В начале декабря турецкий президент, Реджеп Тайип Эрдоган, впервые за 65 лет посетил Грецию с официальным визитом. И, естественно, вопрос Кипра стал одной из центральных тем переговов.

Николай Сидоров
Разделённый Кипр

«Мне 43 года, и все эти 43 года вопрос Кипра остается открытым, — заметил греческий премьер-министр Алексис Ципрас, — сколько я себя помню, одна сторона всегда винила другую в провале переговоров. Но мы не должны забывать, что это происходит потому, что 43 года назад Турция осуществила незаконное вторжение и оккупацию Кипра».

На что турецкий лидер, в свою очередь, заметил, что, в силу его возраста, он все же, пожалуй, более сведущ в тонкостях кипрского вопроса. Комментируя ситуацию пребывания на острове турецких войск, Эрдоган заявил, что никакие иностранные войска не размещались бы сегодня на Кипре, если бы греки-киприоты проголосовали за «план Аннана» в 2004 году.

Делая такие заявления, необходимо понимать два принципиально важных момента:

1) действительно ли ответственность за провал «плана Аннана» лежит только на греках-киприотах?

2) был ли этот план жизнеспособным решением, способным наконец объединить остров?

Не так давно единственное англоязычное издание на Кипре Cyprus-Mail опубликовало материал экономиста и социолога Джорджа Кумуллиса под громким названием «Если бы мы только приняли план Аннана». И, хотя история не знает сослагательного наклонения, действительно, а что, если?

По мнению Кумуллиса, принятие пусть и не столь совершенного «плана Аннана» обеспечило бы существование двузонального международно признанного государства, вернуло бы грекам-киприотам часть их законной территории и собственности и, пожалуй, самое главное — со временем избавило бы уже объединенное государство от перманентного иностранного военного присутствия.

Так называемый план Аннана до сих пор считается наиболее продвинутым и всеобъемлющим документом по урегулированию кипрского конфликта. Его внешнеполитическое сопровождение осуществлялось при активной поддержке не только Турции и Греции, но и Великобритании и США.

Конечной точкой завершения процедуры урегулирования кипрского конфликта был назначен май 2004 г. — дата принятия Республики Кипр в Европейский союз. Объединение острова, согласно господствовавшим на тот момент оценкам, открывало «окно возможностей», не использовать которые было просто недопустимо.

Вступление в ЕС уже Объединенной Кипрской Республики решило бы ряд крупных международно-политических проблем. Во-первых, завершился бы один из самых длительных и острых этнических конфликтов в мировой истории, что само по себе значительно повысило бы уровень региональной безопасности в Средиземноморье. Во-вторых, в той или иной степени разрешился бы вопрос европерспективы Турции — важного евроатлантического союзника и крупнейшей региональной державы, что, в свою очередь, решило бы ряд проблем, связанных с сотрудничеством как по линии Общей европейской политики обороны и безопасности (ОПБО), так и по линии ЕС-НАТО.

Автором первого, и пока единственного комплексного плана всеобъемлющего урегулирования на Кипре, стал бывший на тот момент Генеральным секретарем ООН ганский дипломат Кофи Аннан. План был впервые представлен кипрским общинам 11 ноября 2002 года, однако обе стороны отказались принимать документ в его изначальной редакции.

Времени для разработки и имплементации плана по урегулированию конфликта было катастрофически мало, так как подписание Соглашения с ЕС было намечено уже на 16 апреля 2003 года, однако на тот момент это вполне могло сыграть двум кипрским общинам на руку в деле объединения острова.

Dickelbers
Граница между греческой и турецкой частью Никосиии

И вот, план в его третьей редакции был вынесен на обсуждение двух сторон в Гааге в 2003 году. В то время как греки-киприоты, спеша обеспечить свое членство в ЕС, согласились, хоть и с оговорками, принять документ, турко-кипрская сторона, поддерживаемая Турцией, план решительно отвергла, стремясь к поднятию запросной планки на переговорах с фиксированным сроком окончания.

В результате международное сообщество возложило ответственность за провал плана ООН на лидера ТРСК, а, следовательно, и на Турцию. Соответствующие заявления были сделаны представителями Великобритании, США, ЕС и России, а также самого Генерального секретаря ООН. В итоге, соглашение о вступлении Кипра в ЕС было подписано без дополнительных условий, а вопрос о членстве Турции пришлось отложить на неопределенное время.

