Найдутся ли ответственные за бездарный провал на Украине?

Патриарх Фанарский (он же Стамбульский) Варфоломей, именующий себя «Константинопольским», хотя такого центра нет на карте уже более полтысячелетия, и «Вселенским», хотя даже на собственную резиденцию его власть, ввиду статуса турецкого госслужащего, не распространяется, подписал томос об «автокефалии» так называемой «православной церкви Украины». Это сугубо политический акт, несостоятельный канонически и ничтожный в правовом плане, не признанный православными церквами. Давно ударившийся в экуменизм и ставший частью западного проекта «оси нео-Ватиканов» — самого католического Святого престола, православного Фанара и суннитско-мусульманского Islamic Sacred State, создание которого предусмотрено планом «Большого Ближнего Востока», Варфоломей сводит с Русской церковью счеты за унижение в 1948 году его предшественника Афинагора. Тот оставил тогда мысли о поездке в Амстердам, на тусовку по созданию Всемирного совета церквей (ВСЦ), и смиренно послал в Первопрестольную к И. В. Сталину на Всеправославное совещание своего представителя. И вернулся к теме ВСЦ только после кончины советского вождя: в отличие от имевшего православное образование Сталина, вульгарный материалист и воинствующий атеист Хрущев не обладал ни авторитетом, ни знаниями, чтобы адекватно разговаривать с иерархами даже собственной Церкви, не говоря уж о ближних и дальних соседях.

Еще Варфоломей, как собственно и «иностранный инвестор» Порошенко, — креатуры внешнего влияния, сидящие на картотеке западных спецслужб; пришло время — и эту агентуру активизировали в соответствии с проектом, направив ее деструктивную энергию на достижение целей, заказанных хозяевами. Если бы этой агентуре сказали противоположное и потребовали бы, например, укрепить Московский патриархат, задвинув на выселки псевдоцерковь раскольника Филарета и униатов греко-католиков, — и в этом случае команда была бы выполнена. Иначе говоря, Варфоломея об его мнении никто не спрашивал, а Порошенко просто запустили ему в фарватер, как вассала не моего, а моего вассала. То есть понятно, что договариваться с Варфоломеем с самого начала смысла не имело — он не «сам», а пешка, функция от чужой воли. Поэтому договариваться было нужно с носителями проекта. И делать это с российской стороны должна была не духовная власть, а самая что ни на есть светская, и не нужно делать «хорошую гримасу» при плохой игре и рассказывать, что церковь-де отделена от государства и мы «свято блюдем этот канон светской государственности». Дураков вокруг, которым неведомо, как делается Realpolitik, немного, и отыскиваются они отнюдь не среди лиц, принимающих решения, особенно подобные, стратегические.

Однако это в теории; на практике договориться не получилось бы, а сама таковая попытка с нашей стороны была бы воспринята слабостью и обставлена условиями, вроде тех, что выдвигает действующей власти ее «партнер» Алексей Кудрин: «снижать геополитическую напряженность». То есть капитулировать перед Западом, возвращаясь на «столбовую дорогу цивилизации», а проще говоря — в стойло глобального «нового мирового порядка». На пути «консенсуса», понимаемого в русле официально провозглашенной «открытости России миру», вплоть до унизительных объявлений в метро на оккупантском английском языке, чтобы «хозяевам жизни» было проще на нашей «периферии» ориентироваться под разговоры о патриотизме, получается, решений не было. Русское православие на Украине — именно православие, а не РПЦ как институт, о ней ниже, — изначально оказалось заложником новой холодной войны. Шансы были при другом, более жестком, поведении, и появились бы они по мере «сжигания мостов» с Западом и переходе в диалоге с тамошними концептуальными центрами на язык ультиматумов, подкрепленных показательными ракетными пусками по ограниченным определенными координатами океанским акваториям, как в советские времена. Вот этот месседж могли бы и услышать; какой-либо другой — ни за что. Но к разговору с Западом на таком языке не готова уже российская тусовка, ошибочно именуемая «элитой», у которой на Западе не только счета, недвижимость и семьи, но и то, что называется «душой». Ну что ж ты сделаешь с неизбывной любовью к немецкому пиву или лондонским апартаментам — сердцу ведь не прикажешь!

