Под разнобой оркестра: переговоры по Курилам всё же продолжаются
После встречи в Мюнхене 16 февраля 2019 г. министра иностранных дел России С. Лаврова с японским визави Т. Коно было объявлено, что стороны продолжат работу по сближению позиций для выработки мирного договора (то есть передачи островов Малой Курильской гряды от России к Японии) на уровне заместителей министров иностранных дел.
Но вслед за этим как-то мимоходом, неброско проскользнула новость о том, что предваряя новый визит в Россию японского премьера (С. Абэ пожелал вернуться в апреле), наш министр весной отправится в Токио, то ли для того, чтобы «сверить часы» по достигнутым пунктам взаимопонимания, то ли для авторитетного и твёрдого очередного внушения японским партнёрам, что пока те не признают суверенитет России над Курильскими островами, ничего не получится. Но последнее можно делать и из Москвы, как это и происходило до сих пор, а поездка С. Лаврова уже анонсирована без объяснения её обоснованности. Похоже, что до вздохов облегчения от надвигавшейся драмы с передачей островов по мирному договору ещё далеко. Если это так, то становится ясно, что новый этап переговоров всё же открывается, а не откладывается на неопределённое время, как уже стали уныло предрекать японские средства массовой информации.
Но появилась и неприятная особенность — инициатива по проталкиванию мирного договора таким образом переходит к России, иначе зачем бы С. Лаврову тратить драгоценное время и отвлекаться от сотен других дел и вопросов, уезжая в бесполезный вояж. Понятно, что едет он не любоваться на цветение сакуры, что его командируют, причём не в самое спокойное и удачное для России время. Тем более, что натовцы, в первую очередь США, не показали на конференции по безопасности в Мюнхене расположенности к какому-то внятному и серьёзному диалогу с Россией, спираль противостояния продолжает раскручиваться, и практически каждый день можно ожидать оттуда какой-то очередной пакости. Что касается территориальных претензий, там сигнал от российско-японских переговоров уже приняли, как и предсказывалось многими политическими наблюдателями — вот уже и Эстония стала зондировать, как Россия ответит на проснувшиеся в Таллине притязания на часть Псковской области.
Неплохо было бы их одёрнуть и напомнить про «от мёртвого осла уши получите». Но в связи с попытками Москвы обрести «второе дыхание» по переговорному процессу с Японией, то бишь в замысле передачи Курильских островов, всё больше хочется задать несколько уже назревших, и, к сожалению, неудобных для властей вопросов. Приходится их ставить, поскольку всё, что происходило до сих пор на переговорах, так ситуацию на самом деле и не прояснило.
Начнём с первой обоймы вопросительных знаков: почему продолжает сохраняться такая тотальная секретность? Как относиться к свежему заявлению С. Абэ в парламенте, что успех переговоров будет зависеть от того, «насколько их удастся провести в тихой обстановке»? Если отправные точки в позициях сторон настолько просты, чётко очерчены, например, российская: «Вначале признайте наш суверенитет над Курилами», а в Токио продолжают тупо твердить о «северных территориях», то зачем продолжать переговоры, натыкаясь раз за разом на упрямый отказ Японии выполнить российское базовое требование? Нам что — больше японцев это всё нужно? Ведь это нам предстоит отдавать, а не получать. То, что мы вообще ничего весомого не получим — это ясно, как божий день. Да и ни о какой торговле территориями речь не может идти, даже если эта по сути коммерческая сделка будет для смягчения возмущения публики выглядеть как подарок России в порядке проявления доброй воли (как и записано в Совместной декларации 1956 г.). Если японцы отказываются признать (как угодно это называйте) итоги Второй мировой войны или российский суверенитет над всеми Курильскими островами (не забывать и про Южный Сахалин!), то что же с ними продолжают так упорно обсуждать? А они отказываются идти на попятную, ведь судя по выступлениям С. Абэ и министра иностранных дел Т. Коно после возвращения из Москвы: «Позиция Японии по всем четырём островам остаётся неизменной». Зачем же заниматься бесполезной работой, вносить в дискуссию периферийные вопросы, когда основной барьер так и не преодолён?
Самое время остановиться и взять бессрочную паузу, то есть вернуть всю затею к изначальной исторической формуле брежневских времён — тема принадлежности островов по нашему убеждению незыблема, переговоры по ней нецелесообразны и контрпродуктивны для поступательного двустороннего межгосударственного развития по разным линиям. Трезво взглянуть на весь фон этой проблемы и осознать, что именно бесперспективные и будоражащие умы и эмоции переговоры по островам, а не их отсутствие, могут стать тормозом в поступательной динамике взаимоотношений по широкому спектру. Здесь работает обратно-пропорциональная зависимость. Японцы мастера толковать по-своему любые нюансы, поэтому двусмысленные разговоры только разжигают их азарт. Недаром Конфуций как бы из глубины веков предупреждал наших переговорщиков: «Слово должно быть верным, а действие решительным». Поэтому следует прийти, наконец, к оправданному с точки зрения практичности решению: вопрос об островах откладывается, если вообще не снимается с российско-японской повестки дня. Пусть он отправляется в летаргический сон и, как стали сокрушаться японские СМИ, «переходит последующим поколениям» — ничего страшного не произойдёт, как жили, так и будем жить по обе стороны пролива «Советский» между японским островом Хоккайдо и российским островом Шикотан.
