Крым, Донбасс, Абхазия, Южная Осетия, ПМР: Додон шантажирует Россию

Президент Молдавии, а по совместительству неформальный, как он сам выражается, лидер партии социалистов Молдавии Игорь Додон традиционно весьма охотно общается с российскими СМИ. Последние, как правило, отвечают взаимностью — в публичной плоскости Игоря Додона людям ангажированным и наивным в России принято считать «своим», — за его пророссийскую риторику и регулярные встречи с Владимиром Путиным.

Проще говоря, опыта общения с журналистами-без-особых-знаний-предмета из России молдавскому президенту не занимать, и поэтому его интервью телеканалу «Звезда», который борется за то, чтобы быть лучше, но пока только борется, опубликованное 6 мая, могло и должно было стать рядовым. По большей части так и вышло — Игорь Додон говорил много клишированного, но правильного, пока не дошел до приднестровской проблемы.

И.Н. Додон:«Что касается международного консенсуса [по урегулированию конфликта], то я думаю, что ситуация назреет в ближайшее время. В противостоянии Запада и России надо будет договариваться, надо будет показывать историю успеха, где можно договориться. Я думаю, что самый близкий, понятный и простой способ договориться — это у нас. И вот такую историю успеха можно создать и на других примерах, создать прецедент, чтобы Запад с Россией договорились, объединили страну, там, где еще есть проблемы: Украина, Кавказ и т.д.».

Идея экстраполяции достижений в процессе урегулирования конфликта в Приднестровье на другие конфликты сама по себе не нова, как и тезис о необходимости «большой сделки» или хотя бы нормального диалога между Западом и Россией. Однако упоминание молдавским президентом Кавказа в одном ряду с Украиной и Приднестровьем представляется из ряда вон выходящим «ноу-хау».

Во-первых, абстрактный Кавказ в данном случае — это абсолютно прямое указание на ситуацию вокруг Абхазии и Южной Осетии, а эта тема, как известно, на международной арене уже давно не поднимается по той причине, что является тупиковой для каких-либо дискуссий с Россией. Позиция Москвы с 2008 года остается однозначной: Абхазия и Южная Осетия — признанные Россией суверенные государства, и любое обсуждение данного вопроса недопустимо. В этом смысле среди союзников России, пусть даже и не признавших независимость Абхазии и Южной Осетии, принято эту тему лишний раз не затрагивать — от греха подальше.

Во-вторых, грузинская агрессия 2008 года была тестом на прочность для нового президента России и его команды, который руководство страны, ее дипломатия и армия с успехом прошли. Ситуация в Абхазии и Южной Осетии — это одновременно и практическая, и стратегическая, и весьма символичная, знаковая для российской элиты победа. В данном контексте тем более неясно, для чего Игорю Додону понадобилось открыто ставить под сомнения итоги урегулирования конфликтов в Грузии в день накануне инаугурации президента России, т. е. накануне внутривластных трансформаций и возможных корректировок курса внешней политики.

Версий может быть много. Конечно, до конца не лишена права на жизнь простая мысль о том, что Игоря Додона подвела неуемная, но объяснимая для политика без реальных полномочий тяга к популизму и разговорчивость. Дескать, «оговорился». Однако молдавский президент — весьма изощрённый популист, как мы помним, проведший в общении с прессой многие часы, и маловероятно, что такая оговорка могла быть допущена случайно. Дело, скорее, в другом.

В своих многочисленных интервью Игорь Додон ведет беседу как циничный манипулятор, выбрасывая в публичное пространство далеко не всегда благодушные тезисы, замаскированные приятной душе российской аудитории риторикой. ИА REGNUM не так давно анализировало большое программное интервью Додона «Свободной Европе», содержавшее целый список шантажистских требований к Москве, выдвинутых, что показательно, не им самим, а фактическим прозападным руководством Молдавии. Господина Додона, монополизировавшего контакты с Россией, задействовали как ретранслятора — и вероятнее всего, нечто похожее произошло и в интервью «Звезде».

С Тирасполем Кишинёв ведет диалог на уровне правительства — президентура РМ, как пишут в молдавских СМИ, еще с лета прошлого года «похоронила» приднестровское направление. Игорь Додон, правда, не упускает возможности приписать себе успехи в переговорном процессе с Тирасполем, к достижению которых и формально, и практически не имеет отношения.

