До абсолютной власти Трампу остался один шаг

Последний акт борьбы за вакантное место в Верховном суде США подошёл к концу. Отчаянная и жесточайшая битва, возможно, самая жаркая политическая баталия Америки с 2016 года, завершилась победой Дональда Трампа и его партии.

Дополнительное расследование ФБР увенчалось триумфом. Никаких фактов, порочащих кандидата в высший судебный орган, выявлено не было. Верховный главнокомандующий удовлетворён. А не это ли успех для любого службиста?

Сенаторы-республиканцы тоже своего лидера разочаровывать не стали, все, кроме представляющей Аляску Лизы Мурковски, проголосовали «как надо» и обеспечили Бретту Каване тёплое и, самое главное, пожизненное местечко в Верховном суде. В этом судьбоносном голосовании к ним присоединился и один демократ — Джо Мэнчин. Возникает ощущение, что «за» Мэнчина и «против» Мурковски были нужны просто для того, чтобы никто не мог сказать, что сенаторы от обеих партий проголосовали как один, то есть по чьей-то указке. Этакая «двухпартийная» поддержка кандидата и «плюрализм мнений» внутри партии.

Голосование за утверждение Каваны состоялось в 4 часа дня в субботу, и тем же вечером его привели к присяге. Видимо, ему не терпится взяться за работу. А пока он осваивает новый кабинет, а нарушавшие порядок в Сенате митингующие отсиживаются в «обезьянниках» полиции Капитолия, пришло время разобраться, как Трампу удалось одержать эту победу, что она означает и что будет дальше.

Разбор полетов

Тактика демократов в этой битве — разрушение репутации ключевой фигуры противника — отработана и доказала свою эффективность. Только за 20 месяцев президентства Трампа две заметные фигуры — кандидат в сенаторы Рэй Мур и кандидат на пост министра по делам ветеранов Ронни Джексон — были убраны с политической шахматной доски и вряд ли снова на ней появятся. Иммунитет к обвинениям любого рода пока что обнаруживался только у самого Трампа, но ведь Кавана и Трамп — это не одно и то же, верно? Верно, но не вполне.

Информационные кампании по дискредитации американского образца всякий раз имеют одни и те же, вполне определенные цели: создать волну возмущения среди избирателей, оказать психологическое давление на саму жертву и склонить ее к отказу от начинания, приведшего к травле, а также повлиять на тех, кто жертву поддерживает, чтобы им стало «себе дороже» общаться с новым неприкасаемым. Так, после обвинения Мура в педофилии от него сразу поспешили откреститься и товарищи по партии, и ключевые спонсоры, а в конце концов он проиграл выборы, недобрав около 25 000 голосов. С Джексоном сработал другой фактор: он сам не выдержал давления и снял свою кандидатуру.

***

В случае с Каваной избиратели прямого влияния на процедуру оказать не могли: зато они могли митинговать и создавать давление на сенаторов от своих штатов, что немаловажно. В сенате на данный момент заседают 49 демократов (формально — 47 демократов и 2 независимых сенатора, но голосуют они почти всегда вместе) и 51 республиканец. В случае «ничьей» при голосованиях решающий голос вносит вице-президент. Таким образом, обратив против Каваны всего трёх республиканцев, «левые» могли бы гарантировать себе победу и заставить президента искать менее радикально настроенного кандидата.

Другим, куда менее желанным, но все же успешным для демократов исходом был бы перенос ключевого голосования куда-нибудь на середину ноября, после выборов. Это было бы достигнуто, если бы ФБР запустило полноценное новое расследование, а не «дополнительную проверку» длиной в неделю. Но для этого опять же нужно было убедить сенаторов-республиканцев (возглавляющих все комитеты) это расследование у ФБР потребовать.

Оба сценария провалились с треском, и причина тому — неспособность демократов к реальной мобилизации своих сторонников. Да, всю последнюю неделю перед Капитолием не прекращались протесты. Только число участников исчислялось сотнями человек. В то время как для эффективного воздействия нужны были сотни тысяч. И не только в Вашингтоне, а в каждом штате, который представляет сенатор-республиканец.

Тогда была бы надежда склонить хоть кого-то из народных избранников к отступлению от линии партии. Тогда была бы надежда на расследование ФБР или другие меры, направленные на успокоение народных масс. Но демократы не смогли мобилизовать своих сторонников, даже истощив весь свой арсенал информационной борьбы.

Главный вопрос — смогут ли они мобилизовать их проголосовать на выборах 6 ноября. Если их действия окажутся такими же «эффективными», как и в битве за Верховный суд, Сенат и палата представителей окажутся в цепких руках республиканцев.

Утверждение Каваны сделало высшую судебную инстанцию США гарантированно дружественной курсу президента: теперь из девяти судей пятеро — идейные консерваторы, двоих из них назначил Трамп. Таким образом, больше нет почти никакого смысла в обжаловании указов президента — судебная власть де-факто в его же руках. Для полноты власти Дональду Трампу не хватает надежного доминирования республиканцев в конгрессе. На данный момент у его партии уже есть большинство в обеих палатах, но оно не подавляющее, и принятие любого законопроекта, особенно судьбоносного и затрагивающего социальную сферу, превращается не в рутинную процедуру, как в какой-нибудь другой стране, а в затяжную политическую битву.

Если демократы проиграют грядущие выборы, а все к тому идёт, все три ветви власти — исполнительная, судебная и законодательная — окажутся под контролем республиканцев, а значит, в персональном пользовании Дональда Трампа. Это будет «невероятное достижение» американской демократии и полный крах воспетой американофилами «системы сдержек и противовесов».

Такое развитие событий создаст в США схему власти, поразительно напоминающую российскую, турецкую, или китайскую: пользующийся безоговорочной поддержкой судебной власти авторитетный и отчасти авторитарный лидер, опирающийся одной ногой на вышколенную и доминирующую на политическом поле партию, другой ногой — на прикормленный национальный крупный бизнес. Демократам в этой схеме тоже найдётся место: бессильной, но истошно вопящей оппозиции.

Трамп уверенно идёт к осуществлению задуманного, получится или нет — увидим, но если получится, миру это вряд ли придётся по вкусу…