Так что «недоговороспособность» светской власти с Западом, не только по церковным вопросам, но и по ним тоже, — продукт ее собственной увлеченности этим самым Западом. И это хорошо понимается и эффективно эксплуатируется. И будет эксплуатироваться дальше: как говорится, «учите матчасть, очень больно бьют, когда ее не знаешь». Но у тупика, в котором оказалась ситуация с подписанием томоса, когда стало ясно, что это только первый шаг и что в разговоре с Россией готовы принимать не аргументы и озабоченности, а одну лишь полную и безоговорочную капитуляцию, имеется и еще одна сторона. И связана она уже непосредственно с РПЦ.

Будь позиция Церкви последовательной не только по букве, но и по духу, не ищи она экуменических контактов, не повторяй «элитарных» зигзагов и не видь Россию «частью христианской цивилизации», хотя у русских православных больше общего с российскими мусульманами, чем с западными христианами, все могло быть иначе. Русская церковь при патриархе Кирилле была поймана «на противоходе», на пресловутых «ножницах» между провозглашением принципов и неготовностью им следовать. Одна возмутившая православный мир гаванская встреча чего только стоит! Это был настоящий момент истины. Кому непонятно, что судьба христиан на Ближнем Востоке, где они притеснялись десятилетиями, а предметом обсуждения стали только сейчас, — лишь предлог для диалога. И если РПЦ, невзирая на декларируемую ортодоксию, готова искать компромиссы в принципиальных вопросах, по сути их сдавая, то почему этого не делать другим, в том числе за счет самой РПЦ? Ведь коль скоро Свято-Данилов монастырь, как и светские власти, включился в «гонку» за благосклонность Запада, в данном случае Святого престола, одной из его «башен», то разве он не может эту гонку проиграть? Все участники ведь равны, но некоторые более равные, чем другие. И выход был один: стоять в истине, согласно которой с католиками нет общих тем, пока существует анафема 1054 года, — и точка! Но Кирилл — ученик митрополита Никодима (Ротова), главного инициатора ревизии решений Всеправославного совещания 1948 года о неучастии в ВСЦ, куда он втащил Русскую церковь, несмотря на внутреннее и внешнее сопротивление, в 1961 году, под хрущевскую «оттепель», которая стала генеральной репетицией «перестройки».

Что поимели от встречи в Гаване? Обещание иезуита Франциска «помочь» на Украине, осадив униатов? Ну так «автокефалы» намного хуже любых греко-католиков, ибо это борьба — не «межвидовая», а «внутривидовая», априори самая жестокая. И потом, вы с кем играть сели? С иезуитами, у которых в колоде даже не по шесть, а по двенадцать тузов, и все козырные, и все у них? Разве непонятно, что эта партия изначально была проигрышной, если, конечно, перед ней не ставилось других, побочных, но очень далеко идущих целей, подобных горбачевским в «перестройку»? И поскольку такие цели, скорее всего, были и ставка в решении внутренних проблем Церкви, в том числе на Украине, была сделана на внешние центры и устные с ними договоренности, то и результат получился адекватный горбачевскому. И никуда не деться от «проклятого» вопроса: а может, так и было задумано?

Известный своим словообилием, если не сказать словоблудием, митрополит Иларион (Алфеев), «отвечавший», но не ответивший за внешние связи и полностью их, имея в виду томос, проваливший, машет после драки кулаками и в очередной раз сравнивает нынешний раскол в православии с упомянутой Великой Схизмой тысячелетней давности. Он это в здравом уме и доброй памяти делает — поднимает оппонентов-марионеток светских концептуалов, действующих в режиме отрыва Церкви от государства, до уровня полномочных государственных скреп, коими были участники процессов, завершившихся 1054 годом? Для чего он это делает, а они ему, без сомнения, втихаря аплодируют? Чтобы как фиговым листком, прикрыть манией этого показного «величия» (как же, «тысячелетнее» событие!) собственный провал и жалкую несостоятельность. И собственное западничество, коему г-н Алфеев, ни дня до появления в окружении нового патриарха как его викария не служивший в России, подвержен в степени, большей, чем сам Кирилл и — тем более — остальные иерархи РПЦ.

