Кто матери-истории более ценен: Познер или Ленин?

Примерно два с половиной года назад, в апреле 2016 года, небезызвестный телеведущий Владимир Познер обнародовал у себя на сайте собственное интервью. В нем он продолжил привычный антисоветский информационный «марафон», высказав ряд, мягко говоря, спорных, особенно для носителя в прошлом партбилета КПСС, позиций по отношению к В.И. Ленину. Позиционировав себя «знатоком марксизма», Познер совершил то, что в советские времена именовалось идеологической провокацией или диверсией, противопоставив Ленина Карлу Марксу и обвинив вождя Великого Октября в том, что он будто бы вопреки основателю марксизма решил «перескочить» через определенные «стадии развития общества», например, через капитализм.

Прошло уже достаточно времени. И казалось бы, зачем ворошить прошлое?

Как бы не так! Буквально на днях часть того интервью, как раз с очернением Ленина и извращением его взглядов и дел, по каким-то неведомым нам причинам, снова принялась разгуливать по интернету. Приложил ли руку к «реинкарнации» этого материала сам Познер, или кто-то, его не спросивший, был очень заинтересован, чтобы извлечь его из запасников в момент, когда в российском обществе начинают проявлять себя противоречия, которые Ленин именовал «классовыми», гадать не будем. Как говорится, спросите у самого «героя». Но и промолчать по этому поводу мы тоже не можем.

Итак, чтобы соблюсти пунктуальность, процитируем Познера дословно. Ленина ему «не жалко, потому что он сделал страшную вещь. Он решил, что он поумнее Маркса и что можно перескочить через стадии развития общества. Не обязательно проходить через капитализм. Что, мол, есть слабое звено — в данном случае это Россия — и в России можно осуществить строительство социализма».

Слово — не воробей, и оно — вылетело. Давайте разбирать.

Первое. По Познеру, Ленин двинул Россию в социализм, минуя капитализм. То есть откуда?.. Из феодализма? Так надо это понимать, если предположить, что Познер исходит из марксистской теории общественно-экономических формаций (ОЭФ), в которой прописаны пять ОЭФ: первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и… социалистическая? Нет, коммунистическая ОЭФ, в которой социализм — это первая фаза. По сути переходная от капитализма.

«Знаток марксизма» Познер путает социализм с коммунизмом, не понимает их соотношения в теории ОЭФ?

Скажут, придираемся. Но он ведь сам полез в дебри теории, на основе которой формировалась Программа КПСС, о которой он, когда вступал в партию, писал, что ее «изучил, признает и обязуется выполнять». Бог с ним, с выполнением, мы на этот счет зубоскалить не будем. Но получается, что даже и не изучил и не знает, что именно он «признает» или «признавал», когда с помощью партбилета вставал на карьерную стезю? Может быть, поэтому и такие откровенные ляпы, от элементарной теоретической неграмотности?

Второе. Коль скоро Познер сам не знает марксистской теории ОЭФ, то какие у него моральные основания уличать в незнании Ленина? Ах, да! Что такое мораль? Где-то мы слышали нечто подобное: «Солдаты! Я освобождаю вас от химеры под названием совесть», не так ли?

Но если он не «не знает», а делает вид, что не знает, эксплуатируя слабое знакомство с марксизмом в обществе с тех пор, как его перестали преподавать в вузах? И если знает, но не согласен с марксизмом в его ленинском прочтении (об этом чуть ниже), то логично было бы на его месте предложить что-нибудь взамен, опровергнуть, как это говорится, «на методологическом уровне», а не опускаться до откровенной демагогии.

