Межнациональные столкновения в Баку 7−10 февраля 1905 года
В советской историографии, впрочем, избегавшей обсуждать проблему кровавых межнациональных столкновений на собственной исторической территории, во взгляде на армяно-азербайджанскую (или, в терминологии той эпохи, «армяно-татарскую») резню в Баку 7−10 февраля 1905 года господствовала восходящая к деятелям революционного движения трактовка событий, согласно которой резня была спровоцирована властями. Революционеры утверждали, что таким образом царизм осуществлял политику «разделяй и властвуй», натравливая народы друг на друга, что бакинская полиция науськивала татар на армян, что погромщикам даже выдавали оружие в полицейских участках, а при виде уличных беспорядков полиция бездействовала.
На III съезде РСДРП весной 1905 года,
С тех пор историческая наука значительно продвинулась в изучении разных аспектов внутренней политики и административной системы Российской империи, и состояние наших знаний вынуждает скептически отнестись к изложенной версии бакинских событий. Автор недавнего фундаментального и авторитетного исследования как предреволюционной, так и послереволюционной обстановки в Закавказье Й. Баберовский в своей книге никоим образом не поддерживает тезис о том, что резня была инспирирована властями, а напротив, анализирует целый комплекс социальных и национальных противоречий, вкупе с управленческими просчетами усугубивших острую напряженность в Закавказье и в частности в Баку. В своем анализе Баберовский опирался на значительно расширенный круг источников, в частности, на донесение сенатора Кузьминского, посланного из Петербурга расследовать действия бакинских властей и причины кровавых столкновений (которые вызвали весьма резкую реакцию верховной власти), а также прокурорские материалы.
Документы полицейского ведомства, относящиеся к интересующему нас эпизоду, до сих пор были вне сферы внимания исследователей. Между тем именно они (наряду с донесениями из Баку по военной линии, розыск и публикация которых остаются делом будущего) позволяют увидеть бакинские события под принципиально иным углом. Очевидно, что эти документы должны содержать самооправдания бакинского губернатора князя М. А. Накашидзе и излагать его версию произошедшего. Существенно, что в делах Департамента полиции находятся синхронные донесения, отражающие развитие конфликта во всей его запутанной сложности. Но еще важнее другое. Расследование Кузьминского, равно как и прокурорское, по самой своей сути были критически зависимы от показаний свидетелей, то есть от мнений и оценок бакинских обывателей, опрошенных непродолжительное время спустя после кровавых столкновений. А всеобщее мнение о том, что беспорядки инспирированы властями, к тому моменту уже сложилось и возобладало в умах. Предлагаемые вниманию читателя документы фиксируют точную дату появления таких слухов: 14 февраля, примерно три дня спустя после умиротворения сторон. В результате комплекса психологических и политических причин бакинские жители разных социальных сословий и национальностей восприняли эту версию как чрезвычайно для себя удобную. Непосредственных участников беспорядков она освобождала от чувства вины, деятелям оппозиционных политических партий была удобна как инструмент пропаганды. Проводившие расследование получали эту версию уже в качестве свидетельских показаний, насыщенных слухами о том, что банды погромщиков получали оружие и указания от полиции. Критическая по отношению к властям российская пресса также подхватила эту версию. Публикуемые телеграфные донесения в Департамент полиции и в штаб Отдельного корпуса жандармов позволяют существенно скорректировать картину.
Донесения губернатора Накашидзе свидетельствуют об искренних и усердных, хотя не слишком успешных, его стараниях утихомирить толпу и избежать кровопролития, а дело Департамента полиции, в котором собрана переписка с местными властями в дни резни, показывает, что высшее полицейское начальство с некоторым недоумением узнало о неспособности представителей власти в Баку справиться с ситуацией и требовало разъяснений по этому поводу. В этом же деле хранятся тревожные телеграммы представителей бакинских нефтепромышленников, требовавших срочного принятия мер и наведения порядка.
Надо заметить, что столкновения 7−10 февраля были далеко не первым (да и не последним) эксцессом из случившихся в городе. Незадолго до того, в декабре 1904 года, нефтепромыслы были охвачены масштабной забастовкой, сопровождавшейся беспорядками и поджогами нефтяных вышек, и в тот раз власти также с большим трудом и запозданием сумели взять события под контроль. Губернатор князь М. А. Накашидзе действовал невпопад, опаздывал с решениями, его меры по наведению порядка вызывали еще большее ожесточение, в финале оказывалось, что справиться с проблемой власти могут лишь при помощи значительной вооруженной силы. И совершенно неспособны сделать выводы из уже имевших место коллизий. В некотором роде, когда большевики объявляли царский режим «насквозь прогнившим», — они знали, о чем говорят.
