«Авантюристам надо связать руки»: польская победа над первым евромайданом

Сегодня, 13 декабря, Польша отмечает годовщину легендарного введения военного положения. События 36-летней давности интересны современному русскому читателю, на мой взгляд, как успешное противостояние власти классическому евромайдану.

Читая хронику тех предрождественских дней, чётко представляешь себе, как легитимная власть Украины могла спасти в 2013 году страну от распада (во всяком случае, попытаться). Кроме того, судьбоносные решения, принятые Войцехом Ярузельским, можно воспринимать как образчик государственного мужества при гипотетическом политическом кризисе в России.

Итак, в 1981 году в Польской Народной Республике сложилось классическое противостояние двух политических сил. Первая сила — государственная, с сильным влиянием Советского Союза, вторая — антигосударственная, за которой стояли США. Недаром первое зарубежное представительство «Солидарности» открылось в Нью-Йорке. И здесь мы вновь видим яркую параллель с украинскими событиями трёхлетней давности.

За два дня до введения военного положения (по-польски stan vojenny) по Польше прокатилась многотысячная забастовка, организованная «Солидарностью». Но бунтовщики именовали её лишь «репетицией». По воспоминаниям очевидцев, общенациональная стачка была запланирована через неделю — 17 декабря.

В Варшаве «Солидарность» планировала вывести до 200 тысяч своих приверженцев к зданию телевидения с тем, чтобы его захватить (ни минуту не сомневаюсь, что там могли сработать «неизвестные» снайперы). «Солидарщики», поминая добрым словом Юзефа Пилсудского, вовсю создавали в воеводствах «боевые группы», а попросту террористические организации.

Министр обороны Ярузельский, всего лишь месяц назад возглавивший Польскую объединённую рабочую партию, понимал, что после всепольской забастовки 17 декабря страна полетит в пропасть. Гражданская война в государстве, где заключён фундаментальный Варшавский договор, была бы больше, чем просто братоубийственный конфликт в отдельно взятой стране социалистического лагеря. Это был бы детонатор к разрушению глобальной геополитической системы на планете (подобное случится через несколько лет с приходом Горбачёва).

…Наступило воскресенье, 13 декабря 1981 года. Проснувшиеся горожане от Гданьска до Кракова, удивившись выключенной телефонной связи, включили телевизоры и ещё более поразились — дикторы были облачены в военные мундиры (что-что, а символизм в таких делах — дело наипервейшее). Вскоре с экранов на соотечественников сквозь черные очки смотрел Войцех Ярузельский. Вчитаемся в его речь, которая злободневна как никогда:

«Я обращаюсь к вам как солдат и руководитель Польского государства. Наша Родина оказалась на краю пропасти. Разрушены достижения многих поколений и возрождённый из пепла польский дом. Перестают действовать государственные структуры. Через каждое предприятие, через многочисленные польские семьи проходит линия болезненного раздела. Звучат призывы к расправе с «красными». Уже не дни, а часы приближают общенародную катастрофу. Как долго протянутая рука будет натыкаться на сжатый кулак? Дальнейшее сохранение такого положения приведёт к неизбежной трагедии. Авантюристам надо связать руки прежде, чем они столкнут Отчизну в пучину братоубийственной войны. Мой долг — взять ответственность на себя… Сегодня сформирован Военный совет национального спасения. Государственный совет в соответствии с положениями конституции в полночь ввёл военное положение на территории всей страны».

Введению «стана военного» предшествовал слаженный арест не только лидеров и активистов «Солидарности», но и высокопоставленных партийцев, на ком, по словам Ярузельского, лежит личная ответственность за кризис в государстве. Например, год под арестом провел бывший первый секретарь ЦК Польской объединённой рабочей партии Эдвард Герек, а его правая рука Здзислав Грудзень умер в дни ареста.

Из задержанных бунтовщиков на слуху, конечно же, имя Леха Валенсы — будущего президента Польши, но в этой обойме были фигуры и пожёстче. Например, Анджей Гвязда, причислявший себя к радикальным фундаменталистам, сиречь боевикам. Важно понять, что польская «Солидарность», питаемая Штатами, создавалась для подрыва стабильности во всей Восточной Европе. Поляки были мелочью, грошиками. Именно на Гвязду как на троцкиста польского разлива ставилась карта.

Например, о подрывной деятельности «Солидарности» благодаря Римско-католической церкви уже знали рабочие-католики в Литовской ССР, всерьёз обсуждая варианты присоединения к бунтовщикам. Польские демонстранты вовсю рисовали транспаранты с лозунгами, уже выходящими за рамки внутреннего республиканского конфликта: «Голодные всех стран, объединяйтесь!». А за три месяца до введения военположения в Польше «Солидарность» устами Гвязды озвучила т.н. «Послание к людям труда в Восточной Европе».

«Мы поддерживаем тех из вас, кто решился вступить на трудный путь борьбы за свободное движение профсоюзов», — вещал Гвязда из Гданьска миллионам рабочих социалистического лагеря Восточной Европы.

Стратегическая решимость Ярузельского пресечь бунт была скреплена блестящим тактическим подходом. Сами оппозиционеры признались, что их аресты стали полной неожиданностью (польские спецслужбы обеспечили 100-процентную блокаду утечки информации).

Кроме классических характеристик военного положения — комендантского часа с танками на улицах, запрета собраний, закрытия негосударственных СМИ — польская власть пошла на «творческие» запреты. Например, распорядилась прекратить продажу бензина любым частникам по всей территории ПНР. Таким образом «солидарщики», лишённые телефонной связи, предупрежденные о цензурировании телеграмм и праздничных открыток, лишались возможности мобильного передвижения по стране.

Военное положение действовало полтора года, за это время было задержано и принудительно переселено около 10 тысяч неблагонадёжных поляков, погибло несколько десятков бунтовщиков, но достигнуто было главное — как поэтически выразился Ярузельский, «возрождённый из пепла польский дом» не был разрушен.

Более того, героическая инициатива Ярузельского подавить майдан без помощи могущественной внешней силы — Советского Союза, лишила Соединённые Штаты Америки возможности ввязаться в эту опасную игру. Президент Рональд Рейган лишь дежурно продемонстрировал двойные стандарты, заявив, что «симпатии администрации США не на стороне польского правительства» (когда десять лет назад нацгвардия США расстреляла своих же студентов, протестовавших против вторжения американских войск в Камбоджу, симпатии Белого дома были не на стороне студентов).

И последний штрих — дерзновения Ярузельского явили провал масштабной операции ЦРУ — в те декабрьские дни политического убежища в Штатах попросил посол Польши в Вашингтоне Ромуальд Спасовский. Предателю польского народа наверняка отводилась иная роль в случае триумфа «Солидарности».