Приднестровье спустя год после президентских выборов
В начале декабря 2017 года в Приднестровье отметили год после окончательной смены власти. Первый шаг к этому был сделан во время избирательной кампании в местные представительные органы власти и Верховный Совет, завершившейся сокрушительным поражением ставленников действовавшего на тот период президента Приднестровья Е. Шевчука и убедительной победой представителей политической партии «Обновление» — по оценкам большинства наблюдателей, тесно связанной с приднестровским финансово-промышленным холдингом «Шериф». В декабре 2016 года поражение Шевчука стало окончательным: в первом же туре президентских выборов он безнадежно уступил своему оппоненту — тогдашнему председателю Верховного Совета В. Красносельскому.
О причинах поражения г-на Шевчука сказано уже достаточно много. В числе основных причин — предпринятая по его указанию «заморозка» 30% выплат пенсионерам и бюджетникам в 2015 году; постоянная кадровая чехарда в высших эшелонах власти; конфронтация с парламентом, в которой президентская вертикаль выглядела весьма неубедительно; многочисленные «серые схемы», по которым из Приднестровья выводилась валюта, в то время как рядовым жителям оставался перманентный валютный кризис, и другие факторы. Население, с воодушевлением встретившее победу Е. Шевчука в конце 2011 года, быстро разочаровалось в своём избраннике, и к началу нового избирательного цикла это разочарование достигло критических значений и во многом позволило оппоненту Е. Шевчука Вадиму Красносельскому победить в первом туре.
С этого момента можно говорить об отсчете нового этапа в приднестровской политике.
Избрание президентом В. Красносельского способствовало консолидации приднестровской власти, прекращению публичных конфликтов между ее различными ветвями. Можно также говорить о том, что значительную степень ответственности за ситуацию взял на себя «Шериф», «делегировавший» как в законодательную, так и исполнительную власть многих своих представителей. Некоторые институты стали более самостоятельными: к примеру, Приднестровский республиканский банк во главе с экс-руководителем «Агропромбанка» (входит в холдинг «Шериф») получил больше полномочий для определения валютной политики, чем неоднократно пользовался в 2017 г., проводя девальвацию приднестровской валюты.
«Консолидация» затронула не только властные институты, но и другие общественные структуры, в первую очередь средства массовой информации. Теперь и государственная телерадиокомпания Приднестровья, и негосударственный телеканал «ТСВ» избегают критики приднестровской власти, демонстрируя населению вполне благостную картину, которая, однако, не всегда совпадает с оценками отдельных граждан.
О приднестровской оппозиции следует сказать особо. В республике потенциальная оппозиционная активность представлена Коммунистической партией Приднестровья во главе с депутатом Верховного Совета О. Хоржаном (в недавнем прошлом — активным и последовательным сторонником Е. Шевчука, поддержавшим даже крайне непопулярные решения по замораживанию 30% выплат пенсий и зарплат бюджетникам в 2015 году); сторонниками экс-президента Е. Шевчука, а также людьми, ожидавшими немедленного «чуда», но уже успевшими разочароваться в новом приднестровском руководстве. При этом оппозиционная деятельность в минувшем году носила в значительной степени разрозненный характер: финансовые и медиаресурсы потенциальной оппозиции достаточно ограничены, апелляции к временам Шевчука неактуальны, значимых фигур в приднестровской «оппозиции» нет.
Тем не менее в 2017 году были отмечены попытки консолидации приднестровской оппозиции, причем они носили преимущественно внешний характер. Наиболее показательным можно считать встречу президента Молдавии И. Додона с «представителями гражданского общества Приднестровья», в которой участвовали преимущественно активисты приднестровской Компартии во главе с Хоржаном и сторонники экс-президента Е. Шевчука. Несмотря на крайне низкую степень репрезентативности участников встречи в контексте реального представительства приднестровского гражданского общества, становится понятным, как внешние заинтересованные силы видят себе модель возможной приднестровской оппозиции: «скелетом» должна стать приднестровская Компартия, обладающая партийными структурами по всей территории Приднестровья, а информационное содержание оппозиционной деятельности могло бы осуществляться сторонниками Е. Шевчука.
Следует учитывать и интерес внешних игроков, того же г-на Додона. Он явно рассчитывает на конструирование некоей выгодной ему альтернативной политической реальности в Приднестровье, к которой мог бы апеллировать в качестве субъекта, готового говорить с приднестровскими собеседниками. Это особо актуально для молдавского президента в контексте его нежелания предпринимать реальные действия по достижению компромиссов с приднестровскими властями и фактического самоустранения Додона от переговорного процесса с Приднестровьем (напомним, что Додон так и не нашел в себе политической воли для направления в адрес действующего председателя ОБСЕ совместного обращения с президентом ПМР, которое было инициировано В. Красносельским еще 30 марта 2017 года). Именно в приднестровской «оппозиции» г-н Додон рассчитывает найти «благодарных слушателей» или, что еще важнее, мобилизованных избирателей на предстоящих выборах, а также оптимистичную «картинку» для Москвы, призванную подтвердить готовность Додона к диалогу.
