У Северной Кореи давний счёт к США

После Корейской войны второй раз атомный гриб мог взметнуться на Корейском полуострове в 1968 году. Тогда американский корабль со шпионскими целями вторгся в территориальные воды КНДР и был принудительно приведен в порт Вонсан.

Находим такое описание корабля-шпиона: «Корабль радиотехнической разведки «Пуэбло» проходил по официальным документам ВМС США как гидрографический корабль типа «Бэннер».

Бывшее грузопассажирское судно FP-344, спущенное на воду в 1944 году и впоследствии переоборудованное для проведения специальных операций. Полное водоизмещение — 895 тонн. Экипаж — около 80 человек. Скорость полного хода — 12,5 узлов. Вооружение — 2 пулемета калибра 12,7 мм.

Типичный разведчик времен холодной войны, замаскированный под безобидное научное судно. Но за скромной внешностью скрывался волчий оскал. Интерьеры внутренних помещений «Пуэбло» напоминали гигантский суперкомпьютер — длинные ряды стоек с радиоприемниками, осциллографами, магнитофонами, шифровальными машинами и другой специфической аппаратурой. Задача — слежение за ВМФ СССР, замеры электромагнитных полей советских кораблей, перехват сигналов на всех частотах в интересах Агентства национальной безопасности (АНБ) и военно-морской разведки флота».

11 января 1968 года «Пуэбло» покинул японский порт Сасэбо и, пройдя Цусимским проливом, вошел в Японское море с задачей наблюдения за кораблями Тихоокеанского флота ВМФ СССР. Пробыв несколько дней на небольшом отдалении от Владивостока, корабль двинулся на юг вдоль побережья Корейского полуострова, собирая информацию об источниках радиоизлучения на территории КНДР. Здесь-то корабли ВМФ и самолеты ВВС КНДР и принудили силой с открытием огня подчиниться и проследовать на северокорейскую территорию. Хотя капитан корабля Ллойд Бучер радировал о захвате, на помощь никто не пришел.

Все происходило так быстро, что американские моряки даже не успели уничтожить секретное оборудование, включая имевшие особую ценность шифровальные машины и горы документации — отчеты, приказы, магнитные ленты с записями переговоров советских и северокорейских военных. Высадившиеся на борт «Пуэбло» северокорейские военные обнаружили на палубе предназначенные для сброса за борт мешки с документами. Так что доказывать шпионскую деятельность команды не приходилось.

Поэтому американцам оставалось лишь прибегнуть к обычному в подобных случаях оправданию, заявляя, что корабль-де не заходил в территориальные воды КНДР.

Не имея дипломатических отношений с КНДР, американские власти решили действовать через Советский Союз, который имел соответствующую информацию о происшествии из Пхеньяна. В письме государственного секретаря США Д. Раска, которое он направил 29 января министру иностранных дел СССР А.А. Громыко, сообщалось, в частности, что президент Л. Джонсон проявляет в вопросе о «Пуэбло» сдержанность и исходит из того, что скорейшее возможное урегулирование положения было бы в интересах всех сторон. Далее в письме госсекретаря излагались обстоятельства захвата корабля США не в территориальных, а в международных водах.

Надежда на то, что инцидент можно будет разрешить, не доводя дело до серьезного конфликта, подтверждалась тем, что 28 января состоялась первая встреча офицеров связи на границе КНДР и Республики Корея в Пханмунчжоме, где американская сторона передала корейской стороне письмо, в котором предлагалось провести закрытые переговоры по вопросу о «Пуэбло». Однако северокорейская сторона по формальным причинам отказалась принять письмо. Не желая признавать КНДР, американцы предпочитали вести неофициальные переговоры, а потому письмо было без даты и подписи.

Переговоры удалось начать через девять дней после инцидента, 2 февраля. Американцы поставили вопрос о возвращении судна и экипажа, а также просили сообщить имена убитых и раненых при задержании корабля членов команды. США оставляли за собой право требовать компенсацию за причиненный ущерб. Представители КНДР выставили свои условия. США должны были принести официальные извинения за вторжение корабля-шпиона в территориальные воды КНДР, дать заверения, что подобные действия не будут допускаться впредь, а также удалить дополнительные войска и вооружения, спешно переброшенные в Южную Корею после инцидента. Для усиления своих переговорных позиции Вашингтон направил к берегам КНДР ударный авианосец ВМС США «Энтерпрайз» и организовывал пролеты военных самолетов в непосредственной близости от северокорейских границ. Заявление представителя КНДР гласило:

«Около 12 часов 15 минут 23 января американской стороной был произведен грубый, агрессивный акт незаконного вторжения в наши территориальные воды вооруженного шпионского корабля агрессивного империалистического флота США — «Пуэбло», на борту которого находилось различное вооружение и аппаратура для ведения шпионажа. Наши корабли ответили огнем на пиратские действия корабля… Я выражаю американской стороне решительный протест в связи с неоднократными вторжениями в наши территориальные воды вооруженных шпионских судов… и требую немедленного прекращения таких незаконных акций».

