Госдума России требует вернуть себе власть над правительством
Санкт-Петербург, 31 июля, 2017, 12:00 — ИА Регнум. 18 июля Временное правительство издало манифест о роспуске Финляндского сейма теперешнего созыва и о назначении созыва нового сейма не позднее 1 ноября 1917 года.
Указом правительства Правительствующему Сенату Верховный главнокомандующий генерал Брусилов назначается в распоряжение Временного правительства. Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал Корнилов назначается Верховным главнокомандующим. Командующий 8-й армией генерал Черемисов назначается главнокомандующим другими армиями Юго-Западного фронта. Военный комиссар 8-й армии, числящийся в запасе подпоручик Филоненко назначается военным комиссаром при Верховном главнокомандующем.
Савинков назначен товарищем (заместителем — ИА REGNUM ) военного министра.
По предложению министра иностранных дел Терещенко Временное правительство приняло обращение к союзным державам:
«Наступление наших армий, необходимое, по сложившейся стратегической обстановке, встретило непреодолимые препятствия в тылу и на фронте. Преступная пропаганда безответственных элементов, использованных неприятельскими агентами, вызвала восстание в Петрограде. В то же время часть войск на фронте, под влиянием той же агитации, забыла свой долг перед родиной и открыла неприятелю путь к прорыву нашего фронта… Мятеж подавлен, и виновники его привлечены к ответственности. На фронте приняты все меры для восстановления боеспособности армии…
Вступая в четвертый год войны, страна будет делать все нужные приготовления для дальнейшей кампании… Временное отступление наших армий не помешает им, преобразованным и обновленным, в нужный час вновь двинуться вперед во имя защиты России и завершить победно великое дело, за которое они вынуждены бороться».
На заседании Временного правительства принята поправка к закону о выборах в Учредительное собрание о лишении членов дома Романовых избирательных прав; на этом настояли Чернов и Церетели; поправка прошла незначительным большинством. Революция 1917 года.
Состоялось частное совещание членов Госдумы. Присутствовали: Пуришкевич, Балашев, Шидловский, Львов, Милюков, Родичев и др. Из речи Масленникова:
«Население бездельничает и думает лишь о том, как бы лучше содрать или кого бы обобрать… Наша доблестная армия превратилась в скопище трусов… Благодаря Думе, действительно, совершилась революция, но в этот великий трагический момент истории к революции примазалась кучка сумасшедших фанатиков, проходимцев и предателей, назвавших себя Исполкомом Совета Р. и С. Д… Возьмите приказ № 1. Что это: акт безумия или акт подлости…
И я рекомендую… просить председателя вызвать всех членов Гос. Думы не на частное, подпольное где-то заседание, а на настоящее заседание Гос. Думы. Потребовать, чтобы сюда явилось все правительство целиком и доложило о состоянии страны. И тогда уже Гос. Дума укажет этому правительству, что делать, как и кем это правительство пополнить и заменить».
Масленников выступает еще раз. В конце заседания выступил Родзянко, который в своей речи заявил, что разделяет точку зрения Масленникова о созыве Госдумы, но что еще психологический момент ее активного выступления не наступил, и предлагает созвать расширенное частное совещание, что и принимается.
Аналогичное Масленникову выступление сделал Пуришкевич. Милюков поддерживает предложенное воззвание от Временного Комитета Госдумы, указывает на ряд требований кадетов, в том числе на отсрочку созыва Учредительного собрания и на уход Чернова.
Заседание закрывается, приняв воззвание к населению. По нему, причина разгрома на фронте и пр. кроется «в захвате безответственными организациями прав государственной власти и в создании ими двоевластия в центре и безвластия на местах». «Путь только один — твердая и сильная власть» и т. д.
«Известия» публикуют приказ главнокомандующего Юго-Западным фронтом Корнилова:
«Приказываю: 1) воспретить всякого рода митинги в сфере боевых действий и, в случае попыток собрать таковые, считать их незаконным сборищем и рассеивать оружием; 2) означенное запрещение считать боевым приказом, не подлежащим никакому обсуждению, не исключая и комитетов».
