Киев готовит этническую чистку и геноцид в Донбассе

«Хорватский сценарий» возвращения центром временно утраченного контроля над мятежными регионами не дает покоя горячим головам в высоких киевских кабинетах и кулуарах, будоражит воображение огромной армии патриотически настроенных активистов, журналистов, блогеров, держит в победном тонусе часть отечественного общественного мнения. В результате целенаправленной информационно-пропагандистской кампании это словосочетание превратилось у нас в последнее время едва ли не в новую «морковку» для заманивания граждан в «светлое» будущее. Ассоциация с ЕС у нас уже есть, «безвиз» есть, приговор В. Януковичу скоро будет, вот еще бы «хорватский сценарий» реализовать — и жизнь бы наладилась, стали бы мы жить, «как в Европе». Ну или на худой конец, «как хорваты в Европе».

Бывший посол Украины в Хорватии А. Левченко к годовщине операции «Буря» опубликовал в «Украинской правде» пространный материал под претенциозным заголовком: «Почему Хорватии удалось?..» Знание темы и понимание проблематики, продемонстрированное Его превосходительством после семи лет пребывания в Загребе, удручают, подтверждая вывод о деградации отечественной дипломатии. Из гремучей смеси дешевой политической риторики, демагогии и банальных штампов, предложенной им, выудить что-либо, что можно было бы счесть ответом на поставленный вопрос, невозможно. Кроме всего прочего, отставной посол старательно обходит стороной другой вопрос: что удалось Хорватии в августе 1995 года? Без ответа на него тема провисает, превращаясь в голое теоретизирование. Не уяснив, как следует, что удалось сделать в ходе операции «Буря», вряд ли стоит разбираться в том, почему это оказалось возможным. Объяснить, как же Загребу удалось так быстро, легко, без преувеличения триумфально одолеть сербов из Республики Сербская Краина (РСК), изгнав большинство из них из страны, необходимо. Хотя бы для того, чтобы никогда и нигде впредь подобного рода военные операции и «победы» не могли повториться.

Тут стоило бы определиться с тем, о чем вообще идет речь. И перво-наперво определить, что именно удалось официальному Загребу? Киевские радетели за использование хорватского опыта уверяют: мирная реинтеграция территорий, над которыми был временно утрачен контроль центра (по А. Левченко, «удалось вернуть территории»). Такая формулировка — смесь откровенной лжи с полуправдой. Ложь таится в квалификации реинтеграции как «мирной». Мирной она не была, став прямым следствием военной операции. Неслучайно министр обороны США Дж. Мэттис говорит о «Буре» как о «военной операции, изучаемой в американских университетах». Полуправда — в том, что говорят о реинтеграции территорий, не упоминая о том, что они предварительно были очищены от коренного населения, проживавшего там веками. А ведь этот момент принципиально важен, без него картина события меняется до неузнаваемости. Возвращение территории, сопровождаемое принудительным изгнанием населения, — это этническая чистка. Отсутствие соответствующих решений международных судебных инстанций по этому поводу не должно никого вводить в заблуждение. Их нет не потому, что действия Загреба в отношении РСК их не заслуживают, а потому, что принять их не позволили судам американцы, не пожелавшие, чтобы их называли подельниками.

Дж. Мэттис отмечает, что «Буря» была «хорошо спланирована, хорошо подготовлена, хорошо проведена». С точки зрения военного, тем более военного американского, возможно, это действительно так. Гуманитарные и правозащитные организации из числа тех, которые еще сохранили относительную самостоятельность и независимость от мировых центров силы, включая США, с такой оценкой вряд ли согласятся. С самого первого момента операции хорватская армия осуществляла агрессивные действия не только против армии РСК, но и против мирного населения непризнанной республики. Военные действовали не просто жестко, а крайне жестоко, круша все на своем пути, не останавливаясь ни перед чем и ни перед кем. Они жгли села, в которые вступали, безжалостно вырезали остававшихся в них людей — стариков, женщин, детей. Они били прямой наводкой из танков и в упор из летящих на бреющем полете самолетов по колоннам сербов, бросившихся бежать по шоссе в направлении Боснии и Сербии.

Итак, ответ на вопрос, что же именно удалось Загребу летом 1995-го в результате операции «Буря», если называть вещи своими именами, звучит так: удалось восстановить контроль над временно неподконтрольной территорией путем проведения этнической чистки. Теперь в изучении хорватского опыта можно двигаться дальше, ища ответ на вопрос: почему Хорватии удалось сделать нечто такое, что прямо противоречит писаным и неписаным законам, что является преступлением против человечности? А сделав, не понести за это никакой ответственности. Более того: отнести совершенное преступное деяние в разряд успешных проектов, которые изучаются в университетах США, и которые готова повторить Украина.

