После того, как ИА REGNUM опубликовал пятый исторический очерк о деятельности в Азербайджане первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана Мир Джафара Багирова, бакинский портал Haggin. az решил ответить своеобразным контрматериалом «Не был врагом народа Мир Джафар Багиров. Политическая реабилитация». Ее автором является Лев Аскеров, который, как сообщает портал, длительное время работал в архивах КГБ Азербайджана и Лубянки по этой тематике. Но вначале приведем редакционную подводку к этой статье:

«Недавние публикации Haggin. az о перезахоронении останков одного из выдающихся правителей советского Азербайджана Мир Джафара Багирова сильно взволновали армянскую общественность. Некоторые армянские и проармянские российские сайты, словно вступив в заочную полемику с авторами и редакцией нашего сайта, тут же принялись публиковать протоколы и стенограммы допросов Мир Джафара Багирова и Лаврентия Берии после их ареста, пытаясь убедить читателей в преступном характере их деятельности».

Сразу отметим, что мы ссылаемся на опубликованные материалы допросов после ареста Берии и Багирова. В сопровождающих пояснениях автор специально обращает внимание читателей на критическое восприятие таких исторических документов, поскольку они могли готовиться с определенной целью и направленностью. Поэтому не ставилась задача идти по пути сознательных поисков, обличающих Багирова, каких-то аргументов. Хотя бы потому, что речь идет о важнейших политических событиях нашей общей истории, которые имели свои важные особенности как в центре (в масштабах всей страны), так и, конечно, в Азербайджане.

В этой связи публикуемые Аскеровым материалы допроса Багирова, касающиеся взрыва в Баку в начале 1930-х годов храма Александра Невского — практически из того же используемого нами информационного ряда. Но в комментарии к ним просматривается тенденция во всем происходящем обличать только Москву. Действительно, многие политические импульсы, поступавшие в Баку, исходили из Кремля, но не все выглядело столь однозначно. Разобраться во всем этом, раскрутить клубки многочисленных интриг и многоходовых политических комбинаций того времени — задача историков, которая осложняется крайне скудностью, а порой недоступностью исторических документов.

Из чекистов в партийные вожди

Но продолжим. Берию и Багирова объединяло одно важное обстоятельство — оба начинали карьеру в органах ЧК, потом передвигались на государственные и партийные посты. В карьерном росте между ними просматривался небольшой хронологический люфт, так как Берия одно время находился в Баку в подчинении у Багирова, председателя АзЧК, работал заместителем начальника секретно-оперативного отдела. С ноября 1922 года Берию переводят на ту же должность в ГрузЧК. На допросе Багиров, объясняя перевод Берии в Тифлис, говорил: «Потому, что он грузин», явно обозначая признаки проводимой в Закавказье политики коренизации кадров: грузин должен работать в Грузии, а азербайджанец — в Азербайджане. На том же допросе Багиров сообщал, что именно он тогда дал положительную характеристику Берии. Однако с документами того времени историки до сих пор не могут толком разобраться.

Лаврентий Берия

К примеру, сохранилось «удостоверение», подписанное секретарем ЦК Азербайджанской Компартии Ахундовым, где говорилось: «Дано сие ответственному партийному работнику тов. Берия Л.П. в том, что он обладает выдающимися способностями, проявленными в разных аппаратах государственного механизма. Работая Управделами ЦК Аз. компартии, чрезвычайным уполномоченным регистрода Кавфронта при реввоенсовете 11-й армии и ответственным секретарем Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих, он с присущей ему энергией, настойчивостью выполнил все задания, возложенные партией, дав блестящие результаты своей разносторонней работой, что следует отметить как лучшего, ценного, неутомимого работника, столь необходимого в настоящий момент в советском строительстве».

Интрига в том, что к тому моменту Берия работал уже в Грузии, где вскоре он стал председателем ГПУ Грузинской ССР. У Багирова всё складывалось иначе. Он только до 1927 года руководил АзЧК (ГПУ), потом его перевели на должность председателя правления Закавказского сельского союза, что в аппаратном смысле является заметным должностным понижением. Обстоятельства такого кадрового кульбита не выяснены. Существуют несколько версий. Первая связана с тем, что Багиров якобы допустил появление в Азербайджане движения так называемых гачагов, некоторых из которых потом пытался использовать в оперативных целях и не всегда удачно. Противники Багирова сыграли на злоупотреблениях социалистической законностью, выложив на него досье аж с 1924 года, когда он «использовал недопустимые методы расправы в органах АзЧК», будучи председателем.

Вторая версия связана с тем, что Троцкому удалось нанести Сталину чувствительные удары в Закавказье в целом и в Баку в частности, когда стали ставиться под сомнение многие эпизоды революционной деятельности Сталина в этом регионе. Кстати, тогда «воскресли» обвинения Сталина в сотрудничестве с охранкой, звучали заявления о его участии в экспроприациях, были заявления о том, что он «сдал Шаумяна и других бакинских комиссаров», и еще многое другое. Помимо того, авторитет Сталина ставили под сомнение такие известные революционеры, как Филипп Махарадзе, Авель Енукидзе, Мамия Орахелашвили. Последний опубликовал в 1926 году брошюру «Путь грузинской жиронды», где называл меньшевиков истинными демократами, а их лидера Ноя Жордания — марксистом. В тот момент в Баку и в Тифлисе появились даже параллельные партийные троцкистские центры, а сторонники Троцкого почти открыто вели агитационную работу на предприятиях столицы Азербайджана.