Мы уж не говорим об откровенной трусости священноначалия РПЦ на той же Украине, куда ни Кирилл, ни Алфеев носа не сунули после переворота 2014 года под предлогом нежелания «обострять ситуацию». Что-то при Ющенко, когда российско-украинские отношения напряглись почти до нынешнего уровня, тот же Кирилл, памятуя о неудачном из-за здоровья визите в «незалежную» прежнего предстоятеля Алексия II, в Киев поехал. И лично под камерами давал украинскому президенту-узурпатору третьего тура отповедь на тему «есть ли поместная Церковь на Украине». И Ющенко тогда эту отповедь проглотил, как горькую пилюлю. А сейчас? Обсуждать-то ведь нужно не только то, что БЫЛО сделано, но и то, чего сделано НЕ БЫЛО, ибо каждое такое «НЕ», возможно, и послужило последней каплей, убедившей вражескую сторону, что ответа на нынешние действия из Москвы не последует. Разве трудно понять, что будущую реакцию на церковный раскол светских властей просчитывали по реакции властей церковных? А те единственное, как отреагировали, — молиться за мир на Украине в приходах поручили?

Ну и самое последнее. «Европейничанье — болезнь русской жизни», — так полтора столетия назад писал в своих трудах на геополитические темы выдающийся русский мыслитель Николай Данилевский. После появления его книг прошло всего полвека, и главой целью участия России в Первой мировой войне, которую у нас некоторые возводят в ранг «Отечественной», не понимая смысла отечественных войн, был провозглашен поход за «проливами» и водружение креста над превращенной в мечеть константинопольской Софией. Проницательные умы уже тогда говорили, что по части «окна в Европу» и пересмотра ценностей и геополитики «Третьего Рима», нам и Питера вполне хватает. Зачем еще и Константинополь? Так называемые «белые», а на самом деле — лишенные остатков ума «патриоты» — и сегодня дежурно обливают грязью большевиков за публикацию и отмену тайных царских договоров, которая поставила юридический крест на теме, на которой Запад задолго до этого нарисовал крест политический. (Неужели кто-то думает, что если бы не большевики, то проливы бы отдали, да и зачем они, если Гибралтар контролируется британским флотом?). Не поймем, что нельзя, сдирая локти и теряя лицо, лезть «в Европу», но при этом не пускать туда других, — и дальше будем нести геополитические уроны. Причем раз за разом, и все более чувствительные. Одно из двух: или центр — это Европа, и тогда мы на пути туда равные среди равных. Или центр, геополитическая «единица измерения», — это Россия, и тогда (и только тогда!) мы вправе заявлять о по-настоящему амбициозных геополитических целях. Это ничто иное, как знаменитая дилемма Достоевского: тварь я дрожащая или право имею? А право в политике не выпрашивают и не выторговывают. Право — берут!

Пропущенный гол «украинской автокефалии» — еще не проигрыш всего матча, как проигрыш одного сражения еще не означает поражения в войне. Однако он его приближает, и, если не сделать из единичного поражения должных выводов, их череда продолжится и рано или поздно приведет к капитуляции. Главная проблема современной России — в «ножницах», отделяющих внешнюю политику от внутренней, как ее фундамента. Надстройка не может противоречить базису не то чтобы вечно, но и сколько-либо долго. Значение приснопамятного томоса для российской светской внутренней политики в том, что он обнажил ее либероидные язвы и пороки. Для церковной же — в постановке в практическую плоскость вопроса смены руководства ОВЦС. А возможно — и более высокого священноначалия, полностью исчерпавшего свою миссию, да и свой ресурс. Благо, те же партнеры по гаванским переговорам шесть лет назад показали нам, как это делается.