«Пусть Союз идет к черту!»
Гражданская война США 1861−1865 годов стала переломным моментом истории этой страны, сформировавшей ее нынешний политический, экономический облик и менталитет. За время сражений погибло 650 тыс. американцев — это больше, чем во всех остальных военных конфликтах, вместе взятых, включая Первую, Вторую мировые войны, Вьетнам и Корею. Гражданская война стала самой кровопролитной для Северной Америки.
«Любое понимание этой нации должно основываться, я имею в виду по-настоящему основываться, на изучении гражданской войны. Я совершенно в этом уверен. Она определила нас. Революция внесла свою лепту. Наше участие в европейских войнах, начиная с I мировой войны, также внесло свою лепту. Но гражданская война сделала нас такими, какие мы есть, определила наши хорошие и плохие стороны, и, если вы собираетесь постичь американский характер ХХ века, вам совершенно необходимо изучить великую катастрофу века XIX», — замечал американский историк и романист Шелби Фут.
Гражданская война в США сочетала в себе признаки как междоусобицы, так и межгосударственного конфликта. Не мудрено: у воюющих государственных образований были даже две собственные конституции. И пусть вторая была в значительной мере списана с первой, внедренные поправки, да и сам факт ее появления говорили о глубинном расколе между двумя противоборствующими сторонами.
Две цивилизации
В середине XIX века Америка преуспевала и быстро развивалась, численность населения росла, как на дрожжах. Промышленность и сельское хозяйство не отставали друг от друга. Территория США тоже постоянно увеличивалась — чего стоят только отобранные в результате Мексиканской войны территории на юге и западе.
Но изначально Соединенные Штаты были именно «соединенными штатами»: разрозненными государствами, объединенными одной целью — борьбой за независимость от Британской короны. Вопрос, стоит ли 13 бывшим английским колониям образовать Союз, решился положительно после победоносной войны с колонизаторами, но федеративное устройство все же оставляло широкие свободы штатам, ограждая их от излишнего влияния центра. По факту выходило, что Союз существовал лишь на бумаге, а каждый американец считал себя в первую очередь гражданином собственного штата.
Единая экономическая система должна была в какой-то момент собрать части в одно целое. Но здесь история распорядилась иначе: на континенте, по сути, до сего момента по соседству друг с другом развивались две совершенно разные, самостоятельные цивилизации — северная и южная. И одна начала угрожать существованию другой.
Существует легенда о том, что именно стремление населения Севера добиться отмены рабства на Юге стало главной причиной гражданской войны. Нет смысла ни недооценивать значимость этого фактора, ни романтизировать его. Хотя протестные выступления против рабства в северных штатах имели место быть, население Севера не было внезапно обуяно приступом массового альтруизма. Президент Линкольн, чье избрание подтолкнуло США к расколу, вовсе не был самым непримиримым противником рабства. Кроме того, влиятельные промышленники и торговцы с Севера все еще были в нем экономически заинтересованы: они нуждались в хлопке, и чем дешевле он будет, тем лучше.
Но время на месте не стояло, страна переживала промышленный переворот — переход от мануфактур к машинному производству машин. Все большее влияние набирали владельцы мощных индустриальных предприятий. С чисто экономической точки зрения рабство было им гораздо менее выгодно, поэтому у них не было особых причин его отстаивать.
Новая аристократия
Различия в экономике между двумя регионами породили различия не только в политическом и социальном развитии, но и в культурном, и даже в чисто житейском. На Юге сформировалась своя «аристократия» из плантаторов-рабовладельцев, которая полагала себя элитой всей державы, а Юг — ее истинным экономическим центром, который постоянно терпит убытки из-за жадности и коварства северян с их таможенными пошлинами и спекуляциями на рынке ценных бумаг. Благодаря касте богатых плантаторов-рабовладельцев и зародился тот самый южный сепаратизм, который иногда сравнивают с «европейским романтическим национализмом». Плантаторы-аристократы и их социум осознавали себя особой культурно-исторической общностью, проявляя признаки группового сознания.
Эта каста, впоследствии «унесенная ветром» Гражданской войны, чувствовала угрозу со стороны севера не только потому, что боялась отмены рабства в собственных штатах. Нет, экономике, построенной на труде рабов, необходимо было постоянно расширять свои территории. Иначе, исчерпав имеющиеся земельные ресурсы, рабовладение вскоре могло стать нерентабельным.
«Если не произойдет значительного увеличения рабовладельческой территории, то через 15 лет придется разрешить рабам убегать от белых или же белые вынуждены будут бежать от рабов», — грозил один из лидеров южан Роберт Тумбе.
На политическом уровне, на заседаниях Сената и Конгресса, южане терпели поражения просто потому, что северные штаты были более густо заселены, а значит, у них было больше представителей в парламенте. Казалось бы, на Юге было много рабов, но они по действовавшей конституции считались за три пятых от полноценного человека, так что помочь числом негры не могли.
Югу была необходима экспансия, но Север не собирался отдавать новые территории без борьбы. Еще в 1820 году присоединение к Союзу штата Миссури вызвало продолжительные дебаты в Конгрессе: необходимо было решить, каким быть штату, рабовладельческим или свободным, то есть к какой экономической системе ему принадлежать — северной или южной. Тогда дело решилось благодаря Миссурийскому компромиссу — Миссури стал рабовладельческим, а штат Мэн — свободным. Но это лишь отсрочило неизбежное. Еще больше конфликтов вызвали присоединения к США — по результатам Мексиканской войны в 1850 году — территорий Калифорнии, Техаса, а также Юты и Нью-Мексико. Затем очередь дошла до Канзаса, который и вовсе пришлось поделить на, собственно, Канзас и Небраску. Но на Севере это было воспринято как уступка Югу, что вызвало бурю протестов. В самом Канзасе дошло до вооруженных столкновений, предшествовавших продолжительному и кровопролитному конфликту, который вот-вот должен был начаться.
