Зурабишвили может повторить исторический путь Ираклия Второго

В Грузии после президентских выборов происходит смена внешних декораций, которые приобретают символическое значение. Стало известно, что избранная на пост президента страны Саломе Зурабишвили проведет назначенную на 19 декабря инаугурацию в Телави, некогда бывшей столице Картли-Кахетинского царства, хотя законодательно местом инаугурации президента указан двор здания парламента в Кутаиси.

Теперь, как заявил начальник администрации правительства Грузии Каха Кахишвили, который возглавил специальную комиссию для подготовки инаугурации, придется изменить закон. Более того, накануне парламент Грузии принял свой новый регламент, согласно которому местонахождение законодательному органу определено в столице, в Тбилиси, а в не в Кутаиси, куда перевел его третий президент Грузии Михаил Саакашвили. С той поры заседания парламентских комитетов проводились в Тбилиси, а пленарные заседания депутатов — только в Кутаиси. Но почему местом своей инаугурации Зурабишвили выбрала Телави? Сама она объясняет это тем, что там проиграла выборы своему конкуренту, члену бывшей правящей партии «Единое национальное движение» Григолу Вашадзе и теперь намерена показать, что является «президентом для всех». Нам же представляется, что дело в другом.

Агентство «Новости — Грузия» уточняет, что инаугурация Зурабишвили пройдет в здании дворца царя Ираклия Второго, которое было недавно отреставрировано. Оно расположено в крепости «Батонис-цихе», которая служила с 1762 по 1782 год резиденцией кахетинских царей. Там жил и работал последний грузинский царь Ираклий Второй. В грузинской истории он известен тем, что стремился вернуть отторгнутые Персией и Османской империей грузинские земли, сделать Грузию чуть ли не доминирующей во всем Закавказье региональной державой. Современные грузинские историки предприняли немалые усилия для того, чтобы подчеркнуть именно влияние Европы на становление государственности в Грузии, повествуя, как «в самые тяжелые дни Ираклий Второй пытался найти поддержку именно у европейских государств, направляя к ним своих эмиссаров и советников». Но помощь так и не пришла. Все завершилось подписанием с Санкт-Петербургом в 1783 году Георгиевского трактата, согласно которому царь Картли и Кахети признал над собой верховную власть и покровительство России.

По всем признакам, Зурабишвили пытается перебросить «исторический мостик» к эпохе Ираклия Второго, смещая смысловой центр в период до подписания этого трактата, придавая особое значение тому, что является прямым потомком основателей Первой республики 1918 года. Ее предки были вынуждены эмигрировать во Францию, теперь она собирается вернуть Грузию в лоно Европы. В своих первых после победы на выборах заявлениях она четко обозначила европоцентристскую позицию, заявив, что «за срок ее президентства двумя главными приоритетами будут обеспечение вступления Грузии в ЕС и НАТО». Она также сказала следующее: «Мы должны показать, что мы нужны Европе с нашими ценностями, нашим прошлым, что это двусторонний путь — мы в Европе и Европа в Грузии. Мой приоритет — привести Грузию в Европу. Ради этого я приехала из Европы в Грузию… Меня избрало то общество, которое желает больше Европы в Грузии и Грузии в ЕС».

При этом она подчеркнула, что «ее первый официальный визит состоится в Брюссель, после чего она посетит Берлин, Париж и столицы стран Балтии». Но ждут ли на самом деле Грузию в Европе? И не получится ли так, что Зурабишвили придется проделать исторический путь, по которому уже проходил Ираклий Второй? С кем только в свое время он в Европе ни общался. С Веной и Лондоном, со Святым престолом, надеясь получить помощь и поддержку в борьбе против персов и турок-османов. Но ничего в ответ, кроме формального сочувствия. Да и сейчас в Европе время от времени возникают дискуссии относительно того, можно ли считать грузин-христиан европейцами, если не брать в расчет устоявшиеся географические представления, а рассуждать историческими категориями. С одной стороны, геополитические границы четко определены в уставах и политике региональных и международных организаций, таких как Совет Европы и ОБСЕ. Европейский союз, сам рассматривает Грузию как Восточную Европу и занимается ее интеграцией на одном уровне с Украиной и Молдавией.

Однако, с другой, мы видим, что Грузия находится довольно далеко от границ ЕС, зажата между Россией и «мусульманской» Турцией, а юг страны находится в непосредственной близости от Ирана. Эта та самая картина, которая в конечном счете привела в свое время к появлению Георгиевского трактата и развороту в истории всего Закавказья. Кстати, Саакашвили осознавал это, почему и делал главную ставку на США, а не Европу. Зурабишвили предпринимает маневр, который вызывает раздражение в Вашингтоне, который фактически поддержал в Тбилиси оппозицию, и ставит легитимацию избранного президента под вопросом. Все это предрекает для Зурабишвили определенные серьезные проблемы в выстраивании своей внешней политики, поскольку в Вашингтоне складывается ощущение того, что «он проиграл Тбилиси Брюсселю».

Что же касается перспектив грузино-российских отношений, то Зурабишвили отрабатывает сегодня «стандарт», заявляя, что «пока Россия ведет себя так, как сейчас… не думаю, что мы можем плотно сотрудничать». Но в то же время она выступает с многозначительным предупреждением, исходя из своего дипломатического опыта, возможности появления «экзотического» закулисного геополитического сценария: «Если Запад, Европа или наши американские партнеры начнут в какой-то форме диалог с Россией, мы тоже будем рядом, будем следить за ним, чтобы наши принципы, наши суверенитет и территориальную целостность уважали». А справится ли первая женщина — президент Грузии с непростой внешнеполитической ситуацией и не придется ли ей повторить судьбу Ираклия Второго?

Для Грузии этот вопрос приобретает уже не академическое значение. Символы — вещь опасная, это обоюдоострый меч, способный резать и колоть направо и налево, как это уже не раз бывало в грузинской истории.