и они не могут просто так объединиться в единую «партию»для борьбы за смену строя во всём государстве. Говоря языком русской революции, они погрязли в «экономизме»: борьбе за локальные, узкие интересы. Сол не принимал марксистской классовой теории, и это вышло ему боком: группы, собранные им, оказались случайными, у них не было большой идеи, большого интереса, как-то связывающего их воедино.

«Прицепить» же их к передовому классу политтехнолог не мог, потому что вообще не мыслил такими категориями. Для Маркса и Ленина пролетариат был слоем людей со схожим интересом — построением коммунизма, подразумевавшего их диктатуру (т.е. диктование своей воли другим!). Другие угнетаемые слои, такие как крестьянство, солдаты, мелкая буржуазия — грубо говоря, не были заинтересованы двигать революцию вперёд, но при выборе между рабочим и крупным капиталом им выгодней было встать на сторону первых.

В итоге, «просто» организация низов была недостаточной для левых. И дело здесь не в том, как считает Браун, хотели ли «леваки» быстрых преобразований или медленного движения страны в сторону социализма. «Низы» получили набор местных организаций, но, с одной стороны, они оставались в плену старой, капиталистической идеологии, её целей и идеалов. С другой же — они не получили политическую структуру: Сол не продумал, чьи интересы являются передовыми и потянут всю систему вперёд, к развитию в социалистическую сторону, а чьи — застопорят движение, не дадут ему оторваться от мечты о капитале и личной наживе. А поскольку его организация не двигалась вперёд — она начала стагнировать и гнить.

Читайте также: Как подготовить человечество к революции: «Педагогика угнетённых»

Зато такая «застопорившаяся» система была идеальной для противника Сола— крупного капитала (характерно, что его-то существование упорно игнорирует в своих построениях Браун!), уже давно подчинившего себе государство, составлявшего актуальную элиту и представленного основными партиями (что отчётливо видно даже из текста «революции»).Она давала рядовому гражданину чувство «сопричастности» политике, легитимировала в его глазах власть и общественную систему вообще, — но не давала ему выйти за рамки проблем собственного двора.

Дальнейшие «модификации» метода Сола, сделанные его «учениками» от американской элиты (в первую очередь — Демократической партией), были направлены на «подрезание крыльев» и без того небеспроблемным создаваемым низовым организациям. Повысилась роль «социальных организаторов», политтехнологов (обучаемых Демократической партией или её филиалами и сидевших на зарплате): раньше они были сторонними наблюдателями, теперь — прямыми авторитарными руководителями. Местные лидеры устранялись. Горизонтальные связи между ячейками и общинами разрывались, политическое и управленческое обучение рядовых членов прекратилось или стало минимальным.

Проблема разрозненности интересов разных групп стала основной «фишкой» этой системы. Демократы сделали упор на интересы меньшинств (конечно, угнетаемых): с каждой из таких групп они работали отдельно. Более того, уже у Сола мы видим, как представителей меньшинства побуждают бороться не просто за «равенство», а за доминирование над другими группами. В контексте марксизма это понятно: пролетариату нужно подавить крупную буржуазию и подчинить себе другие «низовые» группы, чтобы двигать всю систему вперёд. Когда же демократы идут с таким же агрессивным посылом одновременно ко всем группам меньшинств, мы получаем хаос; вернее — принцип «разделяй и властвуй».Но, по крайней мере, это даёт логичное объяснение сегодняшним бесчинствам «толерантности», прав ЛГБТ и агрессивного феминизма.

Наконец, целью для всей этой системы сделали даже не пресловутое «отнять и поделить», а задачу выбить для себя максимум льгот у государства. Таким образом, произошло то, чего опасался Сол: люди стали несамостоятельными, зависимыми от внешнего источника денег, подконтрольного, конечно, не им, а капиталистической элите.Вместо развития экономики и роста класса наёмных рабочих в США сделали ставку на «спихивание» народа в деклассированное, маргинальное, а потому — разобщённое состояние.

Характерно, с каким презрением пишет об «угнетённых» даже сама г-жа Браун: дармоеды, бездельники, понаехавшие мигранты. Автор, похоже, вообще не считает, что этим людям (50% жителей страны, на секундочку!) нужно что-то давать — в том числе и избирательные права! Другое дело — остальные 50%, мифические «среднеклассовцы». Мнение Браун интересно именно своей неоригинальностью: вполне можно представить, что так смотрят на них и сторонники Трампа, сами не сильно ушедшие от социальных «низов», но винящие во всех бедах не капитализм, а демократов с подчинённым им слоем «патерналистов».

Схему Сола действительно обернули против него: структуры перехвачены, левые идеи — дискредитированы, угнетённые — расколоты на тех, кому достаётся «кусок государственного пирога» и тех, кому внушается, что их объедают (неслучайная аллюзия на объедаемую Москву и объедающие регионы в нашу Перестройку).

Сказанное не значит, что незнакомый отечественному читателю опыт должен так и оставаться ему незнакомым. Низовые структуры — сила сами по себе, недаром в США за них шла такая борьба. Однако история Сола показывает, что идеи классического марксизма (вроде выделения передового класса и его диктатуры), кажущиеся чересчур радикальными и излишними в отрыве от практики, на самом деле — необходимы. И что социальная организация без проработки политической идеологии может привести к обратному результату.