В связи с расселением пятиэтажек в Москве обострились застарелые разговоры — не перенести ли столицу куда подальше. Непосредственной опасности эти разговоры «на расшатывание» не представляют, но все больше граждан, уставших от московского цинизма, включаются в обсуждение. Приводятся положительные примеры из иностранной жизни, вспоминают отечественные переносы Москва — Петербург — Москва. У победы много отцов, и только поражение — сирота. Как не вспомнить историю провальных переносов!

Владимир Станулевич
Софийский собор Вологды (1568−1587), который не дал городу стать столицей и сохранил ее в Москве

В 1560—1570-х Вологда чуть не стала опричной столицей Ивана IV Васильевича, оставившего Москву в «земщине» — с боярином Иваном Мстиславским (?-1586) во главе. Пока не приспособленная ни с военной, ни с представительской точек зрения Александрова слобода (ныне Александров Владимирской области) выполняла столичные функции, Иван Васильевич развернул в Вологде огромное строительство.

Зачем царю стал нужен перенос столицы? Это хлопотное дело обычно приходит на ум при смене внутриполитического курса — в сторону единоличной власти и никогда в сторону «демократизации». Если в старой столице обросший связями госаппарат учитывает всякие влияния, то новая столица — как бы «чистый лист». Выход Ивана Васильевича из-под влияния сторонников равновесия царя и Боярской Думы был вызван необходимостью централизации государства. Разрыв интересов царских и боярских интересов обнаружился перед Ливонской войной. Царские планы военного похода на Запад, на Ливонский орден, а не на Крым, вызвали сопротивление правительства Сильверста — Адашева и стоящих за ними бояр. Сказались кровные связи московской элиты с Литвой, которой русские в Прибалтике были не нужны, а отвлечь русской кровью Крым от набегов на Литву очень хотелось. Боярская Дума и царское правительство противодействовали царю — в интересах противника!

В переписке с Курбским царь так описывает причины кризиса власти:

«…Поп Сильвестр сдружился с Алексеем… стали обсуждать мирские дела… подчинять вас, бояр, своей воле, из-под нашей же власти вас выводя… стали вам возвращать вотчины, и города, и села… и этим привлекли к себе многих людей… лишили нас… власти и права распределять честь и места между вами… и всю власть вершили по своей воле, не спрашивая нас ни о чем, словно нас не существовало… Так было и во внешних делах, и во внутренних, и даже в мельчайших и самых незначительных, вплоть до пищи и сна, нам ни в чем не давали воли, все свершалось согласно их желанию…»

Виктор Васнецов. Царь Иван Васильевич Грозный (фрагмент). 1897

Столкновение единоличного характера в Иване, травмированного в детстве боярскими бесчинствами, и «коллективных решений» при Боярской Думе вело к заговору по замене царя на более удобного кандидата. На эту роль подходил двоюродный брат Ивана Васильевича Владимир Старицкий (1533−1569), с ним же связан мартовский кризис 1553 года, когда Иван IV сильно разболелся, а ключевые бояре отказались присягать наследнику Дмитрию Ивановичу в надежде на воцарение Старицкого. Помнил царь и смуты вооруженных боярских холопов, инспирированные для передела в пользу боярских родов. Кремль была уязвим зависимостью от бояр и их вооруженных холопов. По словам царя, жил он в Москве «аки червь во пламени».

Но и раньше наверху возникали междоусобицы, но о переносе столицы речи не шло.

Решающее значение в создании альтернативной столицы сыграли соображения безопасности. Не только соображения, но и мучительные непрерывные подозрения. Иван IV, выходя из круга общения со знатью, на которое обрекали московские традиции, спасался от призрака цареубийства. Царь предполагал, что стал жертвой манипуляций с помощью ядов — он обвинял бояр, что его жену, Анастасию Романовну (1530−1560) — род которой нарушил баланс влияний у трона, отравили. По его словам, убиты были и две следующие его жены — Мария Темрюковна (1545−1569) и Марфа Собакина (?-1571). Подозрения царя спустя 400 лет подтвердили специалисты Российского центра судебно-медицинских экспертиз Минздрава РФ, исследовавшие в конце 1990-х — начале 2000-х останки царицы Анастасии и обнаружившие превышенные в десятки раз допустимых концентраций солей ртути — полученные за короткое время.