Важным ресурсом потенциальной приднестровской оппозиции являются «скрытые» сторонники Е. Шевчука, сохранившие должности в органах власти, но не проявляющие публично своих взглядов. Во многом благодаря потенциалу этих лиц в соцсетях нередко появляются рабочие документы властных институтов, которые используются для дискредитации действующей власти, а по некоторым признакам вообще можно говорить о саботировании в бюрократической среде тех или иных решений высшего руководства.
Рост числа недовольных также способствует пополнению рядов потенциальной оппозиции. В значительной степени на тех, кто по различным причинам разочаровался в нынешней приднестровской власти, ориентирована критика властей, распространяемая в соцсетях и лояльных оппозиции СМИ Приднестровья и Молдовы.
По-видимому, влияние внешнего фактора не ограничивается попытками структурирования потенциальной оппозиции. В течение 2017 года приднестровское общество столкнулось с новыми технологиями в организации протестной деятельности, в первую очередь посредством соцсетей и иных средств виртуального общения (мессенджеров и т.п.). Примером стало резонансное трагическое ДТП с участием родственницы одного из топ-менеджеров «Шерифа», приведшее к гибели несовершеннолетней воспитанницы местного интерната. В течение короткого промежутка времени вокруг данного ДТП, с использованием сетевых технологий, был создан необычный ажиотаж, отмобилизованы участники протестных акций, включавших автопробег к месту трагедии и «стихийный» митинг, на который прибыл и глава приднестровского МВД.
Следует особо подчеркнуть: дело не только и не столько в общественном резонансе (хотя в Приднестровье ДТП со смертельным исходом, к большому сожалению, не редкость), сколько в том, что именно по данному случаю были задействованы технологии, хорошо известные по протестной активности в соседних государствах. Представители приднестровской Компартии во главе со своим лидером до сих пор стараются извлекать из этой человеческой трагедии информационно-пропагандистскую выгоду, присутствуя на судебных заседаниях и периодически выступая с разного рода заявлениями в качестве защитников «униженных и оскорбленных».
Видимо, на данном этапе именно внешний фактор является важнейшим для приднестровской оппозиции, поскольку он не только способствует ее структурированию и более системной деятельности, но и содействует ее внешней легитимизации как реальной (и более удобной в первую очередь для Додона) альтернативы действующей власти, а также помогает ей в освоении новых форм и технологий протестной активности.
Существенным фактором, влияющим на ситуацию в Приднестровье, остается сложное социально-экономическое положение. Несмотря на рост внешнего товарооборота в 2017 году, составивший 115% по сравнению с 2016 годом (причем экспорт составил 119,3% в сравнении с 2016 г.), приднестровская экономика испытывает значительные трудности. Так, только в 2017 году приднестровский рубль был девальвирован дважды, еще одно снижение курса рубля ПМР произошло уже в текущем году. Девальвационные процессы предсказуемо сопровождались ростом цен на товары, хотя государство и попыталось смягчить удар, заморозив тарифы на коммунальные услуги. Неясно, как видит государство выход из данной ситуации; недавняя отставка министра финансов ПМР — профессионала высокого уровня с огромным опытом работы, может говорить как о неудовлетворенности высшего руководства предпринимавшимися шагами, так и о намерении кардинально изменить подходы государства в этой сфере (впрочем, нельзя исключить и определенную растерянность от происходящего).
В Приднестровье вынуждены вновь рассчитывать на российскую помощь. При этом в Тирасполе понимают, что Москва и без того несет колоссальные затраты, обусловленные рядом факторов (социальные обязательства в контексте избирательной кампании, ущерб от западных санкций, кризис на Украине и т.д.), поэтому стараются не завышать объем запрашиваемых средств. Более того, речь ведется о помощи в виде стабилизационного кредита,
В Тирасполе растут опасения относительно того, что по мере приближения избирательной кампании в Молдове вопрос о помощи Приднестровью будет всё более увязываться с поддержкой приднестровской стороной устремлений г-на Додона и Партии социалистов. Такой вариант развития событий вряд ли следует исключать, остается лишь надеяться на сохранение здравого смысла у российских чиновников и понимание ими всех последствий таких «увязок» для долгосрочных интересов Российской Федерации.
Таким образом, Приднестровье вступило в 2018 год в крайне сложной ситуации. Экономические трудности, обусловленные в известной степени и внешними факторами, являются одним из наиболее серьезных вызовов для приднестровской власти. Потенциал для усугубления ситуации и наращивания давления на Приднестровье у зарубежных акторов достаточно большой: достаточно вспомнить о планах Украины и Молдовы по установлению совместного погранично-таможенного контроля на всем участке приднестровско-украинской границы, первый шаг к чему был сделан летом 2017 года, при открытии первого совместного пункта пропуска на границе с Приднестровьем.
