Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга вынес беспрецедентное решение по иску гражданина Германии к жительнице Калининграда Ю. Б. (полное имя редакции известно). Истец требовал вернуть двухлетнего сына, заявляя, что мать его похитила и незаконно вывезла из Германии в Россию. В свою очередь мать сообщила, что не могла вынести крайне русофобского отношения отца ребёнка. В итоге суд удовлетворил иск. По мнению экспертов, это первый случай в Российской Федерации, когда суд возвратил отцу ребёнка, который имеет двойное гражданство и никогда не жил с отцом — гражданином Германии. Корреспондент ИА REGNUM встретился с Ю., которая рассказала шокирующие обстоятельства этого дела.

Сергей Герасимов. Мать партизана. 1943
Виктор Корецкий. Воин Красной Армии, спаси! (фрагмент) 1942

ИА REGNUM: Расскажите, как вы оказались в Германии?

Я поехала туда получать второе высшее образование, чтобы затем найти себя в Европе.

ИА REGNUM: А первое образование какое?

Диплом переводчика Российского государственного университета в Калининграде (ныне БФУ им. Канта. — ИА REGNUM ). Затем я полгода поработала в визовом отделе генконсульства Германии в Калининграде. Работа мне показалась скучной, я не могла себе представить, что вот так буду всю жизнь сидеть за этим окошком. Мне хотелось развиваться дальше, я видела себя вполне европейской девушкой. В общем, в 2010 году поступила в магистратуру университета города Кассель, что в центре Германии. Там познакомилась с молодым человеком по имени Рафаэль. Он местный, всю жизнь живет в этом городе. До момента нашего знакомства он никогда не выезжал за пределы Евросоюза, и вообще никогда даже не летал на самолёте. Работал простым газосварщиком. Очень красиво ухаживал, живо интересовался Россией и русской культурой. Просил, чтобы я обучала русскому языку, гордился, что у него нет акцента.

В 2012 году я впервые с ним приехала в Россию, в Калининград. Познакомила с моими родителями. Он говорил по-хорошему, что это настоящее путешествие в прошлое — будто 20 лет назад. Надо сказать, что Кассель — это территория Западной Германии, после разделения Германии Кассель даже рассматривался в качестве столицы Западной Германии, вместо Бонна, и кассельцы очень плохо относятся к восточным немцам. И этот человек не был исключением. Если, например, кто-то из восточных немцев устраивался работать к ним на газовое предприятие, то Рафаэль постоянно оскорблял его за глаза. Это было первым сигналом, что что-то не так. А потом, когда мы стали жить вместе, начались претензии уже ко мне…

ИА REGNUM: Что вы имеете в виду?

Дело в том, что в Касселе я работала с разными мигрантами — студентами, абитуриентами, просто переселенцами, обучая немецкому языку. И однажды я встретила на улице маму с детками, моими учениками, и поздоровалась с ними по-русски. Так дома этот человек заявил мне на полном серьёзе — как в Германии я позволила себе поздороваться не на немецком языке! Далее — в Касселе есть магазины с русскими товарами, где продавцы знают пару-тройку русских слов. А этот человек считал себя гурманом и любил хорошо покушать, в том числе вот такую экзотическую для него кухню — русскую. И вот если я в таком магазине сказала по-русски «Спасибо» или «До свидания», то, едва усевшись в машину, он начинал меня отчитывать, как ребёнка.

(сс) Nikanos
Кассель

ИА REGNUM: Может, «милые бранятся — только тешатся»…

Но дальше было больше. Я считаю себя довольно европейским человеком в плане общения, одежды, вкуса. А он мне стал заявлять, что я, мол, не так одета, что выгляжу слишком по-русски.

ИА REGNUM: А что на вас было русского? Платок и сарафан?

Конечно же, нет. Все вещи европейских сетевых брендов, с той лишь разницей, что они были куплены в Калининграде. А потом случилась история, которая стала шоком и водоразделом.

ИА REGNUM: Расскажите поподробней.