Деникин пишет по поводу провала наступления и настроений на фронте:
«Смертная казнь и военно-революционные суды были введены на фронте. Корнилов отдал приказ расстреливать дезертиров и грабителей, выставляя трупы расстрелянных с соответствующими надписями на дорогах и видных местах; сформировал особые ударные батальоны, из юнкеров и добровольцев, для борьбы с дезертирством, грабежами и насилиями; наконец, запретил в районе фронта митинги, требуя разгона их силою оружия.
Эти мероприятия, введенные генералом Корниловым самочинно, его мужественное прямое слово, твердый язык, которым он, в нарушение дисциплины, стал говорить с правительством, а больше всего решительные действия — все это чрезвычайно подняло его авторитет в глазах широких кругов либеральной демократии и офицерства; даже революционная демократия армии, оглушенная и подавленная трагическим оборотом событий в первое время после разгрома, увидела в Корнилове последнее средство, единственный выход из создавшегося отчаянного положения.
Можно сказать, что день 8-го июля предрешил судьбу Корнилова: в глазах многих он стал народным героем, на него возлагались большие надежды, от него стали ждать спасения страны.
Находясь в Минске, и имея очень плохое осведомление о неофициальных взаимоотношениях военного мира, я все же ясно почувствовал, что центр тяжести морального влияния переносится в Бердичев [штаб Юго-Западного фронта — ИА REGNUM ]; Керенский и Брусилов как-то сразу потускнели. В служебном обиходе появился новый, странный способ руководства: из Бердичева получалось в копии «требование» или уведомление о принятом сильном и ярком решении, а через некоторое время, оно повторялось Петроградом или Могилевым, облеченное в форму закона или приказа…
На солдат июльская трагедия произвела, несомненно, несколько отрезвляющее впечатление. Во-первых, появился стыд — слишком гнусно и позорно было все случившееся, чтобы его могла оправдать даже заснувшая совесть и сильно притупленное нравственное чувство. Я помню, как впоследствии, в ноябре, мне пришлось под чужим именем, переодетым в штатское платье, в качестве бежавшего из Быховского плена несколько дней провести в солдатской толпе, затопившей все железные дороги. Шли разговоры, воспоминания. И я не слышал ни разу циничного, откровенного признания солдатами их участия в июльском предательстве; все находили какие-либо оправдания событиям, главным образом, в чьей-либо «измене», преимущественно… офицерской; о своей — никто не говорил. Во-вторых, появился страх. Солдаты почувствовали какую-то власть, какой-то авторитет, и поэтому несколько присмирели, заняв выжидательное положение. Наконец, прекращение серьезных боевых операций и вечно нервного напряжения вызвало временно реакцию, проявившуюся в некоторой апатии и непротивлении.
Это был второй момент в жизни армии (первый — в начале марта), который, будучи немедленно и надлежаще использован, мог стать поворотным пунктом в истории русской революции.
Создавшиеся благоприятные условия для перелома в настроении армии многие поверхностные наблюдатели армейской жизни сочли за совершившийся факт перелома. Так, например, отнеслись к августовскому периоду комиссары Северного и Юго-Западного фронтов. Уже 18о июля Гобечио, комиссар последнего фронта, доносил, что «в настроении войск наступает решительный перелом, который дает основание надеяться, что армия выполнит возложенный на нее революцией долг». Для людей, потерявших перспективу, слишком уж разительна была разница между армией — в ее бешеном, паническом бегстве, и армией, несколько отдышавшейся и устраивающейся на Збруче…
Но по мере того, как замирали последние выстрелы на фронте наступления, люди, ошеломленные грозными событиями, начали мало-помалу приходить в себя.
Первым опомнился г. Керенский. Не было уже того ужаса, бьющего по нервам, заставлявшего терять голову, под влиянием которого изданы были первые суровые приказы. Страх перед Советом, опасение потерять окончательно авторитет среди революционной демократии, обида за резкий, оскорбительный тон Корниловских обращений и призрак грядущего диктатора тяготели над волей Керенского. Военные законопроекты, которые должны были вернуть власть вождям и силу армии, безнадежно тонули в канцелярской волоките, в пучине личных столкновений, подозрений и антипатий.