Несмотря на начавшиеся переговоры, в США не исключали в случае их провала силового освобождения плененных. Как и во времена Корейской войны, среди политиков и военных нашлись люди, которые восприняли действия властей КНДР как провокационные и оскорбительные и предлагали сурово наказать северокорейцев, осмелившихся бросить вызов великой военной державе. Вновь нашлись провокаторы, допускавшие применение против непокорной страны ядерного оружия.

Зная о подобных настроениях, Пхеньян 30 января обратился к правительству Советского Союза с предложением «немедленно оказать КНДР военную и иную помощь всеми имеющимися в распоряжении СССР средствами, если Корея окажется в состоянии войны». При этом поведение США характеризовалось как «грубый вызов КНДР и СССР, связанным союзническими отношениями по договору». В обращении говорилось, что США могут «в любое время пойти на военную авантюру в Корее, поэтому КНДР вынуждена вести подготовку, чтобы нанести агрессору должный отпор».

В Москве обращение вызвало законное беспокойство. Известный специалист по Корее, сотрудник Международного отдела ЦК КПСС В.П. Ткаченко писал впоследствии: «Вот так, легко и просто Пхеньян распорядился всеми имеющимися у советской стороны средствами и, по сути дела, судьбой нашей страны, предлагая участвовать в войне против США. Если мировая термоядерная война представлялась Пхеньяну адекватным ответом на нарушение территориальных вод, то возникал вопрос, а не была ли вся эта история с захватом судна частью плана Северной Кореи по форсированному объединению страны? Если это действительно так, то задумывались ли в Пхеньяне, какую цену придется заплатить человечеству за такую авантюру? Причем предлагаемый Пхеньяном сценарий мирового термоядерного конфликта выбран им без каких-либо консультаций с союзником и даже без предоставления ему элементарной информации о вооруженном инциденте.

Обращение правительства КНДР восприняли в Москве как неадекватную реакцию на заурядное событие времен «холодной войны». Трудно было понять, почему это обращение появилось неделю спустя после начала конфликта, когда уже начались переговоры о его урегулировании мирным путем. Может быть, это запоздалая реакция на угрозы США нанести удар по территории Северной Кореи или плод несогласованности действий политических ведомств, в результате чего в послании не была учтена быстро менявшееся ситуация. Не исключалась также версия «проверки СССР на верность» союзническим обязательствам. Ведь там по-прежнему считали, что Москва «вступила в сговор с американским империализмом и предала интересы революционных народов». С другой стороны, корейское руководство могло располагать сведениями, которые убеждали их в том, что война неизбежна. Во всяком случае, в наших руководящих кругах сочли разумным не торопиться с ответом на обращение, подождать дополнительных разъяснений с корейской стороны».

Сделанные специалистом допущения о возможных тайных планах и расчетах северокорейского лидера тех лет Ким Ир Сена имеют основания, но вместе с тем следует признать, что каких-то неопровержимых свидетельств того, что в Пхеньяне, воспользовавшись инцидентом, замышляли развязать войну за объединение страны, нет. Как бы то ни было, в Москве решили, не откладывая, провести прямой разговор с председателем ЦК Трудовой партии Кореи с тем, чтобы заявить о нежелании перерастания инцидента в серьезный военный конфликт.

В начале февраля в Пхеньян для встречи с Ким Ир Сеном были направлены секретарь ЦК КПСС, заведующий Международным отделом ЦК КПСС Б.Н. Пономарев и заведующий дальневосточным сектором (впоследствии заместитель заведующего отделом), опытный востоковед И.И. Коваленко. В ходе беседы советские эмиссары заявили, что политические цели уже достигнуты и во избежание дальнейшего нагнетания напряженности было бы целесообразно выдворить из КНДР команду американского шпионского корабля. При этом были оценены смелые решительные действия КНДР по защите своей безопасности и территориальной неприкосновенности. Ким Ир Сен отвечал, что «задерживать американских моряков особенно долго не будут», но он «намеревается предпринять дополнительные шаги в целях достижения более весомых политических результатов». Чтобы ослабить обеспокоенность Москвы возможностью разрастания конфликта, он приводил довод о том, что увязшие в болоте вьетнамской войны американцы едва ли осмелятся развязать еще и войну в Корее.

Тем не менее, советское руководство продолжило усилия по недопущению углубления кризисной ситуации в Корее. Были предприняты меры по предупреждению и правительства США от необдуманных действий. В послании советского премьер-министра А.Н. Косыгина президенту Л. Джонсону от 3 февраля обращалось внимание на концентрацию вооруженных сил США на Дальнем Востоке вблизи границ нашего государства и опасность использования методов военного нажима на КНДР. Американский президент в своем ответе 5 февраля воспринял озабоченность советской стороны обстановкой на Дальнем Востоке, но всю ответственность за это возлагал на КНДР.