В приднестровском урегулировании при этом происходят относительно ровные, и, насколько это возможно, сбалансированные процессы. Тирасполю удается достаточно успешно договариваться с Кишинёвом по некоторым вопросам, важным для жителей региона. Так, 24 апреля Молдавия и Приднестровье подписали соглашение о механизме участия приднестровских автомобилей в международном движении, что можно считать хорошей новостью для тысяч автомобилистов из ПМР, ранее ограниченных в географии выезда за рубеж собственно территориями Молдавии, Украины, России и Белоруссии. Соглашению по автотранспорту предшествовали договоренности ноября 2017 года, в том числе открытие моста через Днестр. В общем, в молдо-приднестровских переговорах сохраняется хрупкий, но пока что устойчивый баланс сил и интересов.

Однако упоминание Додоном в одном ряду с Приднестровьем Украины и конфликтов в Абхазии и Южной Осетии — тонкий политический сигнал тем силам, которые стремятся этот баланс разрушить. Эдакий маячок — «я свой».

Когда молдавский президент говорит об «истории успеха» в окончательном урегулировании конфликта в Приднестровье, он имеет ввиду именно «объединение» страны — т. е. де-факто капитуляцию ПМР — с последующим выводом с приднестровской территории военнослужащих России. «Наградой» за такую сговорчивость Москвы объявляется возможность наладить отношения с Западом. Озвученный Игорем Додоном ультиматум весьма прост: сдача Приднестровья в обмен на благосклонность и «рукопожатность» на Западе. Упоминание Украины и Кавказа в этом случае — прямой намек на то, что эти территории будут следующими в списке стратегических рубежей, где России предложат «потесниться».

Достаточно показательно в этом смысле, что различного рода сигналы Москве, звучащие из уст Игоря Додона, затрагивают не только сферу стратегических интересов России, но и предпочтения молдавского правительства о формате дальнейшего диалога с Кремлем. Так, в очередном интервью — на этот раз телеканалу NTV-Moldova — молдавский президент дал понять, что опыт нахождения Дмитрия Рогозина в должности сопредседателя российско-молдавской межправительственной комиссии, а также спецпредставителя президента РФ по Приднестровью оценивается в Кишинёве негативно.

И.Н. Додон: «Мы имеем не самый хороший опыт не самого хорошего мнения правительства Молдовы в отношении бывшего сопредседателя комиссии господина Рогозина, который уже не занимает эту функцию. Сейчас посмотрим, кто будет ответственным за Республику Молдова, и на уровне правительства надо начинать дискуссии».

Игорь Додон недвусмысленно признал наличие абсолютного «контрольного пакета» в части выстраивания отношений с Москвой у проевропейского молдавского правительства и продемонстрировал абсолютное нежелание как-либо менять данную ситуацию. Очевидно, она полностью устраивает молдавского «союзника» России.

Тем интереснее, что молдавскому президенту отведена не только роль «говорящей головы» — Игорь Додон также выступает в статусе «доброго друга» России, который мягко урезонивает Москву отказаться от собственных интересов в ближнем зарубежье. При этом господин Додон, видимо, под чужим давлением, втягивается в весьма опасную для него как для политического проекта игру. На рубеже 2016−2017 годов молдавский президент уже «обжегся» на теме Украины и оказался в весьма щекотливой ситуации после того, как заявил о принадлежности Крыма России. С тех пор и вопрос о принадлежности Крыма, и события на Украине Игорь Додон старательно обходит стороной.

Что же касается текущего интервью, то, упоминая Кавказ, президент РМ серьезно рискует попасть в еще менее комфортный для него тупик. Например, если в Абхазии и Южной Осетии захотят поинтересоваться, «чьих будет» господин Додон, раз ставит под вопрос суверенитет союзников России, достигнутый с оружием в руках. Отдает ли он себе отчет в последствиях, предлагая России одуматься и отказаться от признания Осетии и Абхазии в угоду тому, чтобы вместе с Западом на условиях неких новых «историй успеха» объединить Грузию. Не говоря уже о том, сама по себе идея поставить в один ряд Приднестровье с Кавказом весьма опрометчива. Глядя на такие далеко идущие планы своих «друзей», Москва имеет закономерные основания применить в отношении Приднестровья уже имеющийся позитивный прецедент политического урегулирования ситуации в Абхазии и Южной Осетии.

Так или иначе, несмотря на все «но», задача, поставленная перед Игорем Додоном, была выполнена: Москве его устами выдвинут очередной ультиматум, на который, по понятным причинам, никакой реакции не последует. А это значит, что молдавский президент, пользуясь близостью к российским медиа-ресурсам, еще неоднократно выступит в роли глашатая требований Запада к России, подавая их под соусом оригинальных «дружеских» советов. В конечном счете политическое реноме Игоря Додона рискует окончательно ужаться до статуса технического ретранслятора идей западных «партнёров» России — и это, пожалуй, наиболее вероятная перспектива его политической карьеры.