Италия депортирует своих преступников из семидесятых в современность

В первые недели нового года общественно-политическая повестка в Италии изменилась до неузнаваемости. Проблема споров с Еврокомиссией о дефицитном бюджете ради исполнения социальных обещаний ушла на второй план. Тема борьбы с нелегальной миграцией (впрочем, уже в некоторой степени завершенная) — на третий. Даже будущие выборы в Европарламент, на которых Маттео Сальвини и Луиджи Ди Майо вместе со своими европейскими союзниками собираются скинуть евробюрократов с корабля современности, тоже на время потеряли актуальность.

Вместо этого Италия снова думает о своих «свинцовых семидесятых». 14 января в страну был доставлен Чезаре Баттисти. Один из самых известных персонажей тех лет, когда и у левых, и у правых радикалов уличное насилие, убийства и похищения были самыми распространенными способами ведения политической борьбы. Баттисти был арестован в 1979 году по подозрению в совершении одного убийства и в причастности еще к трем, но двумя годами позже сумел бежать.

Его дальнейшая биография кажется «узнаваемой», похожей на сценарии политических драм, что и неудивительно, ведь писались эти сценарии в том числе и по его истории. Несколько месяцев теоретик и практик «Вооруженных пролетариев за коммунизм» жил в Париже, где можно было чувствовать себя сравнительно спокойно, хотя до утверждения «доктрины Миттерана» о невыдаче Италии ее околополитических преступников оставалось еще несколько лет. Потом — бегство в Южную Америку, где Баттисти расширил свой творческий горизонт, переключившись с написания политических статей на детективные романы.

Однако в 2018 году к власти в Бразилии пришел «правый» Жаир Болсонару, единомышленник и друг Сальвини. Решение об аннулировании статуса политического беженца приняло еще прежнее руководство Бразилии, но решение об экстрадиции Баттисти исполнялось уже при Болсонару. Бывший беженец пытался скрыться в Боливии, но был задержан. Болсонару на своей странице в Twitter, обращаясь к Сальвини, назвал депортацию Баттисти в Италию «подарком» — то ли Италии в целом, то ли персонально своему другу.

Баттисти был доставлен в Рим, где его «встречали» и торжествующий Сальвини, и министр юстиции Альфонсо Бонафеде. Из Рима Баттисти отправили в тюрьму на Сардинии. Власти намерены добиваться пожизненного приговора.

При этом, как подчеркивает Сальвини, Баттисти не останется единственным примером возмездия сорок лет спустя. По разным данным, в списке разыскиваемых лиц за аналогичные преступления — еще от 40 до 60 граждан. Некоторые из них живут буквально «за углом», во Франции, другие — в Южной Америке. Министр внутренних дел требует их выдачи, прежде всего — от Франции, повторяя, что преступники «не должны пить шампанское на Эйфелевой башне».

На читателей итальянских газет в эти недели внезапно обрушился поток новостей о тенях семидесятых. Издания публикуют списки и фотографии людей, которых никто уже не помнит в лицо. Выясняются невероятно «литературные» подробности. К примеру, один из предполагаемых убийц бывшего премьер-министра Альдо Моро владеет в Никарагуа рыбным рестораном.

Это сообщение словно прокладывает мост из свинцового 1978-го в травоядный 2019-й. В 1978-м экс-премьера, лидера христианских демократов похитили «Красные бригады». Они требовали в обмен на его освобождение выдачу 13 своих товарищей. Вероятно, пытали. Не добившись от правительства согласия на выполнение своих требований, расстреляли и оставили труп Моро в багажнике машины в центре Рима. А в 2019-м, пока один из предполагаемых убийц управляет своими никарагуанскими ресторанными делами, итальянские журналисты по инерции поправляют Сальвини, когда он использует неполиткорректное слово «террорист» применительно к Баттисти.

Но все же это тот редкий случай, когда все итальянские политики придерживаются одного и того же мнения — осуждения Баттисти. Исключение составляют только остатки некогда могущественных и неуловимых радикалов. И трагедия заканчивается если не в виде фарса, то, по крайней мере, в весьма сниженном стиле. Баттисти просит следователей сделать скидку на его возраст — ему 64 года. В это же время неизвестные злоумышленники звонят в мэрию Генуи, «представляются» «Красными бригадами», «сообщают» о минировании, требуют освободить Баттисти, но мэр города Марко Буччи даже отказывается покидать собственный кабинет, потому что ему «надо работать». И никакой бомбы в здании, разумеется, нет.

Итальянские министры на специально созванной пресс-конференции объяснили, почему для них так важно это возмездие сорок лет спустя. Дело не только в абстрактной справедливости, но и в конкретных чувствах близких жертв, сказал министр юстиции.

И почти никто, по понятным причинам, не произносит слов в «оправдание» преступников. Не произносит, хотя все знают, что второе дно у этой истории все-таки есть. На этом втором дне — контекст политической борьбы семидесятых с принятыми тогда особенностями, радикально отличающимися от нынешних. Туманная, но все-таки связь радикальных методов с идеями равенства и социализма. «Чувство локтя», толкавшее многих на совершение преступлений не из любви к преступлениям, а из своеобразного понимания товарищеского долга. Наконец, юность персонажей — большинству из них было тогда едва за двадцать — и те самые сорок лет, что прошли с тех пор.

Ничто из этого не оправдывает преступников. Но все это вносит необходимые дополнения в картину.

Депортация Баттисти, вероятно, действительно не будет единственным исключением. Возмездие настигает бывших молодых радикалов, которые давно выросли, а некоторые уже и состарились, спустя столь продолжительное время, за которое все для них, и внутри и вокруг, успело так измениться. За эти годы бывшие радикалы осознали, что сами себя вытеснили в область маргинального. Они бросили политику. Покинули страну. Успели прожить еще одну, во многих случаях — совсем другую жизнь. Но сорок лет спустя возмездие опять на пороге.

Трудно не увидеть в этом ноту весьма высокой драмы. По крайней мере, если рассуждать абстрактно. Впрочем, другим важным вопросом тоже ведь никто не задался.

Вопросом о том, простили ли за эти сорок лет близкие Альдо Моро его убийц.