Как-то вечером моя знакомая, также русскоязычная, позвонила на домашний телефон. Я только начала общаться, как он влетает в комнату и кричит на немецком: «Немедленно перейти на немецкий! Как ты осмелилась говорить в моем доме на русском языке?» Это сказано было очень грубо и на повышенных тонах. И не уходит, ждёт. Это было нечто. Я перешла на немецкий, чтобы не накалять обстановку. Тогда он вышел, хлопнув дверью, но я поняла, что он стоит под дверью и прислушивается, не перейду ли я обратно на русский. Потом человек начал блокировать контакты с русскоязычными коллегами по работе, с ребятами, с которыми я проучилась в университете. Это начало приобретать громадный масштаб. Например, он в наказание отключал интернет в квартире, которую мы снимали. За жильё, кстати, мы платили поровну. И ещё часто у него проскальзывало такое — «Мой ребенок не в том животе». Он понимал, что в Германии никого у меня нет, никто меня не защитит. И ещё он понимал, что я не так воспитана, что мне стыдно будет жаловаться родителям, что многие вещи стерплю. А потом я увидела, что человек просто получает удовольствие от того, что делает.

ИА REGNUM: Вы так и не поженились, но и не разбежались. Почему?

Я предлагала узаконить отношения в наш «конфетно-букетный период», но он сказал: «Это будет выглядеть неподобающим в нашей стране». Никто, мол, из моих знакомых так быстро не женится, надо подождать, когда мы оперимся. Но когда его статус подрос, когда его перевели в офис, то он стал на меня смотреть ещё больше свысока. А потом я узнала, что буду мамой, и поэтому было уже не до мыслей «разбегаться».

Василий Максимов. Мечты о будущем. 1868

ИА REGNUM: А как его родители реагировали на притеснения?

Они живут практически рядом, на соседней улице, но они не верили мне, когда я рассказывала об этом. Дело в том, что когда кто-то у нас гостил, то человек вёл себя совершенно по-другому. Когда я была беременной, он не интересовался — где будет жить ребенок, что надо купить к рождению. Когда он узнал, что станет папой, то не подбежал ко мне, не обнял, не поцеловал, а первое, что сказал — все расходы по ребенку берешь ты, я к этому не готов. В итоге я, будучи уже на седьмом месяце беременности, заказала мебель по интернету и воспользовалась грузчиками, потому что он не дал свою машину. Он был вне себя от того, что я самостоятельно приобрела детскую мебель и вещи. Но когда пришла его мать, то с гордостью сказал: «Мама, посмотри, что мы купили».

ИА REGNUM: А вы жаловались в социальные службы?

Когда я обратилась в опеку с жалобами, что он позволяет себе применять физическую силу, то чиновники верили не мне, а ему, гражданину Германии. И медиатор ничем не мог помочь. Действительно, в таких ситуациях понимаешь, что в той стране абсолютно не защищён. Да, там высокий уровень жизни. Например, когда я вернулась в Россию, то все удивлялись — как, ты приехала из Германии? Мне хочется сказать таким людям, что там всё хорошо, пока ты не окажешься в беде и пока тебе не понадобится помощь. Тогда на твою сторону просто никто не встанет.

ИА REGNUM: Может быть, когда родился ребенок, отношение отца изменилось?

Сначала он был такой обходительный. Перед рождением мы подписали с ним совместную опеку — добровольную. Я дала ему право быть папой, записав в свидетельстве о рождении, что он — отец моего ребенка. Но, как только в документе оказалось вписано его имя, он сказал, что ещё на момент беременности консультировался с адвокатом, который пояснил, что отец имеет право забрать ребенка, как только ему что-то не понравится в моем поведении. С этого момента начались прямые угрозы.

ИА REGNUM: Какие?

Он начал позволять себе приходить в мою квартиру, когда захочет, а мы к тому времени уже разъехались. Съехала от него, когда уже боялась выходить на кухню кушать, он запрещал мне появляться в кухне, не разрешал готовить кушать, издевался, чтобы не выносила здорового ребенка. Так вот, когда я уже жила в другой квартире, он мог позвонить в десять вечера, и если я не отвечала, то писал угрожающие эсэмэски, что если я сейчас не подтвержу факт нахождения в квартире, то он приедет ломать двери, чтобы убедиться, что ребенок находится вместе с матерью. Дело в том, что после рождения ребёнка моя рабочая виза автоматически переделалась в визу мамы. А это значит, что виза действует до тех пор, пока ребенок находится по одному адресу с матерью. Как только адрес ребенка меняется, виза аннулируется. Так вот, со стороны отца ребенка начались неоднократные попытки подставить меня, чтобы отнять сына. В конце концов, его родители стали говорить мне: «Ю., это не твой ребёнок».