Допустим, что Владимир Владимирович не в курсе, что буржуазным аналогом марксистской теории ОЭФ служит теория модернизации Макса Вебера и Эмиля Дюркгейма (ее во второй половине XX века извратили и переиначили адепты так называемой постиндустриалистской школы — Белл, Ростоу, Бжезинский, но речь не об этом). Аналогом ОЭФ в теории модернизации служат «большие эпохи» — Античность, Средневековье, Модерн. Противопоставляя капитализм социализму и коммунизму с позиций буржуазной социологии, бывший «товарищ Познер» наверное очень удивится, если узнает, что и капиталистическая, и коммунистическая ОЭФ (последняя — в ее начальной, социалистической стадии) теорией модернизации отнесены к Модерну — светскому, индустриальному укладу, который их противопоставляет не друг другу, как марксизм, а сам противостоит аграрному, феодальному и клерикальному Средневековью.

Именно на объединении в Модерне капитализма и социализма в эпоху холодной войны паразитировала знаменитая концепция конвергенции, которую Познер своими взглядами по сути и продвигает, хотя «слышал звон, но не знает, где он». Между тем, конвергенция, пусть и формально, признавала за социализмом много хорошего, предлагая его не уничтожить, а взять лучшее, соединив с лучшим в капитализме. Если Познер напряжет в памяти университетский курс марксистско-ленинской философии, то неровен час, даже вспомнит диалектические истоки этого подхода, объясняемые законом единства и борьбы противоположностей и, шире, знаменитой гегелевской триадой «тезис — антитезис — синтез».

Видим, сколько несуразностей в утверждении Познера «в социализм, минуя капитализм»? Это и неудивительно: прежде, чем вещать, изображая из себя оракула, сначала следует прочитать и разобраться. А если знание не осиливается, то прибегнуть к помощи репетитора. Или он, как представитель одной мудрой народности из известного анекдота, «не на читателя учился, а на писателя»?

Почему мы все время говорим именно о неграмотности? Вот еще один пример, цепляющий, помимо этого интервью, еще некоторые высказывания Познера, благо, выбирать есть из чего, перлов за длинную «творческую» жизнь мы от него наслушались самых разных: ему ведь не только коммунизм не нравится, но и православие, которое он считает российской «бедой».

Вот здесь он, опять-таки обрушиваясь на советский период и списывая неэффективность нынешних управленческих кадров на лучшую в мире советскую систему образования, всуе упоминает «средний класс». Но человеку, претендующему на знание хотя бы азов марксизма, должно быть известно, что классовый подход базируется на отношениях собственности на средства производства, а не на уровне доходов, который, скажем, у квалифицированного рабочего может существенно превышать доходы мелкого буржуа. Это не основание причислять его к мифологическому «среднему классу», который западная социология вывела именно как класс как раз для того, чтобы «вставить шпильку» марксизму-ленинизму. Спец по марксизму Познер тоже «вставляет шпильку»? Или просто путается в понятиях?

Но это все цветочки. Ягодки — они впереди, и самое время к ним перейти.

Третье. Самое удивительное «открытие», совершенное Познером в обсуждаемом интервью, — что будто бы Ленин не считал современную ему дореволюционную Россию капиталистической страной. Ведь как иначе понимать этот самый прыжок «в социализм, минуя капитализм»? (Правда, автору этих строк вообще-то кажется, что он Россию перепутал с Монголией; был такой хрущевско-брежневский теоретический посыл — из феодализма в социализм при помощи мировой социалистической системы, и примером служила именно Монголия, но это авторские догадки).

Между тем, первое же крупное ленинское исследование, увидевшее свет в 1899 году, еще за четыре года до второго съезда РСДРП, разделившего партию на большевиков и меньшевиков, именовалось «Развитие капитализма в России», что в корне опровергает «теоретические» измышления Познера. Ибо по Ленину выходит, что капитализм в России еще какой был. И не просто капитализм, а империализм, то есть монополистический капитализм. И «слабым звеном» Россия, по Ленину, была не в феодальной системе, а именно в империализме, то есть была частью этой системы.

Почему он так подставился? Потому, что очень хотелось очернить Ленина, не просто оскорбив его память («мумия») и не просто унизив его сторонников («пускай, извините конечно, умрут эти все, которые…, а потом уже мы спокойно похороним»), а выдав эти низкопробные, маргинальные инстинкты, обусловленные то ли идеологической, то ли классовой ненавистью, за некое «новое концептуальное» слово.

