Кому в Иране жить хорошо?

На днях исполнилось сорок лет со дня отбытия из Ирана шаха Резы Пехлеви. На смену прозападного и дружественного СССР авторитарного режима пришла исламистская теократия, сочетающая элементы тоталитаризма с демократией. Аятолла Хомейни объявил США большим сатаной, а СССР получил скидку, став малым сатаной.

Сорок лет хомейнизма не ознаменованы светлыми радостями бытия. Тем не менее кому-то в Иране по сей день хорошо или сносно от существующего режима. Иначе не устоял бы он под множественными пустынными и штормовыми ветрами Ближнего Востока.

Если мы вернемся к событиям сорокалетней давности, то можно смело говорить о народной революции. В подавляющем большинстве случаев такие народные бунты объясняются внутренними разногласиями. В самом Иране мы насчитаем в двадцатом веке четыре народных смуты и один переворот, устроенный при активном вмешательстве США и Британии (1953 год).

Революцию 1978−1979 годов мы относим к разряду спонтанных протестов низов. Мало кто помнит, но в предшествовавшие перевороту годы власти Ирана особо жестоко обращались с коммунистами. Они опасались, что именно эти «элементы» поднимут неимущие слои.

Однако коммунисты оказались не более чем слабым катализатором. Протесты низших слоев были поддержаны значительной частью духовенства. Конечно, шиитская версия ислама никогда не была полностью принята иранцами. Борьба между шиитским (арабским, по существу) и персидскими началами давала о себе знать из разу в раз. Тем не менее для малограмотных и низших слоев общества в Иране шиитское духовенство олицетворяло близкое и народное куда больше, чем оторванная от сельских жителей прозападная элита Тегерана и других крупных городов.

Шиитские клерикалы умело использовали начавшиеся беспорядки. Сами они относились к образованной части иранского общества того времени. Они располагали хорошими связями в силовых структурах и государственных институтах. Им удалось взять контроль над протестами, вытеснив левых радикалов и правозащитников.

Конечно, подлил масла в огонь президент США Джимми Картер, когда отказал шаху Ирана в моральной и политической помощи (очень напоминает ситуацию отказа президента Обамы от американского союзника в Египте, президента Мубарака).

На первых порах режим аятолл выполнил немало из обещанного своим сторонникам в провинции и в среде городского пролетариата. Достаточно отметить, что в 1976 году процент грамотных женщин в Иране не превышал 20%, а в 1996 году он уже достигал отметки 80%. Интересно, что именно шиитская теократия дала женщинам доступ к образованию. Выросла продолжительность жизни в стране благодаря улучшению медицинского обслуживания. Появилась широкая прослойка, опирающаяся на «Стражей революции» и на народные дружины, пользующаяся привилегиями в целом и льготами коррупции на местах. Экономика Ирана — одна из самых коррумпированных.

Разумеется, была и обратная сторона медали: отчуждение появившегося при шахе среднего класса, затаившееся недовольство сторонников «персидского начала», неприятие режима меньшинствами. Тем не менее четыре десятилетия правителям Ирана удавалось удержаться у власти. Они совмещали демократические элементы управления с жестким подавлением протестов.

Однако успехи прошлого все меньше работают на стабильность режима. Те самые слои общества (рабочий класс и сельские жители) все чаще выходят на улицы протестовать против режима. Последняя волна протестов носит снова глубинный народный характер. Водители грузовиков, жители сельской местности, учителя — это те же самые люди, что вместе с клерикалами свергли предыдущий режим. Это вовсе не устремляющие взор на Запад, а местные почвенники.

Их выход на акции протеста не предвещает ничего доброго для нынешней власти в Иране. Дело в том, что режим держится на внешне активной и агрессивной политике, отличающейся стремлением превратиться в мирового лидера ислама. Это дает заряд пассионарности иранской массе, но тут же возникает диссонанс. За внешнюю экспансию приходится дорого платить. Это не только прямые расходы, но и провальная политика, приведшая к консолидации арабского и западного мира против Ирана. Взаимодействия с Москвой тоже не наблюдается.

Тем не менее кому-то в Иране жилось эти годы хорошо. Или не так плохо, чтобы сбросить и этот режим, как делали персы не раз в двадцатом веке.