ИА REGNUM: Вы пытались решать эти проблемы в юридическом русле?

Да, у меня был адвокат, русскоязычная женщина. Так его адвокат просто высмеивал её на суде. Например, прямо на заседании говорил судье, почему, мол, я не могу до тебя дозвониться, приходится, дескать, приходить в суд, вместо того, чтобы решить этот вопрос без лишних хлопот. Но даже в немецком суде его родительские права равно как и его адекватность ставились под большой вопрос, но не лишили его прав опеки только потому, что он «немецкий гражданин».

Я прекрасно понимала, что меня ждёт, если я останусь в Германии. Адвокат мне сказала, что когда ребёнку исполнится два года, то по законам Германии отец может забрать его к себе на постоянное местожительство. И когда Рафаэль сообщил мне, что в ближайшие дни по почте придут документы об изъятии сына, я позвонила маме. Родители срочно взяли отпуск и приехали за мной.

ИА REGNUM: Вы тайно от отца покинули Германию?

Нет. Моя мама уведомила Рафаэля, что я с сыном уезжаю в Россию. И знаете, что он первое спросил?

ИА REGNUM: ?

Будет ли освобождён от алиментов?

ИА REGNUM: Какие суммы, если не секрет?

267 евро ребенку и, пока я в декрете, 619 евро мне. Ежемесячно. При этом его зарплата чистыми равна 3400 евро в месяц. Я пообещала ему, что когда мы уедем, то не буду с него взимать ничего. Тогда мне казалось, что он только из-за этого и согласился нас отпустить.

…Я приехала в Калининград в январе этого года. Когда в первый раз вышла с сыночком на детскую площадку возле собора Александра Невского, то почувствовала себя словно освобожденной после арабского плена (девушка плачет). Боже мой, сынок бегает по снежку, играет, свободен.

ИА REGNUM: Что было дальше?

Как говорится, счастье было недолгим. Переехав в Россию, мы думали, что вся эта история закончилась как дурной сон, но весной получили иск от этого человека. Он обвиняет меня, мать ребенка, в похищении сына! Заявляет, что не давал разрешения на вывоз сына. Побывав на заседаниях Дзержинского районного суда в Санкт-Петербурге, я поняла всю подноготную таких дел. Поняла, что для таких «отцов» дети — это деньги. Дело в том, что в Германии ребенком является человек до 26 лет, то есть до этого возраста человек получает «детские» деньги, в зависимости от той или иной федеральной земли — от 150 до 200 евро в месяц. А вторая заинтересованность — пенсия. По немецкому законодательству, ребенок, став взрослым, не имеет права отказать в содержании родителей.

Гвидо Рени. Избиение младенцев. 1611—1612

ИА REGNUM: Почему суд не внял вашим доводам о том, что вы фактически спасали своего сына от той незавидной жизни в Германии — без матери, с явным русофобским уклоном?

Судебные заседания были очень странными. Я привезла в суд большое количество документов, характеристик из детсада о том, что мой ребенок адаптируется к русской среде, что привязан к дедушке и бабушке, а из немецких слов помнит только слово Nein. Но судья не приняла эти бумаги. Более того, она не приняла к рассмотрению заверенную справку с выдержкой из немецких законов о том, что у меня истёк вид на жительство.

ИА REGNUM: Она так важна?

Конечно! Ребенок маленький — два года и три месяца, он ещё на смешанном кормлении. По идее, его одного, без мамы, не могут депортировать в Германию. Во всяком случае, таких случаев не припомнят европейские юристы. Но поскольку у меня нет вида на жительство, но есть заявление отца о похищении, меня сразу арестуют в Германии. Срок — от пяти до десяти лет.

ИА REGNUM: Как вы боролись на суде?

