skeeze
Корона монарха

— Все воруете и воруете, негодяи! Нет, чтобы о людях подумать…

— Да-да, и людишек неплохо бы еще, душ по триста…

Из современного анекдота

Резкое обострение международной обстановки после гамбургской «двадцатки» связано не только с Россией. Но и с внутренними раскладами на Западе и общей ситуацией в регионе Ближнего и Среднего Востока, на которой, как показал очередной теракт в афганской столице, они серьезно отражаются.

Тем не менее, усиливающееся санкционное и иное давление на нашу страну ясно указывает масштабы брошенного нам вызова. Помимо попыток «вернуть Россию в стойло» времен пресловутой ельцинщины, имеет место стремление достичь компромисса между противоборствующими западными группировками, разрешив их противоречия «против России, за счет России и на ее обломках». А также разыграть против Москвы «карту» ее партнеров по БРИКС, и в этом смысле очень важен предстоящий саммит этой организации в Сямэне. (Отмечу, что в БРИКС хватает противоречий, поэтому итоговую декларацию и другие материалы сямэньского саммита нужно будет читать очень внимательно, обращая особое внимание на приоритеты в выступлениях лидеров и вопросы, связанные с климатом и пресловутой «реформой» ООН и ее Совета Безопасности).

В этой ситуации, когда сюжет следующего раунда глобальной конкуренции только начинает закручиваться, очень важным представляется сохранение стабильности, что упирается в консолидацию общества, которое сегодня на деле стараются раскачать. И занимается этим не только деструктивная прозападная оппозиция, но и круги, объявляющие себя «патриотическими». Опасно это тем, что патриотизм в общественном сознании начинает укладываться не просто в оппозиционный, а в натуральный подрывной контекст. С одной стороны, это вполне нормально, когда оппозиция выступает с патриотических позиций; хуже, если с компрадорских. С другой, трудно согласиться с тем, что выдвигаемая в этом русле повестка начинает эксплуатировать тезис о «непатриотичности» власти. Рядовой гражданин, в том числе избиратель, попадает в своеобразную ловушку. Считая себя и патриотом, и сторонником стабильности, он оказывается в когнитивном диссонансе, не отличая настоящую озабоченность национальными интересами от конъюнктурной демагогии и не зная порой, как поступить.

Почему оппозиционные «патриоты» так себя ведут? Представляется, что ответ на этот вопрос лежит в плоскости соотношения патриотизма и западничества. Если посмотреть динамику нашего «патриотического» национализма, то в ней ярко просматриваются два вектора — «европейскость» (или, по Данилевскому, «европейничанье») и атеизм. Обращает в связи с этим внимание и то, что в кругах, близких к церковному официозу, которые атеизм, разумеется, отвергают, в последнее время очень также сильно педалируется «европейский» вектор экуменического «христианского единства». Соответственно, те и другие именно в этом векторе и сходятся: нравится считаться «частью» то ли Европы, то ли христианского мира. Или просто ватиканскую и в целом западную модель взаимоотношений церкви и государства, когда президентов много, а папа один и Всемирный совет церквей — тоже, пытаются воспроизвести «на языке родных осин»?

И здесь «на помощь» этому вектору спешит так называемая «монархическая» идея. Националисты далеко не все монархисты, но монархистами являются наиболее из них «отмороженные» и агрессивные в своей оппозиционности (пример Стрелкова-Гиркина). Монархический «уклон» очень заметен и в среде церковного клира и даже священноначалия, причем, придерживаются его наиболее последовательные глашатаи экуменического сближения с Западом. Если добавить к этому некий «шкурный» интерес определенной части бюрократии, в среде которой «в моду» вошло принятие дворянских званий и прочих почестей от так называемого «Дома Романовых», что демонстрирует стремление выделиться в некое «высшее сословие», то мы получаем определенную гремучую смесь. И коль скоро официальный Кремль последовательно отвергает «монархическую перспективу», то эта смесь, следовательно, против Кремля и отстраивается. Как ни крути!