Решающим фактором, обеспечившим, по сути дела, общий успех, стало активное участие США, проявившееся в самых разных формах, на самых разных уровнях. Именно американцы заставили С. Милошевича отказаться от оказания помощи «хорватским» сербам, по сути дела, предав их и бросив на произвол судьбы. Именно американские самолеты с авиабазы НАТО в Италии нанесли первый удар по позициям армии «хорватских» сербов на начальной стадии операции «Буря». Именно отставные генералы Пентагона, командированные в Загреб, разрабатывали план операции и руководили его реализацией на практике. Именно американские СМИ обеспечивали создание правильной информационной «картинки» происходящего.

Вторым по значимости фактором, определившим успех операции «Буря», стало предательство Белграда и «боснийских» сербов, отказавшихся помочь сербам «хорватским» в отражении наступления хорватской армии при поддержке авиации США и НАТО и при содействии 5-го корпуса армии центрального правительства Боснии и Герцеговины. Позже, уже находясь в камере предварительного заключения Международного трибунала по бывшей Югославии в Гааге, С. Милошевич признал, что в надежде спасти Сербию, выйти из-под давления Запада он пошел на сделку с американцами и принял их план ликвидации Республики Сербской Краины. За неделю до начала «Бури» из армии «хорватских» сербов по указанию из Белграда уволилась значительная часть высшего командного состава, отправились домой в Сербию почти все танковые подразделения, бывшие на тот момент в распоряжении ее командования. «Американцы обещали мне, что если не будет сильного вооруженного сопротивления (со стороны «хорватских» сербов — Я.Р.), народ сможет уйти и вывезти движимое имущество», — вспоминал несколько лет спустя С. Милошевич. Да, он предал сербов из РСК. Но получается, что если бы не предал, если бы помог оказать действенный ответ на хорватское наступление, то американцы бы дали указание Загребу не позволять сербам уходить, и число жертв «Бури» исчислялось бы не несколькими тысячами, как сейчас, а десятками или даже сотнями тысяч.

Кроме этих двух факторов, непосредственно повлиявших на ход операции «Буря» и на развитие ситуации в целом, существует еще ряд обстоятельств контекстуального характера. Во-первых, это — вынужденная бездеятельность России, которую как раз в тот период окончательно выдавили с Балкан и которая тогда ничего не могла противопоставить США. Во-вторых, это — согласие на крупнейшую в Европе после Второй мировой войны этническую чистку и акт геноцида Загреба против СРК мирового общественного мнения и политического класса. И даже поддержка такого развития событий. «Так им и надо! Они же — сербы!» — таким оказался лейтмотив многих европейских репортажей о «Буре» и ее последствиях.

О роли Европы следовало бы, пожалуй, сказать особо. В своих мечтаниях-планах о реализации «хорватского сценария» в Донбассе Киев открыто и откровенно рассчитывает на то, что ни Брюссель, ни Берлин, ни Париж, ни Лондон не осудят его действия, какими бы они ни оказались. Для такого понимания происходящего, надо признать, есть все основания. Европа демонстрирует готовность закрыть глаза и на воинственные приготовления Киева в отношении Донбасса, и на результаты возможных действий, основанных на этих приготовлениях, если до них, не приведи Господи, все-таки дойдет дело. Европейцы готовы и впредь применять к Украине двойные стандарты так, как делают это сейчас. За примерами далеко ходить не придется. Вот один из последних, весьма красноречивых и показательных. Министр иностранных дел Польши В. Ващиковский, отвечая на вопрос журналиста российского издания «Коммерсантъ», не согласился с тем, что на Украине усилились «националистические тенденции»: «Один из моих заместителей несколько дней назад был во Львове. И у нас нет информации о растущем национализме в Украине. Конечно, конфликт подогревает антироссийские настроения на всей территории Украины. Но роста национализма, в том числе антипольского, мы не видим».

Когда поляки не хотят замечать даже не рост, а настоящий разгул украинского национализма, это их дело. Когда же они и другие европейцы не хотят видеть подготовку Киева к силовым действиям против Донбасса, это уже нечто другое. На юридическом языке это называется пособничество. Тот, кто, зная о подготовке преступления, не предпринимает действий для его предотвращения, становится соучастником.