А пока мы будем делать то, что возможно в российско-японских отношениях, и параллельно вовсю займёмся обустройством и развитием островов, тем более, что там хотят продолжать жить наши люди и уезжать не собираются. И последний опрос жителей Курил это совершенно недвусмысленно показал — 96% высказались против передачи островов Японии. Если мирный договор в японском понимании (а правильнее было бы именовать Договор о добрососедстве или об основах взаимоотношений) имеет самостоятельный широкий смысл (политический, военный, экономический, общественно-культурный) помимо определения статуса островов, давайте согласовывать и вписывать в него все соответствующие пункты, связывать концы нитей по темам, «прикреплять к скелету мышцы». Это спокойная, лишённая драматизма, методичная работа с участием многих министерств и ведомств, не имеющая срочности и уж точно надобности в секретности.
Интерес Токио именно к такому формату и содержанию договора будет весьма показательным и всё сразу встанет на свои места. Но раз обе стороны по-прежнему остаются вовлечёнными в поиск компромисса по островам, и не только на рабочем уровне, а к ним подключаются министры иностранных дел обеих стран и даже их верховные руководители, значит можно предположить, что какие-то точки соприкосновения по переходу наших островов к Японии всё же есть, контуры всё-таки начали проступать из тумана и даже вырисовываться на бумаге.
Проболтался ли С. Абэ, говоривший о некоем достигнутом «рамочном» взаимопонимании, или это такой на японский лад весьма своеобразный нажимной ход для подталкивания переговоров? Если только не списать происходящее на скучную драматургию в стиле «театра абсурда», в которой японские переговорщики демонстрируют свою печально-известную способность (именуемую ими «национальная воля») назойливо и нудно, как ни в чём ни бывало, днями, месяцами, годами повторять одно и то же, а российские — вежливо и терпеливо, с отсутствующим взглядом, вынуждены выслушивать эти набившие оскомину тирады. А можно за неимением лучшего за столом переговоров начать соревноваться в знании японского фольклора, они нам поговорку: «Натянутый лук рано или поздно ослабнет», а мы им в ответ: «Опавшая хризантема не вернётся на куст».
Относительно дальнейших перспектив переходим ко второму пласту вопросов. Президент России и премьер-министр Японии после встречи в Москве в январе сделали важную, на наш российский взгляд, оговорку: судьба островов должна решаться с учётом мнения граждан России и Японии. Правильнее было бы сказать более определённо: «при их согласии». Но вот только что на Шикотане, Кунашире и Итурупе прошёл опрос ВЦИОМ практически всего взрослого населения островов (7695 человек), фактически референдум, и 96% (!) высказались против передачи островов Японии. Показательно, что он проводился на всех островах, в японской терминологии «северных территориях», а не только на острове Шикотан, которым СССР был готов пожертвовать по Совместной декларации 1956 г.
Неужели С. Лавров собирается ехать в Токио лишь затем, чтобы вновь обнародовать этот, в общем-то предсказуемый результат волеизъявления? Предыдущие опросы по всей России показывали тот же порядок цифр. Доставить курьером в посольство Японии в Москве итоги опроса курильчан будет проще и дешевле, чем использовать в таком же качестве и так перегруженного делами нашего министра. После таких однозначных показателей опроса переговоры следовало бы приостановить и обеим сторонам задуматься: а стоит ли их возобновлять, если руководствоваться здравым смыслом и волеизъявлением? С. Абэ пытался совратить российское население островов, пообещав его не выселять, но эта «щедрость» жителями не была оценена. Умонастроения японцев тоже известны — там спорят только о том, стоит ли вначале получить Малую Курильскую гряду или требовать сразу и Большую тоже. Важный момент: российские переговорщики справедливо настаивают на признании Токио российского суверенитета над островами, но в какой форме это должно быть сделано?
В 2009 г. вся группа островов Малой и Большой Курильской гряды была зачислена в законодательном порядке в официальные «северные территории» Японии. Там у них статус «оккупированных». Раз за это голосовал парламент Японии, то разумно и логично потребовать как предпосылку мирного договора полной отмены им этого закона или изъятия той части, которая относится к «северным территориям». Соответственно вывести из обращения по стране географические карты, атласы, книги, брошюры, плакаты, школьные учебники и прочие провокационные материалы, где Курильские острова фигурируют как собственность Японии, закрашены цветом её основной территории. Прекратить ежегодные сборища в «День северных территорий», тематические митинги и заседания, и уж тем более — верховный съезд по этой теме японской политической элиты во главе с премьер-министром под лозунгом «Верните четыре острова».