Лев Троцкий

Когда Багиров попытался начать чистку в советских и партийных органах, то под его подозрением оказались и многие известные партийные работники, которые стали обращаться с жалобами в Москву, больше апеллируя к Серго Орджоникидзе. Как пишут российские исследователи Виталий Оппоков и Борис Попов, Орджоникидзе подозрительно относился к Берии и Багирову, нередко публично их критиковал, особенно Берию. Из показаний Багирова:

«Берия держался по отношению к Серго Орджоникидзе подло. Сначала Берия использовал хорошее отношение к нему Серго Орджоникидзе в карьеристских целях, а затем, когда Орджоникидзе помог Берии достигнуть определенного положения, то именно Берия стал интриговать против Орджоникидзе. Вспоминаю следующий случай. За несколько месяцев до своей смерти Серго Орджоникидзе посетил в последний раз Кисловодск. В этот раз он позвонил ко мне по телефону и просил приехать к нему. Я выполнил эту просьбу Орджоникидзе и приехал в Кисловодск, где в это время гостил Георгий Димитров. Орджоникидзе подробно расспрашивал меня о Берии и отзывался при этом о нём резко отрицательно».

В результате в 1929 году Президиумом Центральной Контрольной Комиссии ВКП (б) под председательством Орджоникидзе Багиров был привлечен к партийной ответственности «за допущение расправы в органах ГПУ в бытность его председателем ГПУ Азербайджана». Багирова тогда в буквальном смысле спас Берия, написавший докладную записку Сталину. Дело было в том, что весной 1929 года в Азербайджане стали вспыхивать антисоветские выступления. Одно из них, наиболее мощное, началось в Кедабеке Гянджинского уезда, потом в Нухе. В результате 21 августа 1930 года Сталин напишет Молотову: «Багирова (несмотря на его грехи в прошлом) придется утвердить предчека Азер[байджана]: сейчас он единственный человек, который сумеет справиться с поднявшими голову мусаватистами и иттихадистами в Азербайджанской деревне. Дело это серьезное, и здесь шутить нельзя».

7 сентября того же года Багиров был назначен председателем ГПУ Азербайджанской ССР. На допросе он признал, что своим возвращением на должность председателя азербайджанского ГПУ он обязан Берии. Сам Берия занял пост первого секретаря Центрального комитета партии Грузии в 1931 году. Через год он стал первым секретарем Закавказского крайкома, а Багиров — первым секретарем ЦК Компартии Азербайджана (в 1933 году).

Большая политика, пропаганда и репрессии

Закавказье к тому времени оставалось одним из сложнейших регионов СССР, где осуществлялись, как и во всей стране, серьезные социально-экономические и политические преобразования. Это был «великий перелом», сопряженный с огромными достижениями в развитии культуры, экономики, промышленности. Но в каждом национальном регионе имелась своя специфика, когда достижения исторического значения сопровождались, а иногда и захлебывались в обостряющейся политической борьбе. Ко всем этим сложным процессам Багиров в Азербайджане, а Берия — в Грузии, как руководители республиканских партийных организаций, имели прямое отношение. Мы не будет подробно описывать сложную политическую историю того периода в Закавказье. Отметим только факторы, которые, на наш взгляд, стали определять потом тренд развития событий.

В середине тридцатых годов увидела свет книга Берии «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», а некоторое время спустя Багиров издает труд «Из истории большевистской организации Баку и Азербайджана». В этой связи остается открытым вопрос о необходимости появления сразу двух этих работ. Был ли пропагандистский тандем двух лидеров, Грузии и Азербайждана, или это являлось демонстрацией появившейся острой политической конкуренции? Две работы, по-своему уникальные, отличилась не только апологетикой закавказского революционного прошлого товарища Сталина, но и демонстрацией Берией и Багировым общесоюзных политических амбиций. Кстати, к тому времени Багиров уже был кандидатом в члены ЦК ВКП (б), а 12 октября 1937 года постановлением пленума ЦК ВКП (б) переведен из кандидатов в члены ЦК ВКП (б).

Когда на I сессии Верховного Совета СССР в январе 1938 года, при формировании нового правительства СССР на основе Конституции 1936 года, Багиров подверг резкой критике деятельность тогдашнего наркома юстиции Николая Крыленко, в результате чего тот не вошел в состав нового правительства, появилась версия о возможном переводе Багирова в Москву. Но на этом пути его обошел Берия, который в 1938 году был отправлен в советскую столицу. Возможно, именно тогда между Берией и Багировым пробежала «черная кошка». Берия потащил за собой в Москву с Кавказа своих соратников — Всеволода Меркулова, Владимира Деканозова, Богдана Кобулова. Но Багиров предложения от Берии не получил, ему пришлось в Азербайджане «охватывать» процент политических репрессий.

На пленуме ЦК ВКП (б), прошедшем 23 февраля — 3 марта 1937 года в Москве, Сталин выступил с докладом «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников». Багиров участвовал в работе этого пленума. 9 июля 1937 года он отправил в Москву шифротелеграмму, в которой сообщил о численности подлежащих репрессии, запросив в отношении них санкцию. В итоге, как утверждают западные историки, «с начала лета 1937 до осени 1938 года Азербайджан фактически оказался без управления». Репрессии затронули и высший командный состав ЗакВО. Однако общее число репрессированных в Азербайджане до сих пор неизвестно. Речь идет о нескольких десятках тысяч человек. Это тот самый случай, когда говорят, что из исторической песни слов не выбросишь.