Декабрьская забастовка продемонстрировала слабость и несостоятельность администрации Российской империи, ровно то же самое повторилось спустя месяц, когда в Баку 7 февраля 1905 г. вспыхнула страшная межнациональная резня, погрузившая город в кровавый хаос. Мусульмане — во многом благодаря диктуемой из Петербурга политике, дававшей преференции армянам-единоверцам, — чувствовали себя ущемленными, при этом парадокс ситуации заключался в том, что мусульмане были консервативны и недоступны для революционной пропаганды, более того, они были безусловными приверженцами монархии, тогда как в Закавказье активно действовала социалистическая националистическая армянская партия «Дашнакцутюн», имевшая вооруженные отряды боевиков и настроенная на революционный террор. Действия дашнаков провоцировали ответную реакцию, межнациональные отношения давно были накалены, по ряду свидетельств, слухи о грядущей резне циркулировали заранее, их отмечал, например, большевик А. Стопани.
Поводом для начала резни послужили слухи об убийстве мусульманина армянами. Подробности этого послужившего детонатором убийства изложены в публикуемом изумительно красочном донесении начальника Бакинского губернского жандармского управления в Департамент полиции. Группы вооруженных мусульман ринулись громить армянские дома и убивать встречных армян. Армяне в ответ вооружались, вставали на защиту своих кварталов и даже совершали ответные рейды, но общий баланс был не в их пользу. Власти пребывали в растерянности. Губернатор князь Накашидзе в очередной раз обнаружил, что иных способов вмешаться, кроме чисто силовых, у него нет, полиции откровенно мало (к тому же полицейские стражники массово объявили себя больными, как только начались беспорядки), а казавшееся солидным число наличных войск на самом деле совершенно недостаточно, когда беспорядки могут возникать в разных районах большого города. К этому следует прибавить трения между военными командирами и губернатором, скверные средства связи (в решающие моменты губернатор не мог дозвониться по телефону до командующего войсками) и в целом весьма относительное понимание того, что происходит в недрах жилых кварталов.
Распустив слухи о том, что резня инспирирована губернатором, революционеры использовали трагические обстоятельства в целях пропаганды. Цинизм этого решения смягчается как тем, что сами они, по-видимому, всерьез в это верили, так также и тем, что это давало им шанс вмешаться в события и стараться предотвратить кровопролитие, с позиций последовательных интернационалистов убеждая рабочих, что распря трудящихся разных национальностей может быть на руку только капиталистам и царизму. В выступлениях на III съезде РСДРП и ряде воспоминаний утверждается, что бакинские большевики пытались вооружить рабочих и выставить свои отряды против погромщиков, однако сил и оружия в их распоряжении оказалось слишком мало. Но более правдоподобным кажется свидетельство А. М. Стопани о том, что вспыхнувшая резня застала Бакинский комитет настолько врасплох, что даже имевшиеся ресурсы задействовать они не успели. Пытались ли они на самом деле что-то делать или только заявляли об этом задним числом, судить сложно.
Едва полиции при помощи войск и духовенства удалось утихомирить толпы погромщиков в Баку, как волны аналогичных беспорядков стали распространяться по всему Закавказью. Вооруженные столкновения мусульман и армян в течение всего 1905 г. происходили повсюду, где они проживали совместно: в Елисаветполе (Гяндже), Шуше, вдоль железнодорожной линии, в небольших городах и селениях, в ноябре этнические беспорядки произошли в Тифлисе. Целые районы оказывались во власти вооруженных банд той или другой стороны; зачастую верх одерживали хорошо организованные отряды Дашнакцутюн. Государственная власть была способна только более-менее удерживать положение в крупных городах, да и то небезусловно.
Представляется, что документы из архива Департамента полиции особенно ценны как источник, показывающий особенности механизма функционирования государственной власти в поздней Российской империи применительно к Закавказью, его слабости и проблемные точки.
1
Телеграмма бакинского губернатора кн. М. А. Накашидзе министру внутренних дел А. Г. Булыгину. Баку, 7 февраля 1905 г. № 2358.