Повально вырезать родовое боярство было невозможно как по практическим соображениям, так и из-за самоограничений, связанных с традициями общества и глубокой Верой в царя. Опыт Бориса Годунова (1552−1605) подтвердил, что даже попытки сделать это — путь к Великой Смуте. Оставалось или отказаться от централизации власти, планов расширения страны и лавировать с боярством, — на что шли многие Великих князья Московские, или полностью сменить обстановку и окружение. Что Иван и сделал — выйдя из существующей системы управления и создав новую — опричную. Которой нужна была новая столица.

Почему Вологда? Причин несколько. С 1507 года русские земли непрерывно подвергались набегам крымских татар, которые в 1521 и 1527 годах даже осаждали Москву. Столицу имело смысл перенести на север, оставив Москву прикрывать ее с юга. Вологда контролировала только что открытый Ричардом Ченслером (?-1556) торговый путь из Европы через Белое море и поток пушнины из Сибири — главной валюты России. Наконец, из Вологды, как считает знаменитый историк Руслан Скрынников, было удобнее на случай бунта бежать в Англию, о чем Иван Васильевич просил Елизавету Тюдор (1533−1603) через посла Энтони Дженкинсона.

Вологодский кремль Ивана Грозного

28 апреля 1568 года в день святых Иасона и Сосипатра был заложен Вологодский кремль — отсюда Насон-город, которым его величали. Строителем Иван Васильевич определил героя осады Казани «литвина Розмысла Петрова». 1 октября 1552 года Розмысл Петров с подкопом взорвал стены Казани и русские войска ворвались в город. Новая столица России должна была превысить старую во всем — в длине и толщине стен, высоте башен, артиллерии. Если площадь Московского Кремля была 28 га, то его вологодского сменщика — 47 га. Все дома внутри этой территории были снесены, а жители отселены подальше от центра. Археологи на месте жилищ находят крошево белого известняка — город стал складом стройматериалов. Розмысл начал строительство стены с западного направления. Внутри крепости по образцу московского Успенского собора заложили вологодский Успенский собор, впоследствии переименованный в Софийский.

Царь лично контролировал строительство, приезжая в Вологду в 1565, 1567, 1569, 1571 годах. Сначала он был доволен темпами и наградил Розмысла конфискованным имением казненного дворянина Карамышева. Крепость возводилась в спешке, царь нервничал и торопил — требовал работать даже в Пасху. Добром это не могло закончиться — одна из возводимых стен треснула. Царь казнил Розмысла Петрова, имение снова конфисковал и передал некоему Карпу Жеребятичеву — неизвестно за какие заслуги. Вместо казненного Розмысла строителем кремля стал англичанин Хэмфри Локк. Немец-опричник Генрих Штаден писал о тогдашней Вологде: «Здесь выстроен каменный дворец, в нем находятся золотые и серебряные деньги, драгоценности и соболя, поскольку здесь склад соболей, идущих из земли самоедов и Сибири. Здесь лежат также около 300 стволов пушек, отлитых недавно в Москве». К приезду царя в 1571 году из 2400 саженей каменной стены были готовы 330, собор был почти закончен, устроены 4 подземных хода к реке.

И тут произошло непонятное. Вологодские предания описывают это так:

«…Уж как стали после свод сводить,

Тута царь сам не коснел ходить;

Надзирал он над наемники,

Чтобы Божий крепче клали храм,

Не жалели б плинфы красные

И той извести горючие.

Когда царь о том кручинился,

В храме новом похаживал,

Как из свода туповатого

Упадала плинфа красная,

Попадала ему в голову,

Во головушку во буйную,

В мудру голову во царскую.

