Сохранит ли глава МИД Ирана свой пост?

Министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф сделал необычный и рискованный ход. В интервью газете «Хабар Онлайн» он заявил следующее: «В конце концов, отмывание денег является реальностью в нашей стране, многие выигрывают от отмывания денег». Но уточнил, что не желает «приписывать эту отмывку денег определенному месту».

Зариф — одна из ключевых фигур в политической жизни современного Ирана. Он почти три года занимает пост министра иностранных дел, принимал участие в переговорах по ядерной программе страны, пользуется репутацией высококвалифицированного дипломата. Почти каждое его заявление вызывает повышенное внимание и тщательно анализируется. Особенно сейчас, когда Вашингтон ввел против Тегерана жесткие санкции, отчего Зарифу приходится на различных площадках убеждать мировое сообщество в благих намерениях своей страны. Еще недавно он на своей странице в Twitter обличал американских лидеров в «коррупции, несправедливости и некомпетентности». Теперь вдруг публично признает то, в чем Запад обвиняет Иран на протяжении многих лет: факт отмывания денег.

Базельский институт управления, который отслеживает международные усилия по борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма, Тегеран по-прежнему держит в черном списке. А группа разработки финансовых мер по борьбе с отмыванием денег, известная как ФАТФ (Financial Action Task Force) потребовала от Ирана до февраля 2019 года приведения законодательства в области отмывания денег и противодействия терроризму в соответствие с международными стандартами. Поэтому можно предполагать, что Зариф пошел на скандал из-за отказа некоторых высокопоставленных чиновников следовать этим рекомендациям, отмечая, что «те, кто зарабатывает миллиарды долларов от отмывания денег, тратят миллионы долларов, чтобы предотвратить принятие законопроектов, требующих большей финансовой прозрачности». Однако от Тегерана ждут практических шагов по практической реализации мер, изложенных в «Плане действий — 2016» ФАТФ. Например, подписания Конвенции ООН о борьбе с финансированием терроризма, которая вступила в силу в 2002 году и насчитывает 132 подписавшие стороны.

В результате глава иранской дипломатии, как и следовало ожидать, нарвался на резкую реакцию со стороны тех, кого в Иране относят к стану консерваторов. Они призвали к отставке министра и потребовали от него привести доказательства и конкретные примеры. Начальник судебной системы страны аятолла Садек Амоли Лариджани заявил: «Если в стране существует широко распространенное отмывание денег, почему вы (Зариф — С.Т.) не сообщили об этом судебной системе?» Он также предупредил, что власти «не должны произносить слова, которые будут вонзены в сердце системы, как кинжал». Главу МИД Ирана вызвали для более подробного объяснения в парламентский комитет по национальной безопасности и внешней политике, заставив его заверить, что он не обвинял ни одно государственное учреждение в отмывании денег. Тем не менее скандал разрастается, и в нем решил принять участие даже президент Ирана Хасан Рухани. Он поддержал Зарифа, признавая, что в стране «существуют коррупция, взяточничество и наркомания, мы не должны сердиться на кого-то, кто заявляет об этих проблемах».

Заметим, что Рухани публично рассуждает об этом не в первый раз, отмечая, что «коррупция и отмывание денег» являются «угрозой идеалам исламской революции». После прихода к власти в августе 2013 года президент инициировал ряд громких расследований в отношении фактов коррупции правительственных чиновников, работавших в команде его предшественника Махмуда Ахмадинежада. Но тогда эта политика объяснялась стремлением новой команды Рухани утвердиться во власти, оттеснить от финансовых потоков Корпус стражей исламской революции (КСИР), который, помимо исполнения функций по обороне и обеспечению безопасности страны, вел, да и сейчас ведет активную экономическую деятельность, являясь одним из крупнейших собственников. По различным оценкам, КСИР контролирует от 20 до 30% национальной экономики через принадлежащие ему промышленные предприятия, трастовые фонды и различные компании.

Сейчас, когда американцы ввели в действие жесточайшие санкции против Ирана, многим казалось, что политические группировки, как не раз бывало такое раньше, сплотятся перед внешним давлением. Однако в этот раз мы видим разброд и шатание, провоцирование скандалов на публике, что может привести к определенным внутриполитическим сдвигам в высших эшелонах власти Ирана, пусть сам Зариф недавно и говорил, что «внутренняя сплоченность важнее, чем хлеб и вода». В стране происходит поляризация. Группа Рухани, к которой принадлежит Зариф, похоже, решила упредить какой-то нежелательный для себя сценарий развития событий, почувствовав серьезную угрозу. Но надо понимать также то, что открытые заявления о факте отмывания денег в Иране — это игра на западном поле.

Поэтому когда Зариф, комментируя заявление государственного секретаря США Майка Помпео о создании инициативной группы, которая «займется координацией давления Вашингтона на Тегеран, заподозрил американцев в работе по свержению иранского режима, возникает вопрос: а кого именно Белый дом собирается убирать в Иране? Как писали в свое время англичане в The Times, США «не будут прибегать к использованию вооруженных сил, как в случае с Ираком, а попытаются разжечь восстание очень недовольного иранского народа против правящего теократического режима, то есть поднять всех против всех в ситуации, когда население недовольно муллами, но еще больше оно недовольно состоянием экономики». И это на фоне стремления Рухани и его соратников повысить прозрачность государственных расходов и распределения доходов между различными организациями.

Понятно, что реформаторские идеи иранского президента встречают огромное сопротивление со стороны кругов, которые опасаются раскрытия их торгово-экономической деятельности. Отсюда и сопротивление. Подождем теперь реакцию верховного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи. Ранее он часто оказывал помощь и поддержку администрации Рухани. Как будет на сей раз, удастся ли Зарифу вместе с другими реформаторами сохранить свой пост? Чтобы всё осталось по-прежнему, всё должно измениться.