Принадлежность островов к России (равно как и Ю. Сахалина) не должна быть признана келейно, фигурально выражаясь, шёпотом, а иметь чёткую публичную, официальную и непререкаемую формулировку. Желательно со ссылками и на Сан-Францисский договор 1951 г., по которому Япония отказывалась от Курильских островов, и на статью 107 Устава ООН. И кроме того, нельзя двигаться с места, пока Япония не сдаст экзамен по географии и не признает общеизвестные границы Курил и их акватории, перестанет вбрасывать и мусолить свои неуклюжие изобретения в виде разделения островов на собственно Курильские и на «северные территории». В Токио могут для этого заглянуть в Военно-морской справочник США, освежить в памяти Меморандум №677 главнокомандующего союзных держав
Эти две темы: признание российского суверенитета и в какой форме это будет сделано, и территориально-географическое определение Курильских островов — единственные на данном этапе, которые достойны обсуждения на уровне рабочих групп между МИД обеих стран. Да и то только для того, чтобы закрыть тему навсегда и не обременять последующие поколения ненужными головоломками. Зададимся и гипотетическим, почти фантастическим вопросом: а если Япония, морщась, всё же худо-бедно признает российский суверенитет над островами, что — будем отдавать? Тогда нам вообще никакого признания не надо, ни шагу дальше! Оставляем всё, как есть, без мирного договора: только японские рестораны (суши, сашими и проч.), секции дзю-до, кружки икебаны, продолжаем ездить на японских автомашинах, кипятить воду в японских электрочайниках, дарить нашим женщинам японский жемчуг, смотреть фильмы А. Куросавы, слушать выступления японских барабанщиков. Строгая конфиденциальность в идущих переговорах, несмотря на, казалось бы, изначальные принципиальные расхождения в них (как признавал министр С. Лавров), — один из признаков, что нам что-то важное не договаривают. Разговоры о каком-то строительстве доверия высшего порядка тоже настораживают — доверие в чём, между кем, в каких вопросах, что Япония вкладывает в это понятие, чем оно будет измеряться, на что может повлиять, чем это неожиданное стремление или даже необходимость вызвана?
Не хочется думать, что для выполнения некой закулисной договорённости о плавной передаче первой партии островов (идея «совместного хозяйственного использования») в обмен на признание Японией нашего суверенитета над ними. Все вышеприведённые навязчивые, но оправданные вопросы могут быть сняты нашим руководством одним ясным ответом: Курильские острова ни при каких обстоятельствах не будут отторгнуты от России, всегда останутся под её суверенитетом, какой бы мирный договор ни был бы заключён. Тогда и прекратятся всевозможные домыслы, от которых мы и сами рады бы избавиться. Сделать это для власти просто, но пока такого ясного и твёрдого ответа мы почему-то не слышим. Вместо этого президент снова, в послании Федеральному собранию, повторяет, что мы «готовы к совместному поиску (с Японией — В.М.) взаимоприемлемых условий для заключения мирного договора».
А ретивые обслуживающие власть журналисты добавляют к этому, «подхрюкивают», разъясняя: «и перейти к следующему шагу: договориться о выполнении Совместной декларации 1956 г. и о формате передачи двух островов». Трудно сказать, кого президент подразумевает под этим «мы» — видимо, те 10−15% населения России, которым всё равно или кто считает, что «наверху виднее». А подавляющее большинство граждан страны против и в это «мы» уж никак не входит. Странно, что в Кремле делают вид, что их не слышат. На такое мнение надо бы опираться в диалоге с Токио по Курилам (чтобы его прекратить), а не игнорировать, да ещё так демонстративно. Передача Курильских островов, ни одномоментная, ни постепенная под маркой их «совместного освоения», не может входить в число таких «взаимоприемлемых условий» для России — по этому категоричному императиву в стране сложился однозначный консенсус.
Одним из первых декретов большевиков в 1917 г. был отказ от тайных договоров. Как бы к большевикам сейчас ни относились, в этом проявилось их уважение, пусть и популистское, к интересам всего населения России, причём тогда ещё малограмотного или даже почти неграмотного. То есть каждый уже тогда мог судить о происходившем. Сейчас же это — дело избранных, особо посвящённых и приближённых, хотя речь идёт вовсе не о личном подсобном хозяйстве. Хотелось бы пожелать и даже потребовать, как минимум, такого же уважения нашей власти к новому поколению людей 101 год спустя, хотя бы в таком эпохальном и получившем, благодаря необъяснимой покладистости и заинтересованности В. Путина, новую остроту вопросе, как незыблемость принадлежности к России её Курильских островов на вечные времена.