Как наш Грозный царь прогневался…

Выходил он из храма нового,

Он садился на добра коня,

Уезжал он в каменну Москву,

Насон-город проклинаючи».

Есть менее специфические версии царского гнева и отмены переноса столицы. Самая простая — моровое поветрие, поразившее Вологду в 1571 году. Эпицентром чумы на Севере был соседний Великий Устюг, где погибли 12 тысяч человек — почти все население. Царь был мнителен насчет своего здоровья, именно в 1570 году он нашел в Лондоне лекаря Елисея Бомелия (1530−1579) и назначил личным врачом.

Архип Куинджи. Вид на Москворецкий мост, Кремль и храм Василия Блаженного. 1882

Второе — кончились деньги. Строительство московского «красного» кремля длилось с 1485 по 1516 год, а Иван IV решил построить вологодский за несколько лет. Большего времени у царя не было — ситуация требовала сильной крепости и готовой столицы, а не бесконечной стройплощадки. Но Иван III и Василий III строили Кремль в относительно спокойное во внутриполитическом отношении время, а Иван IV столкнулся одновременно с несколькими кризисами, в том числе финансовым. Стройка, требующая многих годовых бюджетов страны, велась в условиях Ливонской войны и нарастающей угрозы от крымских татар — при сокращении доходов от податей. А после катастрофического набега Девлет-Гирея на Москву в 1571 году бюджет страны надорвался.

Третья версия — как раз в 1570 году Иван поссорился с Елизаветой Тюдор, и бегство в случае бунта в Англию стало невозможным. Незадолго до этого королева отвергла притязания царя на её руку и сердце, а насчет убежища в Англии дала согласие только в случае, если он будет жить за свой счет. Взбешенный царь сорвался на непозволительные грубости:

«Мы думали, что ты в своем государстве государыня и сама владеешь и заботишься о своей государевой чести и выгодах для государства, — поэтому мы и затеяли с тобой эти переговоры. Но, видно, у тебя, помимо тебя, другие люди владеют, и не только люди, а мужики торговые, и не заботятся о наших государских головах и о чести и о выгодах для страны, а ищут своей торговой прибыли».

И оборвал переговоры на 12 лет.

Четвертое — не главное, но символическое. Москва после падения Константинополя для всех православных становилась Третьим Римом, о чем впервые писал в 1523 году к отцу Ивана — Василию Третьему — старец псковского Елеазарова монастыря Филофей. Спустя десятилетия идея Третьего Рима пустила глубокие корни и стала самоидентификацией для православных всего Московского царства. Объявление Вологды «Третьим Римом» не было бы понято и ослабило бы царскую власть.

Эти причины сработали одновременно, оставив столицу в Москве и закрыв блестящие перспективы Вологды.

Эксперимент с опричниной нанес государству многократно больший вред, чем задумываемая польза. Взаимовлияния и взаимозависимости были разрушены, равновесия разбалансированы, страна воевала сама с собой — тратя на это огромные ресурсы и ослабевая от внешних агрессий. Знать все чаще бежала в Литву, а население на окраины. К компромиссному разрешению кризиса власти подтолкнуло несчастье — набег крымского хана Девлет-Гирея на Москву, провал ее обороны, гибель и угон в полон до 100 тысяч москвичей.

Казалось бы — старая столица уничтожена, все на строительство новой! Но такой поворот еще более обострил бы ситуацию в стране, которой угрожали не только поражение в Ливонской войне и крымские татары под Казанью и Астраханью, но и открытый бунт, которого боялся Иван IV. Царь выбрал примирение и Москву, забросил по умолчанию опричнину и Вологду. В дальнейшем он экспериментировал в более скромных пределах — назначил в 1575 году татарского хана Симеона Бекбулатовича (?-1616) «великим князем всея Руси», а сам поселился на Петровке. Последние 10 лет уставшего царя вернули власть в традиционную колею. Влияние на царя боярства, сильно прореженного репрессиями, стало возвращаться. Выдвинутые Грозным худородные госчиновники, также прореженные казнями, властью поделились.