Четвертое, здесь мы приближаемся к главному. Ленин не с самого начала придерживался мнения о возможности победы социализма «в одной или нескольких странах, в то время как остальные в течение некоторого времени останутся буржуазными или добуржуазными», а пришел к этому выводу в рамках сформулированной и выдвинутой им в 1915—1916 годах теории империализма. Основные положения этой теории, исходящей из неравномерности развития в эпоху империализма, сформулированы в работах «О лозунге Соединенных Штатов Европы» (август 1915 г.), «Империализм как высшая стадия капитализма» (весна 1916 г.), «Военная программа пролетарской революции» (сентябрь 1916 г.).

Почему именно тогда? Во-первых, шла Первая мировая война, показательно развязанная менее, чем через год после создания Федеральной резервной системы, которая в корне опровергла представления о едином «мировом рынке», якобы связавшем между собой все народы. Оказалось, выражаясь современным языком, что глобализация не просто обратима, но она закономерно сменяется фазой деглобализации, которая может протекать в самых экстремальных формах. И во-вторых, в 1914 году вышла книга немецкого социал-демократа Карла Каутского «Империализм», в которой был сделан вывод о том, что монополизация «мирового рынка» при империализме продолжится. И рано или поздно она приведет к переходу капитализма из империалистической в ультраимпериалистическую стадию, в которой победивший национальный империализм подомнет под себя все остальные. Иначе говоря, пройдя через военную деглобализацию, капитализм выйдет на новый виток глобализации, в которой у мира появится единый центр. Своего рода «мировое правительство».

Что если Ленин очень хорошо понимал, где будет этот центр? Как и то, что России оказаться в нем никак не светит? И что она, следовательно, станет зависимой периферией глобальной капиталистической системы, то есть по сути превратится в колонию Запада? И что именно поэтому из капитализма следует бежать, а не в него встраиваться?

У Ленина разве не было возможности убедиться, какое именно будущее готовится нашей стране? Например, с помощью концессионных предложений, которые привез американский переговорщик Вандлерлип, и которые по сути делили Россию на сферы влияния транснациональных банков и корпораций? Или по отрицательной реакции Запада на советские предложения Генуэзской конференции 1922 года, суть которых сводилась к равноправному доступу не только к природным ресурсам, но и к инвестициям?

Обобщив этот опыт, Ленин в 1923 году, в работе «О нашей революции», связывает с социализмом подъем национально-освободительного движения на Востоке. Иначе говоря, на Западе он ставит крест, полностью отдавая себе отчет, что равноправного партнерства в этой стороне горизонта не будет.

Если признать такую постановку вопроса имеющей право на жизнь, то из этого следует, что Великий Октябрь оказался не только социалистической, но и национально-освободительной революцией, которая вывела нашу страну из мир-системы глобального империализма, превратив ее в самостоятельный центр альтернативной социалистической мир-системы. И если так, то ненависть к Октябрю обусловлена даже не тем, что прогнали помещиков и капиталистов, а утратой возможности колонизировать Россию в интересах Запада.

До таких выводов антикоммунистическим комментариям Познера, отличающимся крайним примитивизмом и, если можно так выразиться, бытовым, а отнюдь не концептуальным пафосом, — как до Луны. Еще дальше ему до оценок ленинского марксизма ведущими умами на том же Западе. Например, Арнольда Тойнби, считавшего, что Россия обратила западное учение марксизма против Запада, сделав его оружием, превышающим по эффективности атомную бомбу. (Написано это было в 1948 г., когда у США такая бомба уже была, а у СССР еще не было).

А работы русских евразийцев, в особенности геополитические разработки Петра Савицкого, они разве не признавали Великий Октябрь спасением страны от колонизации?