Одни, пользуясь неизбывной верой в монархию многих мирян, на этом проекте спекулируют, прикрываясь православием. Другие хотят жесткую, несменяемую, передающуюся по наследству и, стало быть, прогнозируемую власть. Третьи рвутся в «новое дворянство» и, паразитируя на первых и вторых, добиваются фиксации своего эксклюзивного «места под солнцем»; постсоветской приХватизации им мало. Национал-монархисты при этом выглядят марионетками тех, кто очень хорошо отдает себе отчет в компрадорстве существующих «монархических» (а на деле квазимонархических) проектов. Церковники хорошо это понимают, но желают оставаться единственной «скрепой» постсоветского пространства, которое если начнет воссоединяться, неизбежно в этом процессе породит более надежные скрепляющие инструменты. Чиновники же просто хотят «хорошо жить» и «не тужить». И им главное сохранить привычный образ жизни, укоренившийся с поздних советских времен, когда в глаза Запад ругали, а за глаза распускали анекдоты, подобные, например, такому: «Запад, конечно, загнивает. Но как пахнет…».

Как вы думаете читатель, такие вот фокусы, когда президент — в Питер, на экономический форум, а некоторые европейские монархи — в Москву и далее в Сергиев Посад — они случайно происходят? Сами собой? Как бы не так!

Но все, куда ни плюнь, — «патриоты до мозга костей»! С одной, правда, оговоркой — и патриоты, и западники. Никак не разделятся эти линии в «коллективном бессознательном» трех перечисленных категорий. И страшно их пугает то, что в реальной жизни эти «стулья» быстро разъезжаются, а этого им так не хочется! Да и санкции вместе с контрсанкциями и государственным патриотизмом в виде «обременения» и ограничения вольностей там-м-м, откровенно их достают. Вот и пускаются во все тяжкие. Узок их круг, страшно далеки они от народа, который в своей массе глубоко традиционен и в своем антизападничестве остается стихийно советским, несмотря на ушаты вылитой на советский строй низкопробной пропаганды. И от либералов, и от националистов, и от диссидентов с правозащитниками, и от Жириновского, под электоратом которого, если поскрести посильнее, нетрудно обнаружить некий «контингент дирижеров», не чуждых некоторым силовым ведомствам. В том числе и тем, что никак не прекращают информационный (и не только) троллинг властей Чечни, рассматривая их «дальними подступами» к конечным целям.

И вряд ли случайно все это происходит аккурат под март 2018 года. «За веру, царя и Отечество», — не подкопаешься. Разве что классика вспомнишь: «По форме все верно, по существу — издевательство».

Или посмотрите на очередного «партнера» по политдебатам того же Навального — это я об упомянутом Гиркине. Такое впечатление складывается по динамике и очередности появления этих «партнеров», что из Навального давно соорудили нечто вроде барометра или компаса «трендов» в определенной части элиты. В том смысле, что его как «куклу для битья» под эти «тренды» подкладывают. То под Чубайса, теперь вот под Стрелкова…

Брутальный национал-монархист, торжествующий над национал-демократом от интеллигентствующей «ботаники», — не характерная ли примета нашего непростого «текущего момента»?

Что в сухом остатке? В нем остается немалая часть нашей элиты, разделяющей слоган «вставания с колен» исключительно на словах. А на деле не желающей ничего менять из того, что и как именно сложилось в 90-е годы. Считающей, вслед за Наиной Ельциной, эти лихие годы «святыми». Патриотизм для этой касты приспособленцев, одержимых мещанским счастьем рукопожатности в пресловутом «цивилизованном» (самое главное, что потребительском) мире — обуза. И одновременно симулякр, позволяющий прикрывать привычно выносимые на кухни подлинные мысли и чаяния дежурной, начетнической фразеологией.

Как вы думаете, насколько далеко они могут и готовы зайти сегодня? И куда двинутся завтра?