Похоже, эти группы и договорись за спиной царя — в 1584 году при загадочных обстоятельствах Иван Грозный в 53 года скончался. Многочисленные версии современников об убийстве, противоречивые выводы исследований его останков (отравление — не было отравления, у царя был сифилис — не было сифилиса и т.д.), а также события последнего дня царя и последующие за ним наводят на мысль, что Иван IV погиб от того, чего опасался, перенося столицу и меняя окружение, — от широкого заговора, которому был нужен тихий Федор Иоаннович, а не непредсказуемый Иван Васильевич. За спиной царя Федора вставала звезда неизвестного еще недавно рода Годуновых!

Bvp65
Ансамбль Вологодского кремля

Почти никто не пишет, что стало в дальнейшем с несостоявшейся северной столицей. Вологодский кремль прекратили строить в 1572 году — ресурсы развернули на восстановление Москвы. Собор освятили только в 1587 году — после смерти его основателя. Активно принялись достраивать кремль уже в Великую Смуту в 1608 году, когда стало ясно, что враги придут на Север. На каменных основаниях стены и башни опять достраивались в спешке и в дереве. Башни получили простейшее квадратное сечение, между ними набили вертикальные бревна — острог. Но в сентябре 1612 года из-за беспечности воевод и охраны отряд поляков ворвался в крепость и Вологда была полностью разграблена и сожжена. По словам митрополита вологодского Сильвестра, «пропили город Вологду воеводы».

Еще одну попытку реанимировать Вологодский кремль предприняли в 1631 году. Воевода Иван Плещеев за четыре месяца воздвиг на фундаментах Грозного царя новую деревянную крепость. Количество башен уменьшили, они стали конструкционно сложнее, в них установили орудия, повесили тревожные колокола. Крепость стала самой большой и совершенной на Севере России. Не исключено, что новая династия Романовых на случай провала готовящейся войны с Польшей (1632−1636) вернулась к мысли о резервной столице. Но пожары 1636 и 1641 годов полностью уничтожили деревянную крепость. Да и необходимость после войны в ее недешевом содержании отпала. Может, потому и сгорела?

После 1820 года остатки башен Ивана Грозного были разобраны, дольше всех простояла Пороховая (Пречистенская). В XIX веке их фундаменты использовались для строительства гражданских зданий центра Вологды. В 2011—2013 годах вологодским археологом И. П. Кукушкиным были проведены раскопки внутри домов XIX века и на улицах центра Вологды. Были обнаружены фундаменты Пороховой, других башен и стен Насон-города. Фундаменты были из крупных валунов, на забутовке из более мелких камней и вертикально забитых свай. Раскопки только начинаются и принесут Вологде бОльшую туристическую привлекательность, и укрепят историческую память горожан.

Припомнив «предания старины глубокой» о несостоявшейся столице, надо обратить внимание на нестыковки в нынешних рассуждениях о переносе столицы из Москвы. Агитаторы за перенос объявляют себя демократизаторами российского общества. ВСЕ переносы столицы в России осуществлялись для усиления централизации власти. Агитаторы за перенос ратуют за ослабление власти столичной бюрократии. ВСЕ переносы и последующая централизация власти вели к росту бюрократии и ее влияния. Агитаторы за перенос радеют за экономию бюджетных расходов на столицу. ВСЕ переносы столицы вели к значительному росту бюджетных затрат, в случае с Вологдой в 1560-х, и Петербургом в 1700-х — к многократному росту затрат. Эффект от переноса был только в случае военной целесообразности — для приближения управления к шведскому фронту на суше и Балтике в случае с Петербургом XVIII века, или переезда Совнаркома под угрозой захвата немцами Петербурга в Москву в 1918 году. Получается, агитаторы за перенос столицы из Москвы или не знают истории, или ее искажают.