Вследствие убийства недавно арестанта по подозрению армянами солдатами и тяжелого поранения вчера на площади из личных расчетов армянином состоятельного мусульманина вражда между этими национальностями обострилась. Вчера и сегодня убито и ранено до ста человек, [в] том числе есть и лица, не принадлежащие этим национальностям. Убийства, поранения совершаются единичными случаями, все меры приняты, все наличные войска были целый день не евши на улицах, совершенно выбились из сил, с утра я лично разъезжаю по городу и теперь вечером вернулся домой, был во всех многолюдных местах, где была стрельба, усмиряя толпу. Пришлось лично распорядиться доставлением из гимназии детей по домам под прикрытием охраны. На базаре были случаи нападения на лавки и ограбления, вследствие чего нижним чинам и пришлось употребить оружие [со] смертельными исходами. По экстренному моему требованию ожидаю войска из Тифлиса. Губернатор князь Накашидзе.
2
Донесение начальника Бакинского ГЖУ полковника Карпова в Департамент полиции, 25 апреля 1905 г. № 1514.
На предложение от 10 февраля за № 1402 и в дополнение моего донесения от 27 января с[его] г[ода] за № 26 доношу: такие же прошения, как приложенное к № 1402, были поданы мне, губернатору и судебному следователю. Последний допросил указанных в прошении лиц порядком следствия, а потому к допросу их я и не приступал. По собранным же мною из разнообразных источников сведениям, дело это мне представляется в следующем виде: о подкупе конвойных, смотрителя тюрьмы и вообще участия армянского влияния в данном случае места не может иметь. Список конвойных накануне наряда представляется ротному командиру, который сам таковых и выбирает, и рассчитать, чтобы указанные конвойные сопровождали непременно данного арестанта — прямо невозможно. Конвойные были действительно армяне, и один из них владеет татарским языком. Когда конвойные вели от следователя в тюрьму Бала-Ага, то брат его все время сопровождал конвой на фаэтоне и все время разговаривал с Бала-Ага, не обращая внимания на требования конвойных. Из разговоров братьев конвойный понял, что они готовят побег: брат учил Бала-Ага напасть на переднего и отнять ружье, а с задним предполагал сам справиться. Эти разговоры привели конвойных в возбужденное состояние, почему они, при первом намеке на побег, набросились на арестанта и искололи его штыками. Мисак Енгаев и Бала-Ага были оба профессиональные наемные убийцы. Один из татар, лавочник, покушался на честь сына армянина Чахмазова, этот пожаловался главе армян Лалаеву; Лалаев поручил Енгаеву убить обидчика-татарина, но Енгаев, точно не зная в лицо этого татарина, по ошибке убил его соседа татарина-лавочника, родственника Бала-Ага, а этот последний из мести убил Мисака Енгаева. Весьма возможно, что этот инцидент послужил толчком на последующие армяно-татарские столкновения в гор. Баку. Полковник Карпов
3
Телеграмма бакинского губернатора князя М. А. Накашидзе министру внутренних дел А. Г. Булыгину. Баку, 10 февраля 1905 г. № 3366.
Вчера до двух часов убийства, бесчинства, поджоги и грабежи продолжались, убит один очень богатый человек, и дом его разграблен и сожжен. Около 2 часов я пошел по городу вместе с духовенством всех вероисповеданий, с армянским епископом и председателем Меджилиса, с почетными влиятельными лицами обеих национальностей, попарно мусульмане и армяне рядом, с провозглашением по улицам, что примирение состоялось. Толпа мусульман и армян, наполнявшая все улицы, встретила процессию с криками радости, хождение продолжалось до вечера, после этого ночь прошла совершенно спокойно. В окрестностях, где, вероятно, еще не знают о примирении, волнение продолжается, что будет дальше, пока не знаю, но думаю, что это средство поможет. В помощь пришли 2 батальона. Губернатор князь Накашидзе.
4
Всеподданнейший доклад министра финансов В. Н. Коковцова Николаю II, 14 февраля 1905 г.
Вашему императорскому величеству известны беспорядки, происходившие в последнее время в Баку. Хотя точных официальных сведений о них еще не имеется, но из полученных мною телеграмм от представителей тамошнего промышленного и финансового мира несомненно усматривается, что бакинские смуты имели чрезвычайно серьезный характер и что в течение нескольких дней в городе и на промыслах господствовала полная анархия, сопровождавшаяся уличною резнею среди белого дня, грабежами и поджогами. Беспорядки были чужды рабочего движения и возникли на почве религиозно-национальной розни между армянами и мусульманами, подготовленной, по-видимому, злонамеренными лицами.
