Александр Горбаруков ИА REGNUM

В Польше, похоже, до сих пор не вполне понимают, кого они получили в качестве «партнера» с президентом США Дональдом Трампом. После того, как 29 июня советник президента по национальной безопасности генерал Герберт Макмастер вместе с директором Национального экономического совета Гарри Коном на брифинге в Белом доме озвучили задачи визита Трампа в Польшу и Германию, ряд польских изданий разразился одинаковыми бравурными заголовками типа «Трамп подчеркнет, что Польша превратилась в европейскую державу».

Действительно, Макмастер рассказал во вступительном слове, что Трамп прибудет 5 июля в Варшаву, где обратится «с большой речью к польскому народу на площади Красинских, эпицентре Варшавского восстания в 1944 году против жестокой нацистской оккупации. Он восхвалит мужество поляков во время мрачных моментов истории и отпразднует появление Польши как европейской державы. Он будет призывать все народы вдохновляться польским духом в противостоянии современным вызовам. Он изложит свое видение не только будущих отношений Америки с Европой, но и будущего нашего трансатлантического альянса, что это означает для американской безопасности и американского процветания». Помимо того, Трамп выступит перед 12 лидерами стран Центральной Европы, Прибалтики и Западных Балкан в ходе саммита Троеморья. Его замечания будут касаться вопросов развития инфраструктуры и энергетической безопасности, первых поставок американского СПГ в Польшу в начале этого месяца. Президент США также встретится со своей хорватской коллегой Колиндой Грабар-Китарович, которая является сопредседателем саммита Троеморья.

Эта заключительная часть выступления генерала. А перед ней прозвучало кое-что другое. Советник президента США по национальной безопасности Макмастер перечислил три основные и семь дополнительных целей европейского турне Трампа. Начнем с основных — это «содействие американскому процветанию, защите американских интересов и обеспечению американского лидерства». Что касается дополнительных, то, во-первых, речь идет об укреплении американских альянсов. Во-вторых, необходимо «объяснить, кто мы есть». В-третьих, развить «общее понимание угроз». В-четвертых, «разработать общий подход к России». В-пятых, расширить «экономические возможности для американцев». В-шестых, «энергетика». В-седьмых, «окружающая среда и климат». Как можно заметить, во всех случаях акцент ставится на слове «американское». Вашингтон императивно требует согласиться с ним в его видении и предлагаемых им способов достижения целей. Это не совсем подходит для польского политического менталитета, который еще с начала XX века, восстановления независимости Польши, ставил себя в переговорном процессе равным участником, вне зависимости от своих реальных возможностей и возможностей партнера-оппонента.

Подобным образом Варшава ведет себя и сегодня в контексте виртуального пространства Троеморья и балто-черноморской дуги. Понятно, почему так, если помнить исторический опыт Польши. Ее разделы в XVIII веке были напрямую связаны с выходом Российской империи на юг. Именно первый раздел Речи Посполитой позволил России добиться присоединения Крыма, когда Санкт-Петербург пошел на уступки Австрии и Пруссии в отношении балтийского пространства в обмен на согласие Вены и Берлина с российскими действиями на пространстве черноморском. Неудивительно, что три года назад Варшава так встрепенулась, когда Крым снова вернулся в Россию, а после Москва начала напрямую работать в Сирии и создавать на Ближнем Востоке новые межгосударственные альянсы. Польша не может не опасаться повторения прежней истории, когда ее интересами мировые державы могут снова пожертвовать. Конечно, о разделах никто не заикается. Но оставить Варшаву в геополитической изоляции с раздраженными соседями на границах — вполне реально.

Украинский кризис создал нестабильность, появилась своего рода «черная дыра», которая требует установления нового баланса сил. Польша пытается ответить на это построением Троеморья, участники которого должны цепляться друг за друга разного рода интересами. Напоминает это пока что аналогичные построения союзов на Ближнем Востоке, где сейчас США стараются разнородных и разнообразных участников нанизать на шампур, но шашлык все разваливается и разваливается. Такую же технологию в отношении Троеморья сегодня усматривают немцы. Газета Süddeutsche Zeitung предполагает, что в данном случае Вашингтон декларирует свою приверженность «буферной зоне», которая рассчитана не на то, чтобы вклиниться «между Россией и Западом», не является «содружеством славянских судеб», а создается как политический противовес Западной Европе. И, возможно, что немцы не ошибаются.

Как говорит в интервью польскому порталу Forsal. pl профессор Богдан Мушал, «наш регион медленно начинает самостоятельно мыслить геополитически. Мы начинаем видеть самих себя в качестве субъекта политики. Это означает, что концепция господства Германии на этом пространстве выходит из-под контроля немецких архитекторов. К этому добавляется Дональд Трамп, которого немецкие СМИ давно атакуют. Он приезжает на встречу в Варшаву, а немцы не знают, что из этого выйдет. Постепенно они понимают, что G20 уже не существует. В Гамбурге, по моему мнению, изменится этот прежний, выгодный для Германии порядок. В интересах Польши другая энергетическая политика, которая совпадает с политикой США. В польских интересах отвязаться от российских поставок и от самой России. Это выгодно для Польши, но для Германии — наоборот. Немцы ставят с конца 1960-х годов на поставки энергоносителей из России… а в нашем регионе ведут недальновидную политику».

На наш взгляд, уважаемый польский профессор делает ту же методологическую ошибку, связывая энергетические маневры США с геополитическими, которую до него делали те, кто рассматривал вторжение американцев в Ирак в 2003 году как попытку взять под контроль запасы нефти. То же самое говорилось и в отношении действий Брюсселя и Вашингтона. И что вышло? ИА REGNUM ранее цитировало недавний доклад Центра Карнеги о политике США и ЕС в Закавказье. Из доклада следовало, что Вашингтон вдруг заговорил о том, что «энергетические ресурсы Каспия не вызывают большого интереса в коммерческом секторе или среди государственных спонсоров, готовых профинансировать соответствующие проекты», что «Каспийский регион не располагает достаточными ресурсами», что за последнюю четверть века присутствие США на Южном Кавказе, включая миротворческие действия и поддержку демократии, не дали ожидаемого эффекта» и что «успех американской политики будет зависеть от осторожной балансировки интересов и ресурсов, реалистичной оценки ситуации в регионе и вокруг него».

В отношении Ближнего Востока все оказалось еще хуже, поскольку местные энергетические ресурсы американцев так и не заинтересовали, а настоящей их задачей стал развал существующей здесь геополитической архитектуры, распад стран — Ливия, Ирак, Сирия и введение региона в глубокую депрессию с перманентными вооруженными конфликтами. Почему Варшава на основании единичного случая прихода в свой порт танкера с американским СПГ считает, что США делают серьезную ставку на энергетические проекты? Будь у Вашингтона желание вклиниться на европейский рынок газа, наверное, Белый дом не стал бы столь открыто идти на конфронтацию с Берлином. Получается, что цели преследуются иные? Время покажет, что будет дальше. Но пока можно сказать, что Польша слишком рано решила забыть про географию и своих соседей, прочертив на карте прямую линию, соединяющую Варшаву с Вашингтоном.