Нужна ли России «экологическая» партия?

Ответ на вопрос, поставленный в заголовке, автору очевиден. Экологическая партия, или так называемые «зеленые», России не нужна и вредна, причем по всем основаниям — от научно-методологических подходов до реалий современной политической жизни. Имея опыт наблюдения за экологическими структурами изнутри, включая приснопамятный «Кедр», название которого изначально являлось импровизированной аббревиатурой от «конструктивно-экологического движения России», автор этих строк хорошо представляет себе уровень общественного вреда, в том числе по части дезориентации и замыливания глаз согражданам, который такие начинания несут. И уж если обвинять западных экологов в том, что они сидят на «картотеке» Greenpeace, то подавляющее большинство российских «радетелей за экологию» — это креатура другой, еще более вредоносной глобальной НКО — WWF (World Wildlife Foundation) — Всемирного фонда дикой природы. От его имени и устами его «грантоедов» в нашей стране и ведется пропаганда таких подрывных тенденций, как, например, участие России в Киотском протоколе и Парижском соглашении. И тот же «Кедр», которому кое-кто, не зная «в лицо» его руководство и не имея представления о том, чем он «дышит», поет дифирамбы, — первый в ряду деятельных компрадорских ликвидаторов, сдатчиков национальных интересов в угоду ложно понимаемым «международным обязательствам» и «трендам».

Методологических аргументов — основных — по крайней мере два. Первый: партийный статус предполагает выполнение определенных функций. Никто, включая современных «инноваторов» партийной теории на Западе или в России, пока не опроверг и вряд ли сделает это в ближайшем будущем, типологию Мориса Дюверже, заслуженно считающегося в этом исследовательском направлении научным классиком. (Автору это хорошо известно по работе еще в первой половине 90-х годов над посвященной российским партиям кандидатской диссертацией, на тот момент одной из первых по этой теме в стране). Дюверже выделил четыре функции партий: социальную, идеологическую, электоральную, кадровую. Угадайте с трех раз, читатель, какие из них в состоянии выполнить оформленные в «партию» экологи? Толком ни одной. Социальную (или представительскую) — не в состоянии, ибо экологическая тема «разлита» между всеми стратами, если на сказать классами, общества, и является частью мировоззрения самых разных, порой противостоящих социальных групп. Идеологической нагрузки экология априори не несет — по тем же самым основаниям; охрана окружающей среды — часть различных мировоззренческих платформ, порой не имеющих между собой ничего общего, а порой — классово антагонистических. Электоральная функция без первых двух превращается в фикцию, точнее, в фиговый листок, прикрывающий «черную кассу» олигархических заносов в «экологическую партию», чтобы замазать ее «социально ответственной» риторикой вполне определенные интересы, мало чего общего имеющие с социальной темой как таковой. С кадровой функцией — подготовкой компетентных экологов для работы в органах власти — куда лучше справляются вузы, выпускники которых к тому же еще и не имеют амбиций оракулов и завышенного представления о собственных способностях, как этой свойственно так называемым «партийцам».

Собственно, всё именно в социальную функцию, по определению главную, и упирается; если у партии нет социальной базы и она никого не представляет, пытаясь разводить демагогию вокруг «общенародного» характера того, на чём она своим названием паразитирует, на этом для нее всё и заканчивается. Нет конкретной социальной базы — нет ее вообще. И партии нет, и возможна она только как бизнес-проект, призванный отмыть деньги и протащить в законодательный орган определенное количество марионеток, присягнувших владельцам этих конкретных денег. Наиболее наглядно это видно на примере идеологии. Глашатаи «зеленого парламентаризма», получившие на разработку данной темы буржуазный социально-классовый заказ, именно потому и спекулируют на социал-демократизме, не понимая, кстати, его содержания и смысла (об этом ниже), что им нужно «привязать» «зеленых» к каким-нибудь идеям, которых там отродясь не ночевало. Но почему именно к социал-демократии? Они этого и не скрывают — из ненависти к коммунизму, из антикоммунистических — даже не побуждений, побуждения предполагают знания, а инстинктов, знаний не требующих, воплощенных в сиплом бандеровском рыке «Коммуняку на гиляку!».