Следует учитывать и внутриполитические аспекты. Как неоднократно отмечалось ранее, Вадим Красносельский пришел к власти на волне усталости населения от прежней власти и высоких ожиданиях быстрых перемен к лучшему (как и его предшественник, г-н Шевчук). Неудивительно, что высокие ожидания, в условиях отсутствия мгновенного прогресса и необходимости принимать непопулярные решения, нередко трансформируются в серьезное разочарование, и это обстоятельство является еще одним серьезным вызовом.
На завышенные ожидания «накладывается» и приднестровская специфика, в особенности та роль, которую играет «Шериф» во внутренней политике. Политическая система Приднестровья могла бы напоминать классическую советскую схему, когда функционируют обком, облсовет и облисполком, причем наиболее весомой является «руководящая и направляющая» роль обкома, формально отделенного от государства.
Но есть несколько «но». Во-первых, прямая увязка президента с холдингом, существующая в восприятии многих приднестровцев, не может не беспокоить г-на Красносельского, который является амбициозным, по-хорошему честолюбивым политиком, заинтересованным в сохранении и развитии своей самостоятельности. Представляется, что он будет предпринимать различные усилия для того, чтобы и в организационном плане, и в общественном мнении укреплять свой статус реального главы государства.
Во-вторых, необходимо делать поправку на отнюдь не социалистический общественно-экономический уклад, существующий в Приднестровье. В «Шерифе», как структуре частного капитала, привыкли к корпоративным моделям управления, поэтому многие нынешние чиновники, имеющие опыт работы в структурах холдинга, пытаются распространить этот опыт на государственное управление в целом.
Отсюда и несколько прямолинейные способы реагирования на внутриполитические вызовы, игнорирование общественного недовольства (что вполне закономерно для корпорации, где на место недовольных всегда могут прийти другие претенденты); оценка многих вопросов прежде всего с точки зрения коммерческой выгоды (что также естественно для коммерческой организации, которая не является благотворительной структурой и редко несет иные социальные обязательства, кроме выплаты зарплаты; напротив, в государстве, тем более социальном, вопросы соцзащиты и выплат лицам, непосредственно не создающим материальных ценностей, являются одними из важнейших) и т.п. По-видимому, в силу преобладания именно корпоративных навыков управления вопросы адекватного информационного освещения и разъяснения принимаемых управленческих решений, в первую очередь непопулярных, отодвигаются на второй план, а то и вовсе игнорируются — в вертикально интегрированной корпорации решения не комментируют, а выполняют. Вряд ли можно чем-то иным объяснить то, что решения по девальвации приднестровской валюты принимались в канун или массовых общественных мероприятий (первая девальвация состоялась за два дня до 25-летия трагических бендерских событий 1992 года), или заранее запланированных оппозицилонных выступлений (вторая девальвация была проведена за несколько дней до оппозиционного митинга протеста приднестровской Компартии). Похоже, что никто просто не сопоставил планируемые решения с уже известным графиком внутриполитических событий, не подумал, как отразятся такие решения на общественном мнении и как постараться свести к минимуму негативный эффект для имиджа власти.
И «Шерифу», и чиновникам, предпочитающим корпоративные модели управления, следует, видимо, больше внимания уделять имиджевым вопросам и реальной внутренней политике, которая является гораздо более сложной конструкцией, чем это может казаться.
Наконец, серьезным вызовом для приднестровской власти является рост иждивенческих настроений среди приднестровцев на фоне изменения демографической структуры населения, в особенности в контексте выезда за пределы ПМР значительного числа трудоспособных граждан. Среди остающихся многие уверены в том, что государство обязано создать им все условия для жизни, а «Шериф», к примеру, обязан постоянно раздавать продуктовые пайки. Отчасти это связано с объективными факторами, включая патерналистский характер приднестровского общества, экономические трудности и особую роль холдинга в приднестровской торгово-экономической сфере. Вместе с тем для таких настроений, как правило, характерен высокий уровень субъективизма, нежелания адекватно оценивать возможности как самого себя, так и государства. Рост иждивенчества, помимо прочего, чреват социальной апатией, размыванием традиционной системы ценностей Приднестровья и иными негативными проявлениями в различных сферах жизни.
Для преодоления перечисленных и иных внешних и внутренних вызовов приднестровским государственным структурам и институтам гражданского общества предстоит многое сделать. В первую очередь речь может и должна идти о социальной консолидации, мобилизации всех интеллектуальных и иных ресурсов для решения общих задач, о сокращении дистанции между государственными органами и гражданами, о более внимательном отношении власти к проблемам населения, исходя из существующих реалий и специфики государственного управления. Расчеты на жесткое администрирование социальных процессов, а равно попытки их «монетизации» могут оказаться нереализуемыми.