Конгресс и Трамп играют в Закавказье в злого и доброго полицейского

Экс-глава дипломатической миссии США в Азербайджане, бывший сопредседатель Минской группы ОБСЕ, а ныне директор Международного центра оборонных исследований в Таллинне Мэтью Брайза имеет устойчивую репутацию одного из знатоков Закавказья. Некоторые его соратники в государственном департаменте называют Брайзу даже «человеком по Южному Кавказу». А экс-директор ЦРУ Майкл Хейден заявил, что видит в этом дипломате «верное сочетанием науки, опыта и добросовестности». Так что не случайно многие закавказские СМИ, особенно азербайджанские, часто используют Брайзу в качестве «хорошо информированного ньюсмейкера».

Правда, далеко не всегда прогнозы, высказанные им, сбываются. Так, по ходу президентской избирательной кампании в США, комментируя возможные изменения американской политики в Закавказье, Брайза говорил, что этого не случится, взгляды Вашингтона на этот регион «не изменятся вне зависимости от того, кто станет следующим президентом». В его интерпретации президент США Барак Обама, идя на ослабление флангового давления на Иран и перезагрузку отношений с Россией, «хотел свернуть агрессивную политику своего предшественники Джорджа Буша-младшего». Но позже пошел на сближение с Грузией и укрепление американских позиций в Закавказье, хотя не собирался продавать оружие Тбилиси.

Теперь, говоря о согласии американского конгресса на поставки в Грузию противотанковых ракетных комплексов Javelin, Брайза заявляет, что эта инициатива целиком принадлежит законодателям, потому что «президент США Дональд Трамп не уделяет особого внимания Закавказью, с которым он практически не знаком». Более того, в окружении Трампа «нет ни одного человека, который бы специализированно занимался Закавказьем», из чего следует: политику в этом регионе выстраивает не президент, а конгресс. Да, такие суждения отражают острую борьбу в США, которая ведется сейчас вокруг Трампа. Но если взять их за логическую основу для квалификации американской политики в Закавказье, то выявляется интригующая картина.

Выстраивание Вашингтоном политики в Закавказье с опорой только на конгресс меняет американский вектор в этом регионе. Это первое. Второе: не случайно американские аналитики, выступающие против Трампа, участили критику действий президента в Закавказье, утверждая, будто бы «союзники США в этом регионе чувствуют себя обманутыми». Достаточно указать на появившееся недавно исследование Foreign Policy Research Institute, в котором констатируется факт «снижающейся актуальности пребывания НАТО на Южном Кавказе и снижение важности этого региона для альянса». Можно вспомнить и доклад Центра Карнеги, в котором указывается, что «администрация Трампа теряет интерес к этому региону», и подчеркивается, что «региональные интересы США выходят за пределы ближайших границ Южного Кавказа».

Но действительно ли Трамп намерен покинуть Закавказье и действительно ли ему мешает конгресс, как считает Брайза? На наш взгляд, проблема в другом. Во время первого президентского срока Билл Клинтон придерживался политики сдерживания Ирана и ставил Россию на первое место в регионе. Архитектором этой политики был Строуб Толботт. Потом американцы изменили курс и сделали ставку на выдавливание России из региона посредством азербайджанских региональных энергетических проектов. Тегеран жил в условиях санкций, что выводило Баку чуть ли не на первые позиции в регионе и толкало на тесный стратегический альянс с Анкарой. В ответ Иран в Закавказье начал активно поддерживать Армению и развивать экономические и политические отношения с Грузией. Заметно стала меняться ситуация, когда Обама поддержал подписание с Тегераном ядерного соглашения, а западные страны сняли некоторые санкции с Ирана.

Трамп называет эту сделку «катастрофой» и предпринимает усилия для того, чтобы аннулировать ее. Одновременно он пошел на резкое осложнение отношений с Турцией из-за проблемы курдов. Эксперт Белферского центра при Гарвардском университете Мариана Буджерин считает, что если политика Трампа в отношении Ирана будет продолжать носить конфронтационный характер, то «США станут увеличивать свою вовлеченность на Ближнем Востоке, а Южный Кавказ может понадобиться им в качестве военной базы, как во время афганской операции». В то же время Вашингтон по разным причинам рассматривает Баку, Тбилиси и Ереван не в контексте единой закавказской политики, а лишь с точки зрения двусторонних отношений. И сейчас, похоже, ставка делается на Грузию — как страну, которая декларирует прозападные свойства своей внешней политики, стремится занять определенное место на геополитической карте, не опасаясь оказаться объектом большой геополитической игры.

При этом, как считает грузинский политолог Давид Дарчиашвили, Тбилиси «становится союзником политики США во всем регионе, это может распространиться на более обширные территории Среднего Востока», точнее — на иранское направление. Вот и выходит, что конгресс и Белый дом играют в отношении Грузии в доброго и злого полицейского. Что касается Азербайджана, то он, как считают многие бакинские эксперты, оказался в сложной ситуации в связи с объявленной Трампом новой стратегией национальной безопасности, которая анонсирует усиление противостояния Вашингтона с Москвой и Тегераном. «С одной стороны, ухудшение отношений Турции с Западом, — пишет один бакинский эксперт. — А с другой, усиление противостояния США с Россией и Ираном. Все это сужает возможности Азербайджана найти «золотую середину» между интересами этих стран».

Плюс к тому и «проамериканская Грузия, являющаяся единственными западными вратами для Азербайджана». Это понимает Брайза, который «грехи Вашингтона» в Закавказье приписывает Трампу, у которого, как выясняется, так называемые «изоляционистские наклонности» имеют очень уж специфический геополитический характер.