Что такое социал-демократизм? Коротко — западный марксизм, который остался на Западе, отрекшись от революционизма Маркса, приняв «реформизм» Энгельса, и превратился в часть масонского леволиберального консенсуса двухпартийных либерально-социал-демократических систем. По мысли Маркса, буржуазия не удерживает власть одной рукой, а перебрасывает ее из правой руки в левую и наоборот. Поскольку консенсус этот — действительно масонский, то есть антихристианский, антиправославный, антитрадиционный и, следовательно, антироссийский и русофобский, то он тесно завязан на внешнее управление. (Обо всём этом можно почитать в открытых масонских источниках, например, в книжке «экс-великого мастера» Великой ложи Австрии Александра Гизе «Вольные каменщики», рус. изд. 2006 г.; и случайно ли масонами оказались все противостоявшие большевикам меньшевистские лидеры 1917 г.?). Автору этих строк не раз приходилось напоминать, что распознав вызов внешнего управления в западном марксизме и осознав необратимый характер этой угрозы, В.И. Ленин и заклеймил оппортунизм, призвав быстро перейти от буржуазно-демократической революции к социалистической. Для него это был способ избежать вовлечения России в систему внешнего управления, и именно эта задача, решенная Великим Октябрем, является главным достижением, определяющим не только социалистический, но и национально-освободительный характер этой великой революции, свет которой будет сиять в веках. И освещать России и человечеству путь в будущее.

Почему страна сто лет назад пошла не за социал-демократами-меньшевиками, а за коммунистами-большевиками? Очень просто. Тот же Энгельс отмечал, что почву для классового сотрудничества на Западе, лежащего в основе двухпартийных систем, составляла совместная эксплуатации ими «в национальных интересах» колоний. А у России колоний, как и почвы для классового даже не сотрудничества, а мира между пролетариатом и буржуазией, не было: русских рабочих свои буржуа душили, как британские — аборигенов дальних владений. И разве с тех пор что-нибудь изменилось? «Пенсионка», НДС, ОСАГО, далее везде… Вот потому-то и не может быть в России никакого «социал-демократизма», в том числе его «экологической» мимикрии.

Поэтому когда демагоги, «учившиеся понемногу чему-нибудь и как-нибудь», начинают, вслед за Горбачевым, превозносить социал-демократизм, предлагая внедрить его в «зеленое» движение, знайте, что они присягают системе внешнего управления. С хитреньким таким, пошловатым прищуром пытаются на словах подменить социал-демократизм «экологизмом», на деле ничего не поменяв, потому что менять нечего. Те же «причиндалы», только вид сбоку. Все социал-демократические и социалистические партии являются участниками Социнтерна — глобальной соц.-дем. партии, являющейся важнейшим инструментом такого управления, как Либеральный интернационал объединяет все либеральные партии. А штаб-квартиры обоих интернационалов расположены в Лондоне, с чем мы демагогов и поздравляем. Две руки, управляемые одной головой — из Букингема и Вестминстера. Кстати, упомянутый WWF патронируется принцем Филиппом — супругом Елизаветы II, а экологическая демагогия — излюбленное занятие их отпрыска, наследника престола принца Чарльза. Его он разделяет со своим визави по ту сторону Атлантики Альбертом Гором, создателем Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК). Как корабль назовешь — так он и поплывет.

Второй методологический аргумент, из которого вытекает неприемлемость «зеленого» партийного проекта для России, — в вопросах безопасности. Если заглянуть в концептуальные документы, связанные с национальной безопасностью, то легко увидеть, что структурно экологическая безопасность — часть безопасности национальной. Внимание: часть целого, эксплуатирующая один, искусственно выделенный, вырванный из контекста и возведенный в абсолют, сегмент национальной безопасности, игнорируя тем самым все остальные, в том числе военную, экономическую, социальную, информационную безопасность и т.д. Скажут: партия — тоже часть. Да, часть — общества. Но — с повесткой, включающей все аспекты общественного развития, представляющей вид на это развитие той части общества, того класса, интересы которого представляет и отстаивает.