11 августа на суд прилетала моя свидетельница из Германии, та самая, с которой я разговаривала по-русски. Она подтвердила, что слышала, как он кричал, почему я позволила говорить в его доме на русском языке, и как он лез с кулаками на меня. Она сказала, что лично слышала, что он называл меня «русской грязью». Это такое крепкое немецкое выражение. Но мы не знаем, что в итоге судья записала в протокол, потому что его от нас скрывают. Мой адвокат обращался с просьбой получить протокол за 11 августа, но ему сказали, что документы ещё не готовы. А 15 августа судья Лавриненкова уже вынесла решение отдать ребёнка отцу. Знаете, в период судебных процессов произошло событие, которое, казалось, поможет моей борьбе.

ИА REGNUM: Какое?

В июле из Германии неожиданно пришла копия другого искового заявления от Рафаэля. Оказалось, что он тайком у себя в Германии обратился в суд с просьбой лишить меня родительских прав на очень интересном основании. Он предъявил суду серию фотографий, где мой сын с… чужой женщиной. Оказывается, когда он забирал нашего сына общаться, то привозил его к этой женщине, фотографировал его с ней и её семилетним сыном. Заранее готовился. Для немецкого суда он мотивировал возвращение сына тем, что у ребёнка сложилась «сильная эмоциональная связь» с этим семилетним мальчиком, и что они могут предложить ему полноценную немецкую семью, где он никогда не узнает о своих русских корнях. А в российский суд он подал иск, указывая, что он холост и что проживает с родителями. Я сообщила нашему суду об этих нестыковках, об этой лжи, но судья отказалась даже это рассматривать.

ИА REGNUM: А сам истец присутствует на заседаниях или отдал всё на откуп адвокату?

Он приезжал на каждое заседание и знаете, что самое обидное?

ИА REGNUM: Что?

Перелёт и проживание ему оплачивал российский бюджет. Деньги идут из Министерства образования РФ, согласно Конвенции о правах ребенка. Хотя мы надеялись, что именно по этой конвенции моего маленького сына не смогут депортировать в другую страну. Дело в том, что ст. 6 Конвенции о правах ребенка гласит, что «государства-участники обеспечивают в максимально возможной степени выживание и здоровое развитие ребенка». А какое здоровое развитие, если 2-летнему ребёнку этой депортацией будет нанесена психофизическая травма? Но суд проигнорировал эту часть конвенции… Отец моего ребёнка имеет хорошо оплачиваемого российского адвоката, госпожу Эльгу Сюкияйнен, которая, словно иностранный агент, специализируется по отъёму детей из России, работая только на иностранных граждан, вот таких «отцов». Получается, что наше государство, призванное «своих не бросать», ещё и помогает отнимать граждан.

Поэтому я и обратилась в СМИ, чтобы предупредить других девчонок, собравшихся на Запад за красивой жизнью.

Цитата из к/ф «Адвокат дьявола». реж Тейлор Хэкфорд. 1997. США, Германия
Адвокат и клиент

ИА REGNUM: Как ты себя видишь дальше, если бы вам с малышом дали возможность мирно жить в родной стране и не трогали вас?

Я никогда, несмотря на явную ненависть ко всему нашему русскоговорящему народу, не стремилась ставить препятствия к общению своего сына с отцом, а наоборот, старалась относиться с доверием, передавала ему сына на встречи. А он издевался над ним, увозил его к третьим незнакомым лицам, дрессировал, как животное, подносить ему обувь со словами «Он должен знать свое место», крайне строго к нему относился, от этого страшное слово Nein с жестом руки в знак запретов. Если нам дадут возможность проживать в России, пусть отец навещает сына, нам даже не нужны его финансовые обязательства.

У меня большие планы на жизнь в родной стране, я дипломированный переводчик, преподаватель иностранных языков по немецкому диплому, сертифицированный медиатор в области международных отношений, у меня огромный опыт, который я хочу передать нашим будущим специалистам, обучать будущих переводчиков в университете, организовывать российско-немецкие обмены и показывать немецким студентам, приезжающим сюда на стажировки, что наша страна не «грязная страна», как заявляет во всех немецких инстанциях Рафаэль Якоб.