Революционная демократия стала вновь в резкую оппозицию к новому курсу, видя в нем посягательство на свободы и угрозу своему бытию. Точно такое же положение заняли войсковые комитеты, ограничением деятельности которых и должны были начаться преобразования. Новый курс получил, в глазах этих кругов, значение прямой контрреволюции.
А солдатская масса вскоре разобралась в новом положении, увидела, что «страшные слова» — только слова, что смертная казнь — только пугало, ибо нет той действительной силы, которая могла бы сломить их своеволие».
Совет рабочих депутатов Москвы обсуждал вопрос о разгроме армии. Большевики предложили следующую резолюцию:
«1) Наступление, поведенное за чуждые интересам народа цели, при наличии общей разрухи и т. д., привело к краху и частичному разгрому армии.
2) Виновники наступления теперь, под предлогом восстановления боеспособности армии и дисциплины, делают попытки разрушения демократических организаций армии, лишения товарищей солдат гражданских свобод, и, наконец, они ввели на фронте смертную казнь, отмененную революцией даже для слуг царского режима. Военная диктатура в конечном счете превращает революционную армию в послушное себе оружие и тем создает возможность использования ее в целях контрреволюции.
3) Совет Р. и С. Д. высказывается самым решительным образом против дезорганизации армии, дезертирства и т. д. и считает важнейшей очередной задачей восстановление армии как живой силы народа и как оплота революции. Поэтому С. Р. и С. Д. считает необходимым введение в армии твердой революционной дисциплины и в частности:
а) точного исполнения приказов по армии,
б) восстановления нормальных занятий в воинских частях,
в) привлечения к одинаковой ответственности за оскорбление при исполнении служебных обязанностей как начальствующих, таки подчиненных лиц.
4) Все эти меры с успехом могут быть проведены в жизнь только при условии устранения от командования тайных и явных черносотенцев, при последовательной демократизации армии, при введении права отвода и аттестации лиц командного состава и при наличии крепкой духовной спайки, которая может явиться лишь как результат отказа от военной диктатуры, открытого провозглашения революционно-демократической политики мира и решительного разрыва союза с контрреволюционной буржуазией и перехода власти к органам революционной диктатуры рабочих, солдат и крестьян».
За резолюцию голосовало 182, за резолюцию меньшевиков и эсеров, по содержанию сходную с петроградскими резолюциями, голосовало 388 человек.
«Новая жизнь» пишет:
«Кронштадтская комиссия по расследованию дела арестованных в дни революции офицеров закончила свою работу. Неосвобожденные офицеры переведены в Петроград в арестный дом. Для окончательной ликвидации их дел образована особая комиссия».
Рабочие завода «Русское общество беспроволочных телефонов» постановили объявить забастовку, так как с 8 марта им не было сделано никаких прибавок к заработной плате. Массу едва удалось сдержать от немедленного выступления.
Всероссийский железнодорожный съезд обсуждал речи министров, выступавших 16 июля. Речи вызвали к себе отрицательное отношение собравшихся.
Открылся очередной съезд представителей районных совещаний по топливу. В работе съезда участвовали представители не только европейских, но и всех азиатских (Иркутского, Томского, Туркестанского) районов по топливу.
Съезд открыл главный уполномоченный по топливу Пальчинский, заявивший о своем непреклонном желании единолично руководить съездом выборных представителей вновь реорганизованных районов. Однако громадное большинство съезда, не считавшее возможным работать под его руководством, вынесло постановление о закрытии съезда и обратилось к Временному правительству с просьбой: созвать немедленно новый съезд под председательством избранного последним президиума.
Состоялось заседание Центрального Бюро меньшевиков-интернационалистов. Решено вопрос о расколе с меньшевиками-оборонцами во всероссийском масштабе решить на партийном съезде 10 августа. 8 августа назначить в Петрограде всероссийскую конференцию меньшевиков-интернационалистов и т. д.
«Новая жизнь» пишет:
«Интернациональная Бернская Комиссия извещает, что 3-я Циммервальдская конференция состоится 10 августа в Стокгольме».