National Interest: Как Россия планирует определять судьбу Сирии?

В начале декабря 2017 года президент России Владимир Путин объявил о выводе большей части своих военнослужащих и техники из Сирии. И хотя это уже не первое подобное заявление, все больше доказательств того, что крупные военные операции Москвы подходят к концу. Два года прошло с начала кампании, поэтому пришло время критически рассмотреть достижения России, пишут Уильям Макгенри и Гэбриэл Уайт в статье для американского издания The National Interest.

Основная цель российского вмешательства, указывают авторы, заключалась в том, чтобы защитить президента арабской республики Башар Асада от попыток свергнуть его с поста главы государства: для этого необходимо было ослабить нерегулярные силы, поддерживаемые США, а затем и добиться трансформации конфликта. Россия не только также помогла армии Дамаска вернуть под контроль огромные территории на востоке и юго-востоке Сирии, но и обеспечила свое долгосрочное присутствие и провела модернизацию военно-морской базы в сирийском Тартусе. Наконец, несмотря на то, что борьба с ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) не была, по их мнению, первоочередной задачей российского вмешательства, оно в значительной мере поспособствовало уничтожению этой группировки в провинциях Хомс и Дейр-эз-Зор.

Как только российские военные достигли этих целей, Кремль стал воспринимать Сирию как дипломатический рычаг, позиционируя себя в качестве ключевого игрока на переговорах о политическом будущем этой страны. Москва также продемонстрировала приверженность защите своих союзников и способность проводить широкомасштабные антитеррористические операции. С помощью удивительно умелого использования экспедиционной военной мощи Россия смогла поставить под сомнение многие существующие геополитические структуры на Ближнем Востоке. По словам экспертов, «со своей базы в Сирии русские могут и дальше осуществлять проецирование своего влияния на более широкий регион Ближнего Востока». Кроме того, стратегия развертывания и закупок в Москве показывает, что она привержена региону на долгосрочной основе.

До вступления России в гражданскую войну сирийскому правительству приходилось обороняться на многочисленных фронтах, в том числе в Алеппо, в пригородах Дамаска, при освобождении сил, окруженные в Дейр-эз-Зоре, и на Южном фронте. Хотя, как считают авторы, коллапс «режима» и был маловероятным, было ясно, что сирийская армия не была способна вернуть под свой контроль крупные города, такие как Алеппо, и одновременно проводить крупные операции в других частях страны. В связи с этим первый этап российской воздушной кампании был сосредоточен на севере Сирии, а не на силах «Исламского государства» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) на востоке страны. При поддержке российской авиации армия Дамаска успешно вернула значительные территории, сняв давление с оплота правительства в крупных городах.

Несмотря на это, оперативное сотрудничество между российскими военными и сирийской армией не всегда можно было назвать гармоничным. Несогласованность действий армий России и Сирии явственнее всего выступила при потере города Пальмиры, вновь захваченного ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в декабре 2016 года. Всего за несколько месяцев до этого в древнем городе состоялся громкий и широко освещенный концерт, проведенный «союзником» Путина Валерием Гергиевым. Другие инциденты, такие как многолетняя осада Дейр-эз-Зора, также продемонстрировали ограниченность возможностей российской авиации: авиабаза несколько раз была на грани захвата боевиками, несмотря на широкомасштабные операции ВВС России. Точно так же даже при помощи воздушной мощи России тактического успеха в Алеппо сразу добиться не удалось, и операция продолжалась четырнадцать месяцев.

Следует отметить, что военные успехи России достигались не в вакууме: в значительной степени им поспособствовала операция коалиции западных стран против ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в Ираке и Сирии. Благодаря превращению Демократических сил Сирии в боеспособные подразделения также удалось сократить территории, находящиеся в руках террористов. Отчасти «режим» смог добиться значительных успехов, в том числе освободить Алеппо в декабре 2016 года, из-за внутренних разногласиям в сирийской оппозиции и ее непоследовательной военной стратегии.

При этом до сих пор непонятно, какую форму примет политическое урегулирование в Сирии. Прежде всего, обеспокоенность вызывает продолжающаяся операция вооруженных сил Турции в анклаве Алеппо. Анкара трижды разворачивала свои силы в Сирии, пытаясь сорвать планы курдов создать плацдарм или сформировать собственное протогосударство. Москва прежде разворачивала свои силы в этом районе, оперативно выведя их в начале боевых действий в Африне, тем самым, скорее всего, продемонстрировав свою неспособность сдержать нападение Турции на курдов. В случае продолжения насилия между вооруженными силами Турции, подконтрольными им силами и Демократическими силами Сирии, война может продлиться еще дольше.

Сирийская провинция Идлиб по-прежнему является опорным пунктом оппозиции, последним ее оплотом. Находящиеся в провинции мятежники представляют собой смесь остатков Свободной армии Сирии и группировок исламистов, в том числе «Джабхат ан-Нусры» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Хотя радикализация оппозиционных сил и может подтолкнуть к военному решению связанных с ней проблем, как Москва, так и Вашингтон выступают за решение проблемы Идлиба через формат Астанинских переговоров. При этом очевидно, что «Джабхат ан-Нусра» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), признанная террористической, не присутствует на переговорах. Военные операции, в том числе российской авиации в Идлибе и на севере Хамы, продолжаются. При этом есть основания полагать, что продолжение подобного курса будет сопряжено с определенными издержками.

Наконец, хотя режим и захватил большую часть крупнейших городов Сирии и ее самые важные регионы, эти территории разрушены войной. Сирийское правительство скоро столкнется с трудной задачей реконструкции, которая будет чревата внутренними политическими проблемами. По-прежнему непонятно, каким образом Дамаск будет финансировать такую программу. Если будут допущены серьезные ошибки, работы по восстановлению страны могут привести к возобновлению насилия. В их ходе могут быть также проигнорированы ключевые причины начала конфликта, что создает потенциал для его повторения.

Москве придется пойти на то, чтобы согласиться на западное участие, поскольку у нее самой нет необходимых ресурсов для восстановления Сирии, а в Кремле будут по-прежнему опасаться усиления экстремистских группировок. Так, в январе российская авиабаза «Хмеймим» подверглась атаке минометами и беспилотниками, которые стали причиной самых значительных потерь ВВС страны за последние десятилетия. Эти инциденты свидетельствуют о неспособности военных Дамаска и недостаточности российского военного присутствия для защиты недавно сформированных военных объектов на Ближнем Востоке.

Тем не менее, заключают авторы, мало сомнений в том, что Россия будет прилагать усилия для того, чтобы превратить свои военные успехи в дипломатический вес, с помощью которого Кремль сможет контролировать подспудно политическое будущее Сирии. Пока не ясно, сможет ли Россия трансформировать свои военные победы в долгосрочное влияние в регионе, поскольку на этом пути Москву ожидают значительные преграды.