Не отказывался от угрожающей риторики и Пхеньян, предупреждая о неотвратимом возмездии в случае агрессивных действий США. Выступая на приеме по случаю дня армии, Ким Ир Сен заявил: «Если американские империалисты и дальше будут пытаться урегулировать этот вопрос путем угроз и шантажа, то этим они ничего не добьются, их ожидают трупы и гибель. Мы не хотим войны, но и не боимся её. Наш народ и народная армия ответят возмездием на «возмездие» американских империалистов, на их «тотальную войну» — тотальной войной».

Пхеньян и Вашингтон требовали от противной стороны признать ответственность за происшедшее и принести публичные извинения. Между тем напряженность все больше нагнеталась. По сообщениям советского посла, в Пхеньяне началась частичная эвакуация населения, неоднократно объявлялась воздушная тревога, наблюдались перебои в работе предприятий и учреждений столицы, ночью соблюдалась светомаскировка. МИД КНДР настойчиво предлагал советскому послу содействие в сооружении бомбоубежища на территории посольства. Посол отклонил такое предложение.

Желая иметь своими прямыми переговорщиками официальные лица США, что должно было явиться пусть косвенным, но признанием американцами КНДР, Пхеньян отверг предложение о посредничестве ООН в урегулировании конфликта. С другой стороны, южнокорейские власти воспротивились идее обменять команду «Пуэбло» на томящихся в тюрьмах Южной Кореи противников «марионеточного режима».

Вопреки обещанию Ким Ир Сена разрешение инцидента затягивалось. Тогда в Кремле решили провести срочные консультации с северокорейским лидером в Москве. Однако Ким, сославшись на напряженную обстановку, заявил о затруднительности покинуть страну. Вместо себя он направил в СССР министра национальной обороны КНДР Ким Чан Бона, который имел беседу с Л.И. Брежневым.

Вновь обратимся к важным свидетельствам В.П. Ткаченко: «Советский лидер не оставил без внимания обращение правительства КНДР от 30 января, в котором затрагивался вопрос о введении в действие военных статей основного договора. Фактически эта тема стала главной частью беседы, так как имела для обеих сторон принципиальное значение. По этому поводу Л.И. Брежнев заявил следующее.

Выполнение военных обязательств по союзному договору в связи с обстановкой, сложившейся в Корее, представляется очень сложным в условиях, когда общемировой тенденцией является предотвращение войны. Руководство КНДР не раз уверяло Москву, что оно не имеет в виду развязывать войну с Южной Кореей и будет стремиться к объединению страны мирным путем. Советский Союз исходил из этих заявлений и продолжает на них ориентироваться в своей политике, поскольку никаких корректив своей позиции КНДР, насколько нам известно, не предпринимала.

Брежнев особо отметил роль советско-корейского договора 1961 года в обеспечении безопасности на полуострове. Он подчеркнул, что договор носит оборонительный характер и по своему содержанию и смыслу призван служить инструментом мира на Дальнем Востоке. Поскольку корейская сторона в своем обращении не конкретизировала деталей и обстоятельств ситуации, тем более вероятность каких-то военных действий, СССР считает необходимым провести серьезные консультации с КНДР, как это и предусмотрено союзным договором. Такие консультации, по мнению советской стороны, могли бы, например, состояться, когда Ким Ир Сен воспользуется переданным ему приглашением и приедет в СССР или когда будет направлена в Москву делегация КНДР специально для проведения консультаций.

Встреча в Москве с Ким Чан Боном 26 февраля 1968 года имела важное значение для двусторонних отношений и стабилизации обстановки на Корейском полуострове. Впервые представителю КНДР было изложено наше толкование условий выполнения военных обязательств по союзному договору, что делало нашу политику в Корее более понятной и предсказуемой. Встреча также стала своеобразным рубежом в развитии кризиса вокруг «Пуэбло» от его опасной стадии к мирному урегулированию. Последующие события подтвердили, что серьезных военных действий в Корее удалось избежать. Интерес к конфликту заметно снизился. Исход его стал очевиден, дело было лишь во времени».

Однако времени потребовалось немало — команда «Пуэбло» находилась в плену 11 месяцев. Лишь 23 декабря 1968 года американцы принесли официальные извинения северокорейской стороне. В тот же день на пропускном пункте Панмунчжон началась процедура выдачи военнопленных.

В результате инцидента американцы понесли не только политические и моральные, но и серьезные военно-технические и разведывательные потери. Советские специалисты, конечно же, воспользовались ситуацией. Они немедленно демонтировали и вывезли в СССР ряд образцов секретного оборудования, в том числе шифровальные машинки класса KW-7. Используя это оборудование вкупе с таблицами, кодами и описанием криптографических схем, полученными КГБ с помощью согласившегося сотрудничать с советской разведкой уоррент-офицера Джонни Уокера, советским криптографам удалось расшифровать около миллиона перехваченных сообщений ВМС США.

Ну, а корабль-шпион «Пуэбло» и сегодня стоит на берегу реки в центре Пхеньяна как символ победы маленькой гордой страны над могущественным противником, возомнившим о своей вседозволенности. Этот символ обретает еще большее значение для северокорейцев в наши дни, когда официальные лица США на весь мир в ООН заявляют о намерении уничтожить КНДР и ее народ.