США — Иран: между «но» и «если»

Президент США Дональд Трамп продолжает разыгрывать иранскую «партию». Выступая на совместной пресс-конференции в Белом доме с премьер-министром Италии Джузеппе Конте, он заявил следующее: «Я определенно бы провел встречу с Ираном. Если они (иранцы — С. Т.) захотят встретиться. Я не знаю, готовы ли они. У них сейчас тяжелые времена».

Отвечая на вопрос журналистов, выдвигает ли американская сторона предварительные условия для организации саммита лидеров США и Ирана, Трамп ответил: «Никаких предварительных условий. Нет. Если они хотят встретиться, я встречусь. В любое время, когда они пожелают». И добавил: «Если мы сможем выработать что-то, то это приобретет значение, а не будет переводом бумаги, как другая сделка». Под последним имеется в виду подписанный в 2015 году Тегераном и «шестеркой» международных посредников Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД). И далее: «Мы увиделись, как вы знаете, с председателем Кимом (Ким Чен Ыном, лидером Северной Кореи — С.Т.). И не было пуска (северокорейской — С.Т.) ракеты за девять месяцев. Мы вернули наших заключенных. Так много всего произошло! Премьер-министр (Италии — С.Т.) и я также согласились с тем, что жестокому режиму в Иране нельзя позволить обладать ядерным оружием. Никогда. Мы призываем все страны оказать давление на Иран, чтобы положить конец всему комплексу его злонамеренных действий».

Однако слова Трампа затем решил уточнить государственный секретарь США Майкл Помпео. Выступая в эфире CNBC, он указал, что предварительные условия для встречи между двумя лидерами все-таки есть: «Мы говорили уже об этом ранее, президент хочет встретиться с людьми, чтобы решить проблемы. Если иранцы покажут готовность фундаментально изменить то, как они относятся к собственному народу, откажутся от своего позорного поведения, если они смогут согласиться с тем, что стоит заключить (новое — С.Т.) ядерное соглашение, которое фактически предотвратит распространение (оружия массового уничтожения на Ближнем Востоке — С.Т.), то тогда, по словам президента, он готов сесть и поговорить с ними». Вроде бы такая тактика действий с позиции силы отсекает для Тегерана возможности для неких маневров. Но в целом складывается интригующая ситуация.

Трамп стремится использовать иранский вопрос во внутриполитических разборках, пытается доказать, что его подход к данной проблеме более эффективен, чем политика его предшественника Барака Обамы. Ему нужна прежде всего дипломатическая победа. В свою очередь Иран не может выступать в диалог с Вашингтоном с позиции «слабости», пытается «зацепиться» хоть за какой-нибудь сюжет, который мог подаваться бы так, будто возможный диалог для США оказывается «вынужденным» или «равноправным». Не случайно Тегеран активизировал дипломатические усилия в связи с Йеменом, что в принципе теоретически открывает «окно возможностей» и что соответствует интересам определенных сил в самом Иране, которые улавливают «сигналы» Трампа.

Логика их мышления выстраивается по следующей формуле: «США разорвали ядерную сделку в одностороннем порядке и вернуться в нее с включением новых условий могут также односторонне». Не беда, если на каком-то этапе сепаратные переговоры с американцами выведут иранцев из игры с подключением других членов «шестерки», но это изменит ситуацию в регионе и внутри самого Ирана, обозначит альтернативные каналы международного сотрудничества. Как сообщало на днях саудовское издание «Аш-Шарк Аль-Аусат» в статье Trump’s Proposal for Direct Dialogue Confuses Iran, видный член Совета целесообразности Ирана Али Акбар Натек-Нури заявил, что Тегеран должен принять предложение Трампа без предварительных условий. По его словам, «мы не можем бездействовать и отказываться от переговоров, мы должны рассмотреть это предложение, которое для нас это может оказаться проверкой». При этом Натек-Нури указывает, что «визит министра иностранных дел Омана Юсуфа бин Алави в США спустя несколько дней после его встречи с главой МИД Ирана Мухаммедом Джавадом Зарифом будет носить посреднический характер с целью налаживания отношений между Тегераном и Вашингтоном».

Правда, пресс-секретарь МИД Ирана Бахрам Кассеми опроверг слова Натека-Нури о визите официального представителя Омана. Тем не менее возглавляющий парламентский комитет по национальной безопасности и внешней политике Хешматулла Фалахат заявил, что «ирано-американские переговоры не должны становиться табуированной темой» и что «требуются усилия для создания горячей линии между двумя сторонами для защиты иранских и американских национальных интересов против тех, кто стремится воспользоваться эскалацией». Мы не исключаем того, что материал саудовского издания имеет целенаправленный характер с целью обозначить то, что в американо-иранских отношениях существует некий «закрытый сектор», доступ к которому имеют не все тегеранские политики. Но фактом является то, что в иранских СМИ открыто идет дискуссия на тему, вести или вести диалог с США, если да, то как и на каких условиях, чтобы «вытащить болезненную для всех старую занозу».

Тегеран не теряет надежды спасти ядерную сделку, перебросив, как заявил президент Ирана Хасан Рухани на встрече с британском послом Робертом Макейром, «мяч на сторону Европы». А последняя ждет судейского свистка Трампа, намекая Тегерану на то, что за встречей с президентом США может последовать начало процесса снятия санкций и подготовка нового соглашения по ядерной программе. Вице-спикер парламента Ирана Али Мотахари считает, что «было бы лучше установить отношения с Америкой во времена администрации Барака Обамы и вести переговоры тогда», а теперь «такая возможность упущена». По его словам, «если бы Трамп не вышел из ядерной сделки и не вернул санкции против Ирана, проблем по вопросу о переговорах с США не было бы». По факту же можно пока констатировать следующее: Иран отказался участвовать в так называемых переговорах «второго уровня», в которых обычно принимают участие неофициальные представители обеих стран, включая аналитиков и бывших чиновников.

Тегеран выступает против любой альтернативы существующему соглашению по ядерной программе, но не исключает переговоров с Вашингтоном по региональной политике с учетом меняющейся ситуации в Сирии. Как в США, так и в Иране, все балансирует между разными политическими «но» и «если». Что будет дальше?