Далее заработало уже «европейское измерение» кипрского вопроса. В докладе Еврокомиссии от 5 ноября 2003 года впервые содержалась формулировка о том, что нерешенность кипрской проблемы может оказаться «серьезным препятствием» на пути Турции в Евросоюз, хотя формально урегулирование кипрского конфликта никогда не являлось критерием соответствия Анкары юридическим нормам ЕС.

Впоследствии лишь удачное стечение внутриполитических факторов на Кипре и в Греции позволило продолжить переговоры. В 2003 году непреклонного лидера ТРСК Рауфа Денкташа сменил Махмет Али Талат, обладающий имиджем умеренного и гибкого политика, что дало турецко-кипрской стороне возможность выгодно выделяться на фоне греко-кипрского лидера Тассоса Пападопулоса, избранного на пост президента Республики Кипр в феврале 2003 года и имевшего репутацию жесткого политика.

Имея на руках принципиальное согласие греков-киприотов, Кофи Аннан принял решение о возобновлении «добрых услуг» с тем, чтобы завершить процесс объединения острова до формального принятия Кипра в состав ЕС.

Любопытно, что, ввиду острой нехватки времени при столь же острой необходимости принятия решения, ООН наделила Генсека арбитражными полномочиями. То есть фактически, при отсутствии компромисса между сторонами Аннан имел право самостоятельно предложить окончательные развязки по всем спорным аспектам урегулирования. И в таком виде план уже напрямую выносился бы на референдум, безо всякого обсуждения. Ситуация складывалась абсолютно беспрецедентная, так как, будучи главным административным должностным лицом ООН, Генсек де-факто брал на себя функции, сопоставимые с задачами Совбеза ООН, что вряд ли способствовало укреплению авторитета и значимости последнего в качестве главного органа поддержания международного мира и безопасности.

Ультимативный характер переговорной схемы уже тогда вызывал ряд вопросов, не говоря уже о том, что условия, предложенные киприотам, представляли собой открытую опасность для политического существования Кипра.

Прежде всего, финальный проект «плана Аннана», в его пятой и последней редакции, предусматривал сохранение на острове воинских контингентов Турции и Греции, причем на совершенно законной и постоянной основе. Цюрихско-лондонский Договор о гарантиях 1959 года стал составной частью «плана Аннана», закрепив, таким образом, возможность одностороннего вмешательства стран-гарантов во внутреннюю политику Кипра и легализировав в глазах греков-киприотов турецкое вторжение 1974 года. Отсюда возникает вопрос, учитывая, что легитимное право на насилие является одним из признаков государства, насколько в действительности суверенным и жизнеспособным может быть государство, имеющее на своей территории иностранные войска, и не располагающее при этом собственными вооруженными силами?

Под сомнение также ставилась суверенность и дееспособность основных государственных органов власти. Турки-киприоты, к примеру, составляя этническое меньшинство населения и обладая при этом установленной законом половиной мест в парламенте, фактически получали право «вето», голосуя единодушно. Практически это означало, что ни одно решение в парламенте не могло бы быть принято без согласия турок-киприотов. Независимость судебной ветви власти с данной перспективы также видится очень сомнительной. В состав Верховного суда объединенного Кипра должно было входить по три представителя от каждой из общин, а также три представителя от иностранных государств (Турции, Греции, Великобритании). Соответственно, велика была бы вероятность возникновения ситуации, при которой окончательный вердикт основывался бы на волеизъявлении иностранных граждан.

Составные части будущей федерации могли бы самостоятельно регулировать на своей территории комплекс вопросов, включая право свободы перемещения, поселения и владения собственностью, а также регулирование экономической жизни. В частности, предполагалось учреждение трех центробанков, двум из которых предоставлялись эмиссионные функции, а третьему (федеральному) — контрольные. По оценкам экспертов, стабилизация денежного обращения в таких условиях была бы мало вероятной.

И все же главной опасностью для обеспечения стабильности в регионе было то, что привносимая извне модель постконфликтного урегулирования не устраняла, а лишь консервировала межэтнические противоречия на острове, а главное — легализовала значительные, а следовательно неприемлемые, на взгляд греков-киприотов, преимущества, которые турки получили после 1974−1975 годов.

Помимо всего прочего, в «план Аннана» изначально был заложен значительный контрпродуктивный межэтнический инструментарий. Несмотря на то, что территориальные владения ТРСК сокращались с 37% до 28,5%, ряд наиболее привлекательных территорий, включая полуостров Карпасия, оставался за турками.