Иначе говоря, «экологическая партия» — методологический нонсенс уже потому, что она априори, с самого начала, отдает приоритет одному виду безопасности над остальными и их комплексом в лице национальной безопасности. Это — изначально компрадорская партия, ставящая международную повестку, которая оседлала экологическую тему, выше национальной. Хотите тест? Предложите любой не то что партии, а экологической группе, сформулировать отношение к ратификации Дохийской поправки к Киотскому протоколу или в целом Парижского соглашения. О «национальной ориентации» можно будет говорить только в том случае, если ответ будет — «против». Но ведь они все «за» — от Панфилова, уровень и компетенция которого в общих и конкретных вопросах политики автору известны по личному общению, до Кокорина и Честина из российских структур того же WWF. И их, кстати, трудно упрекать в этом «за», так как другой экологической повестки, кроме ложно понимаемой «международной», в экологии не существует. Это «за» — системный дефект не каждой экологической организации, отдельно взятой, а самой экологической темы в ее партийном прочтении. Экология — удел государства; только оно в состоянии соблюсти баланс между различными видами национальной безопасности, не допуская фатальных перекосов. И то не всегда, и за государством глаз да глаз нужен. Чтобы не появлялись:

Почему так? Потому, что экология вообще тема не глобальная, а локальная. Когда дымит завод, в реку текут сбросы, а из крана идет «химическая» вода — это вопросы не к ООН и даже не к президенту, а к местным властям и бизнесу. Если же нормы экологической деятельности начинают задаваться на международном уровне, а власти страны ради кокетливых заигрываний с «мировым сообществом», до которого нам дела, в общем-то, нет, с этим соглашаются, то они расписываются не в чем ином, как в сдаче суверенитета. Не больше, но и не меньше.

Так что экологические НКО, особенно в форме «иностранной агентуры» — нет вопросов, «экологические платформы» в некоторых идеологических партиях, жестко ограниченные рамками их программ и уставов — тоже да. А вот самостоятельные экологические партии — однозначно нет. Нет, и не должно им быть места в российском партийном спектре, чтобы он не стал компрадорским. Да и «национальный бизнес», который «если проникнется национальными интересами…» — понятие весьма условное, если не сказать эфемерное. Строго говоря, любой бизнес ориентирован на горизонтальные связи, в том числе внешние, потому так легко и превращается в инструмент внешнего влияния. Пример с нынешним ропотом российского бизнеса из-за западных санкций весьма нагляден. И как писал Маркс, при 300% прибыли нет того преступления, на которое капитал не был бы готов даже под страхом виселицы. А уж без такового страха — и подавно! «Национально ориентированного» бизнеса, кроме мелкого и разве что части среднего, в России нет, и ему неоткуда взяться. Но такой бизнес партии не содержит, дополняя три копейки госфинансирования реальным кушем, на который можно не выживать, а действовать. Да у него, в отличие от крупного и сверхкрупного, олигархического бизнеса, и потребностей-то нет в партийном и парламентском лоббировании внутренней политики, с этим справляются «Опора» и «Деловая Россия». Так и именно так методологические выкладки, показывающие нежизнеспособность «зеленых» партийных проектов в России, соединяются с реальной политикой в ее симбиозе классовых и национальных интересов, если говорить о сочетании в системном анализе социально-классового и цивилизационного подходов.

И последнее. Почему на Западе экологические партии всё-таки есть? Очень простой ответ. Запад — управляемая система — ложи, интернационалы и пр. И там эти партии под видом национальной повестки отрабатывают глобальную. Иначе никак: постулат о приоритете внешних интересов (законодательства) над внутренними никто не отменял и не отменит. У нас — та же самая картина. Любая партия традиционного для Запада спектра, укладывающаяся в двухпартийный леволиберальный консенсус — еще раз подчеркнем, что он масонский, — обречена быть проводником внешнего управления. Начиная с того, что это предполагается по факту участия в обсуждении международной повестки. И остаются два «крайних» вопроса, как пресловутый «момент истины»:

И ответы на эти вопросы ярко демонстрируют несомненное воспроизводство катастрофического и трагического разрыва между национальными интересами России и классовыми — тех, кто претендует на роль «хозяев ее жизни».