И что у Польши есть в Закавказье, кроме амбиций?

Министр иностранных дел Польши Витольд Ващиковский посетил с 18 по 20 октября три закавказские республики — Азербайджан, Армению и Грузию. Такого рода визиты вызывают интерес уже в силу объединения этих государств в рамках турне. Ведь Закавказье продолжает оставаться сложным регионом с непростой историей и запутанной политической судьбой, острыми конфликтами, самым взрывоопасным из которых можно назвать азербайджано-армянский, хотя никуда не делись и проблемы по линиям Баку — Тбилиси и Ереван — Тбилиси. Поэтому иностранному дипломату нужно проявлять мудрость царя Соломона, не дав повода упрекнуть себя в ангажированности со стороны одного из углов этого геополитического треугольника. Вместе с тем, он не может просто обойтись одними словами, которые, как знают в Закавказье, стоят не дороже самого дешевого вина, на мгновение кружат голову, но опьянение от них быстро проходит.

Насколько удалось Ващиковскому выполнить свою миссию? Ограничимся официальными заявлениями закавказских и польского политиков. Из них следует следующее. Во-первых, Польша претендует на прочную историческую связь (разной глубины) с республиками. Ранжируя их, Варшава ставит на главное место Армению. В этом году отмечается 650-летие армянской общины в Польше. На днях Варшаву посетила делегация во главе с спикером Национального собрания Армении Ара Баблояном. В их присутствии Сенат Польши принял резолюцию, в которой подчеркивается роль армян в польской истории и выражается благодарность за их творческий вклад в польскую культуру. Вторым идет Азербайджан, в 2018 году исполняется 100 лет со дня образования польских поселений в этом регионе, подчеркивается большой вклад польских архитекторов в обустройство Баку. Третья — Грузия, с которой связан исторически недавний, но особенно важный для нынешних польских властей визит в 2008 году президента Польши Леха Качиньского во время конфликта Тбилиси с Южной Осетией и Россией.

Во-вторых, Варшава считает возможным для себя комментировать нагорно-карабахский конфликт, осложняющий отношения Баку и Еревана. Ващиковский во время встречи с министром иностранных дел Азербайджана Эльмаром Мамедъяровым обсуждал «ситуацию безопасности в Закавказье, а также вопрос урегулирования конфликта в Нагорном Карабахе в контексте непостоянного членства Польши в Совете Безопасности ООН». В Ереване шеф польской дипломатии уточнил, что урегулирование должно строиться на «постулате уважения фундаментальных принципов международного порядка, в частности суверенитета, территориальной целостности и нерушимости границ, признанных международным сообществом, и права на самоопределение». При этом перед визитом Ващиковский в интервью Польскому агентству печати (РАР) заявил, что вопрос Нагорного Карабаха планирует поднять в Совбезе ООН. Но президент Польши Анджей Дуда на встрече с делегацией армянских депутатов, как сообщало АРМЕНПРЕСС, подчеркивал, что урегулирование конфликта возможно «исключительно мирными средствами в формате сопредседателей Минской группы ОБСЕ. Так что же собирается сделать Варшава на самом деле — втянуть в процесс урегулирования Совбез ООН или ограничиться МГ ОБСЕ?

В-третьих, на совместной пресс-конференции с главой МИД Польши в Баку министр Мамедъяров называл «сотрудничество в энергетической сфере, включая строительство Трансанатолийского газопровода (TANAP), Трансадриатического газопровода (ТАР), доставку природного газа из азербайджанского сектора Каспийского моря на европейские рынки» вопросом «стратегического значения для всех государств-членов ЕС». А в июле этого года азербайджанский президент Ильхам Алиев заявлял, что «азербайджанский газ единственный новый источник, новый маршрут, который будет поставлен в Европу, и наше превосходство заключается в этом», понимая под «новым маршрутом» проект «Южный газовый коридор» (ЮГК), составными частями которого являются TANAP и ТАР. Сотрудничать с Баку в энергетике хочет и Польша. При этом Ващиковский в интервью РАР упоминает о собственной польской идее поставок энергоносителей через запланированный хаб «Северные ворота», включающий СПГ-терминал в Свиноуйсьце и проект газопровода Baltic Pipe (Норвегия — Дания — Польша). Возникает вопрос, азербайджанская и польская концепции будут идти параллельными курсами, взаимодополнять друг друга или конкурировать? И кто первым прорвется на европейский рынок газа — если прорвется — Баку или Варшава?

В-четвертых, одним из аспектов турне Ващиковского по Закавказью был саммит «Восточного партнерства», который должен пройти 24 ноября в Брюсселе. Комментируя итоги ВП и в более широком смысле Европейскую политику соседства (EPS), министр иностранных дел Польши признал, что она «на самом деле находится в кризисе». Он назвал неправильным, что EPS с самого начала не была направлена на расширение Евросоюза и не располагала «достаточным количеством финансовых средств для стран Соседства, которые бы компенсировали отсутствие политической повестки дня», а также упомянул об изменении геополитической ситуации — для Закавказья это «арабская весна», война в Сирии, миграционный кризис, появление китайского проекта «Один пояс, один путь». При этом Ващиковский говорит, что Варшава изначально выступала за то, что все страны «Восточного партнерства» имеют право «выступить с заявлением о вступлении в ЕС, наша позиция не изменилась». В таком случае непонятно, зачем Польша хочет притянуть к Евросоюзу еще ближе республики Закавказья, которые помимо собственных геополитических рисков обременены еще и угрозами, поступающими из Ближнего Востока.

Ранее Варшава на восточном направлении действовала при поддержке Брюсселя и ряда европейских столиц. Что сегодня? Не исключено, что дипломатическая линия Польши в Закавказье теперь строится с учетом наличия нового могущественного покровителя, который использует Варшаву как операционного агента, посредника между Западом и Азербайджаном, Арменией и Грузией, причем каждые из перечисленных трех государств ведут собственную инициативную игру с ЕС и США, зачастую посредством закулисных сделок и переговоров. Либо Польша всего лишь проводит операцию «Блеф», рассчитывая на какие-то скромные контракты с закавказскими государствами. Но какими ресурсами располагает сама Варшава на этом направлении, кроме своих амбиций? Вопросов пока больше, чем ответов.