Неравными были и возможности возвращения беженцев. В районы, подконтрольные турко-кипрской администрации, предусматривался возврат меньшего числа беженцев-греков, чем турок-киприотов и в течение более продолжительного периода, не говоря уже об экономических затруднениях, связанных с возвращением недвижимой собственности ее прежним владельцам.

Опасения греков-киприотов вызвала и «протурецкая» модель гражданства будущей Объединенной Кипрской Республики. Значительному числу турецких переселенцев, прибывших на остров после 1974−1975 гг. и не являющихся гражданами Республики Кипр, предполагалось предоставить право пребывания на Севере острова, а позже ‑ и право приобретения гражданства общего государства. В итоге, внутри греко-кипрской общины стали зреть опасения, что в конечном итоге различия в коэффициентах рождаемости и непосредственная близость Турции, в конечном счете, приведут к доминированию на острове турецкой общины.

Jpatokal
Буферная зона

Среди экспертов нет уверенности, что в случае успеха «плана Аннана» не произошло бы увеличения конфликтного потенциала в стратегически важном «нервном узле» Восточного Средиземноморья. Напротив, большинство экспертов сходятся во мнении, что такое полуконфедеративное государство очень скоро подтвердило бы свою нежизнеспособность и неизбежно породило бы новые этнополитические и социально-экономические конфликты.

Несмотря на это, по итогам переговоров в Бюргенштоке (Швейцария) ТРСК и Турция одобрили последнюю версию «плана Аннана», в отличие от руководства греков-киприотов во главе с Пападопулосом, в связи с чем и был задействован арбитражный механизм Генсека ООН.

За считанные дни до референдума, назначенного на 24 апреля 2004 года, Великобритания и США попытались повлиять на решение греков-киприотов и представили в Совете Безопасности проект резолюции, согласно которой роль гаранта всех соглашений передавалась Совбезу. Однако и эти попытки завершились неудачей: Вашингтону и Лондону удалось заручиться скорее нейтралитетом, чем поддержкой всех членов Совбеза, за исключением России. Москва, на тот момент впервые за десять лет, использовала свое право «вето». Возражения России касались не столько содержания самого плана или предлагаемых гарантий, сколько попыток оказать внешнее давление на киприотов и предопределить результат их волеизъявления.

А давление действительно было, причем как внешнее, так внутреннее. Международные СМИ развернули масштабную кампанию перед референдумом под лозунгом «сейчас или никогда». Сами же греки-киприоты отмечают, что в создании неблагоприятного социально-политического климата внутри общины в преддверии референдума значительную роль сыграли местные епископы. Так, к примеру, епископ Кирении заявил, что любой, кто проголосует «за», «будет гореть в аду».

В этих условиях на состоявшихся 24 апреля 2004 года референдумах порядка 65% турок-киприотов высказалось в поддержку «плана Аннана». Но, несмотря на сильнейший международный и информационный нажим, более 75% греков-киприотов «план» отвергли.

В дальнейшем принцип антиинтервенционизма, а также недопущение искусственно созданных временных рамок, снижающих качество переговорного процесса, и внешних арбитражных функций легли в основу не только кипрского урегулирования, но и разрешения региональных и этнических конфликтов в целом.

Сейчас международное сообщество предоставило Кипру карт-бланш, иными словами, «решение кипрской проблемы принадлежит самим киприотам». Однако и в этих условиях мирный процесс проходит далеко не так гладко. Даже спустя 13 лет вопрос гарантий остается самым серьезным камнем преткновения в вопросе объединения острова.

В 2009 году Европейский парламент в своей резолюции, принятой по «Докладу Турции о ходе ее евроинтеграции», призвал Анкару вывести свои войска в целях создания благоприятного для переговоров климата, позволив лидерам двух общин «свободно вести переговоры о будущем своей страны». Однако не стоит забывать, что для того, чтобы «свободно вести переговоры», на острове не должно быть никаких иностранных войск, учитывая, что на территории Кипра перманентно находятся греческие вооруженные силы ЭЛДИК.

Посыл греческой стороны на данный момент таков: необходима подготовка, диалог между двумя сторонами по вопросу гарантий и безопасности, с тем, чтобы решить, существуют ли основания для возобновления работы Конференции по Кипру и реальные шансы на ее успешное завершение. Пока очевидно лишь то, что если обе стороны выйдут на переговоры, стоя на тех же самых позициях, то и новая конференция обречена на провал.