Местная власть оказалась совершенно бессильной предупредить их или хотя бы пресечь кровавый погром. Город получил военное подкрепление только тогда, когда акты насилия уже совершились и спокойствие было, до некоторой степени, восстановлено вмешательством влиятельного духовенства.
Спокойствие это представляется, однако, далеко не прочным, как видно из полученной мною от председателей Совета съезда нефтепромышленников и Бакинского биржевого комитета телеграммы следующего содержания:
«После двукратного обхода города и промыслового района православным, армянским и мусульманским духовенством в сопровождении почетных лиц всех национальностей резня прекратилась, но впечатление от перенесенных тяжелых дней настолько сильно, что считать порядок вполне восстановленным нельзя. Под влиянием естественной паники из города выезжают массами, бросая имущество и дела, промышленники, мастеровые, рабочие. Промысел и торговля рискуют остаться без рабочих. Успокоить население и водворить мирный нормальный порядок может лишь полное убеждение, что жизнь и имущество населения найдут себе охрану со стороны Правительства. Совет съезда и Биржевой комитет полагают, что внести такое успокоение в жизнь населения и дать возможность промышленности и торговле существовать далее может лишь властное слово ГОСУДАРЯ высшему кавказскому начальству принять самые энергичные меры к восстановлению порядка и одновременному беспристрастному расследованию ужасающего события для установления виновников».
Повергая эту телеграмму, согласно ходатайству Съезда нефтепромышленников и Бакинского биржевого комитета, на высочайшее вашего императорского величества благовоззрение, приемлю долг присовокупить, что прискорбные события в городе Баку, средоточии нашей нефтяной промышленности, в которую вложены громадные русские и иностранные капиталы, произвели сильнейшее впечатление за границей, крайне неблагоприятное для нашего кредита, пользовавшегося до сих пор вполне устойчивым положением, несмотря на обстоятельства военного времени.
Принятие самых решительных мер к выяснению причин, вызвавших эти события, и к устранению возможности повторения их в будущем представляется, по моему мнению, настоятельно необходимым, так как всякое в сем отношении промедление может повлечь за собою не только возобновление, но и распространение брожения на другие местности Кавказа, в особенности в такой важный для внешней его торговли пункт, как Батум, где настроение очень не спокойное и где сосредоточены те же опасные элементы, среди которых разыгрались бакинские беспорядки.
Всеподданнейше докладывая об изложенном вашему императорскому величеству, приемлю долг испрашивать высочайшее вашего величества соизволение на передачу копий с настоящего моего доклада министру внутренних дел и управляющему министерством юстиции, от которых зависит принятие означенных выше мер.
Подписал министр финансов статс-секретарь В. Коковцов.
5
Телеграмма бакинского губернатора князя М. А. Накашидзе министру внутренних дел А. Г. Булыгину. Баку, 14 февраля 1905 г. № 81 401.
Злонамеренные лица, забывшие честь и совесть, распространили повсюду злой сенсационный слух, глубоко оскорбительный для всякого человека, о причинах вооруженного столкновения татар и армян [в] Баку. Вопрос о восстановлении истины имеет жизненное значение. Усерднейшим образом ходатайствую об исследовании этого дела через комиссию, состоящую из компетентных лиц разных ведомств и представителей печати. Исполнение этой просьбы сочту за особое внимание за мою долголетнюю службу. Бакинский губернатор князь Накашидзе.
6
Текст шифрованной телеграммы министра внутренних дел А. Г. Булыгина бакинскому губернатору князю М. А. Накашидзе, [17 февраля 1905 г.]
О принятых вашим превосходительством мерах [к] прекращению беспорядков доложено государю императору. Его величество изволил всемилостивейше одобрить вашу деятельность, ожидаю дополнительного донесения [о] происходившем. Исследование бакинских событий [в] особом порядке, указанном [в] законе, будет назначено, о чем своевременно будете извещены. Тем не менее необходимо немедленное возбуждение следствий [в] обычном порядке [об] убийствах, поджогах [и] других преступлениях.
Подписал: министр внутренних дел Булыгин.
Полный текст публикации документов будет представлен в одном из ближайших томов исторического альманаха «Русский Сборник»