Рубикон перейден
На фоне этих событий на севере все больше людей склонялись к поддержке аболиционистов — противников рабства — которые выступали не только за освобождение чернокожих, но и против южных притязаний и южного образа жизни в целом. В результате возникшая в 1854 году на севере Республиканская партия открыто выступила за ограничение или вовсе за отмену рабства. Она достигла такого успеха, что сумела составить конкуренцию демократам на ближайших президентских выборах. Победа кандидата-республиканца Авраама Линкольна в 1860 году окончательно развеяла последние сомнения Юга о том, что им предстоит сделать.
«Мы существуем не для подчинения. Юг не будет зависим. Рубикон перейден. Мы должны действовать… <…> Если мы не можем иметь равенства штатов внутри Союза, мы можем иметь вне его свободную и независимую республику Южных Соединенных Штатов Америки», — писала газета Missisipi Free Trader.
Удар по Союзу необходимо было нанести до 4 марта, когда власть окончательно перешла бы в руки Линкольна от предыдущего президента Джеймса Бьюкенена, который на словах не поддерживал Юг, но на деле предпринимал все возможное, чтобы помочь этой стороне нарастающего конфликта. Линкольн не скрывал, что воспринимает сецессию как нарушение действующей конституции, госизмену и предательство.
«Перед нами сложный вопрос и единственное, что мы должны решить, это следующее: следует ли нам подчиниться власти черных республиканцев или же провозгласить независимость Юга? Найдется ли хотя бы один из наших сограждан, который заколебался бы при определении своей позиции по этому спорному вопросу? Тот, кто теряет время — негодяй, сомневающемуся — проклятье», — писала Atlanta Intelligence.
По свидетельствам современников, когда в конце декабря 1860 года в Чарлстоне на тайном заседании конвента штата Южная Каролина «новый государственный флаг был утвержден, ужасный рев потряс здание, на всей территории южных штатов горели костры, пылали факелы, звенели колокола, гремели салюты из дробовиков, маршировали демонстранты, раздавались ликующие крики». Раскол произошел. За Южной Каролиной последовали и другие.
Недипломатичная Конституция
4 февраля в городе Монтгомери, штат Алабама, собрался конвент отделившихся штатов: Алабамы, Флориды, Джорджии, Луизианы, Миссисипи и Южной Каролины. Конвент провозгласил создание нового независимого государства — Конфедерации рабовладельческих штатов. Была принята временная конституция и назначено временное правительство. Временным президентом стал Джефферсон Дэвис.
Позднее к отколовшимся присоединились Теннеси и Техас, вскоре — Арканзас, Виргиния и Северная Каролина. Территория всех 11 штатов, вышедших из Союза, составила 733 144 кв. мили, или 40% всей территории США.
Уже 28 февраля специальный комитет представил Конгрессу проект постоянной Конституции. После десяти дней обсуждения его одобрили и отправили в штаты на ратификацию.
Конституция Конфедерации представляла собой некий гибрид из уже существовавшей Конституции США и нововведений и поправок конфедератов. Структурно два документа были почти идентичны. Они состояли из преамбулы и семи статей, обе определяли полномочия президента, двухпалатного законодательного органа и судебной системы. Так, президента ограничивали одним сроком в шесть лет, в то время как главу Союза можно было переизбирать вечно.
Преамбула гласила, что конституция рассматривает штаты, как независимые, суверенные государства. Самым существенным изменением стало то, что расплывчатое понятие из «старой» конституции о «лицах, находящихся в услужении», было заменено на «рабов». В оригинальном документе слово «рабство» вообще очень дипломатично не использовалось. Но конфедераты на этот счет никаких сантиментов не испытывали, называя в документе рабов рабами 10 раз. Кроме того, специальная статья предусматривала распространение рабства на новые территории, которые войдут в Конфедерацию. Кроме того, запрещалось принятие законов, которые бы каким-то образом покушались на право собственности на рабов-негров.
Пожалуй, уникальным пунктом Конституции конфедератов можно считать запрет на международную работорговлю — ввоз чернокожих из Африки, но торговля внутри страны разрешалась. По мнению историков, это было сделано, чтобы получить благосклонность европейских государств.
11 марта 1861 года конвент в Монтгомери единогласно поддержал новую Конституцию. Первым штатом, одобрившим документ, стала Алабама — 87 голосов против 5. 16 марта Конституцию единогласно ратифицировали в Джорджии. Затем были Луизиана, Техас и Миссисипи, Южная Каролина, Флорида, Северная Каролина, Арканзас и Виргиния. Везде голоса делегатов в поддержку документов существенно перевешивали голоса противников. В Теннеси Конституцию решили ратифицировать всенародным голосованием, и новое соглашение получило 85 тысяч 753 голоса. В Кентукки и Миссури решили пойти по такому же пути, но в итоге народ не одобрил документ, и штаты остались в Союзе.
Но в большинстве своем южане с радостью восприняли Конституцию, требуя порвать все связи с США. «Пусть Союз идет к черту!» — так закончил свою речь на митинге в Горфолке, штат Виргиния, один из лидеров рабовладельцев, генерал Джон Тейлер. Первые боевые действия начались 12 апреля 1861 года со сражения за форт Самтер в бухте Чарлстон.