И пятое, самое главное, — о капиталистическом развитии как «пропуске» в социализм. Вопреки измышлениям Познера, данную полемику Ленин вел отнюдь не с Марксом, который вообще-то не отрицал неравномерности развития, но считал центральным фактором уровень концентрации пролетариата на крупных предприятиях реального сектора (по этому показателю, кстати, предреволюционная Россия находилась в лидерах). Ленин вел эту полемику с меньшевиками, которые, апеллируя к «классическому» марксизму, утверждали, что между буржуазно-демократической и социалистической революциями должен пройти длительный период капиталистического развития. То есть, как мы убедились, полуколониального, зависимого развития в подчиненных условиях ультраимпериализма; меньшевики тянули нас именно туда.

То, что Познер принимает за ленинский «революционный зуд», — быстрый переход от Февраля к Октябрю — на деле, если принять во внимание национально-освободительный смысл Октября, является не чем иным, как освобождением страны от пут внешнего управления, в которое Россия скатилась после Февраля «с согласия самих управляемых». Именно так охарактеризовал постфевральское отношение Запада к России американский посол в Петрограде Дэвид Фрэнсис.

И поскольку буржуазные и мелкобуржуазные партии, включая меньшевиков, именно это внешнее управление и отстаивали, Ленину пришлось решительно с ними размежеваться. Кстати, Познер видимо не в курсе, но выделились из РСДРП в самостоятельную партию первыми именно меньшевики, которые провели свой автономный съезд в мае 1917 года.

Скажут: ну что прицепился к человеку, он так считает и имеет право на свою точку зрения. Имеет! Но поскольку Познер человек публичный, то обязан знать или хотя бы догадываться, чем отзовется его слово. Или пусть предъявляет содержательные аргументы, тем более, если лезет в теорию, либо честнее произносить это свое «слово» на своей же кухне, так сказать, в частном порядке, и тогда к нему не будет вопросов.

И последнее. Не раз и не два, разговаривая с ответственными партийными работниками уровня ЦК КПСС времен распада СССР, слышал от них одну и ту же, весьма показательную историю. Когда 25 декабря 1991 года Горбачев записывал свое обращение к советскому народу об отречении от власти, после которого над первым корпусом Кремля спустили советское красное полотнище и подняли нынешний триколор, рядом с ним, хотя и не в кадре, находился… кто бы вы думали, читатель? Именно Познер — собственной персоной. И по словам рассказчиков выглядел и «цвел» он при этом так, как будто только что выполнил дело всей своей жизни. Мало кто из них сомневается, что присутствовал он на той трагической церемонии в качестве некоего «надсмотрщика», принимающего полную и безоговорочную капитуляцию.

Почему так возбуждается на обсуждаемую тему этот деятель сегодня? Потому, на наш взгляд, что треск антикоммунизма по всем швам сегодня слышен невооруженным ухом. Невооруженным глазом видны параллели с кануном 1917 года и в глобальной политической ситуации: необъявленная война, которая ведется Западом против России, на наших глазах получает и внутризападное измерение. Только раскол проходит не по границам и линиям фронтов блоков воюющих между собой держав, а через их элиты, которые «асимметрично» поделились на глобалистов и национал-буржуазию. И последняя очень хорошо осознает, что дальнейшее развитие глобализации ставит крест на остатках ее будущего.

Вот и «свистают наверх» всех апологетов глобализма, в ряду которых зараженный компрадорским меньшевизмом Познер — может быть и не пешка, но и отнюдь не тяжелая фигура. Таковых, как он, засветившихся так, что уже и не перекраситься, как в «перестройку», много. И почва у них если и не уходит еще из-под ног, то уже ощутимо колеблется, как при форшоках, предшествующих крупным землетрясениям.

Вот они и нервничают. И за отсутствием уверенности в будущем производят некий набор спорадических действий. В том числе извлекают из запасников непонятно к чему и зачем выбранные пассажи, которые как бы призваны подать «своим» соответствующие знаки и «сигналы». Это как опознавательная система «свой — чужой», только не авиационная, а смысловая.

С пониманием этого к таким пассажам и нужно относиться. Собака лает, ветер носит, а караван идет. И придет туда, куда ему нужно, как бы ни мешали.