США вытесняют Россию из Сирии, а Китай ставит на Израиль. Что дальше?
Администрация президента США Дональда Трампа обозначила график зарубежных визитов главы государства на май. Своё первое иностранное турне американский лидер начнёт с Ближнего Востока, где посетит Саудовскую Аравию и Израиль, затем направится в Ватикан на встречу с папой Франциском. А уже 25 мая Трамп будет выступать на саммите НАТО в Брюсселе, откуда 26 мая прибудет на Сицилию, где состоится двухдневное заседание «Большой семёрки».
Очевидно, что подобного рода интенсивные встречи, как правило, готовятся для принятия судьбоносных решений. С учётом роста антииранской риторики в Вашингтоне, не трудно догадаться, какой стране мусульманского мира Трамп уделит наибольшее внимание. Пока президент США будет демонстрировать свою решительность, с 19 по 21 мая в Иордании пройдёт заседание Всемирного (Давосского) экономического форума, посвященное проблемам Ближнего Востока и Северной Африки, где его позиция по международным вопросам интересует, мягко говоря, не всех. Впрочем, и сами иранцы давно не внимают громким речам. Тем более что 19 мая им предстоит избрать нового президента ИРИ, которому предстоит управлять кабинетом министров до 2021 года.
Ведь угрожать Тегерану на словах — не тоже самое, что угрожать на деле. Здесь риски намного выше. Поскольку за последние два года в исламской республике обосновались крупнейшие нефтегазовые корпорации Китая и Евросоюза, получившие от Тегерана права на разработку месторождения Южный Парс, «жемчужины» иранской «энергетической короны».
Не случайно еврокомиссар по вопросам энергетики и изменения климата Мигель Ариас Каньете бравирует внешнеторговой статистикой ИРИ, представленной Евростатом. Телеканал Press TV уточняет, что с момента подписания (в 2015 году) ядерного соглашения с Тегераном экспорт исламской республики в страны ЕС увеличился на 300%, достигнув по итогам 2016 года €5.494 млрд. И это только начало: в конце апреля с.г. президент Хасан Рухани присутствовал на открытии первой очереди нефтеперерабатывающего завода в южном портовом городе Бендер-Аббас, который к марту 2018 году планируется вывести на проектную мощность в 36 млн литров бензина в сутки.
Понятно, что крупнейшим потребителем иранских углеводородов останется Китай, который взамен увеличивает экспорт товаров. Так, по данным агентства IRNA, за годы президентства Рухани (с 2013 года) импорт китайских товаров Ираном вырос до $43.7 млрд. Для сравнения: с 2009 по 2013 гг., когда кабинет министров возглавлял Махмуд Ахмадинежад, китайский импорт оценивался в $26.2 млрд. Что касается ненефтяного экспорта Ирана в Китай, то при Рухани данный показатель составил $32.4 млрд, а в годы правления Ахмадинежада — $18.7 млрд. Интересно, не так ли?
В настоящее время невозможно рассматривать внешнюю политику ИРИ в отрыве от геоэкономического сотрудничества Тегерана и Пекина. Проблема состоит в другом — готов ли Китай лоббировать для Ирана транспортный коридор в ЕС через Сирию? Если да, то сотрудничество КНР и ИРИ с Россией становится «краеугольным камнем» сирийского урегулирования. Если нет, то Саудовская Аравия, Израиль и США сделают всё, чтобы выдавить Россию из САР. И тогда Иран будет вынужден заложиться на турецкий маршрут, который после референдума 16 апреля укрепил свою привлекательность в глазах китайских инвесторов.
Судя по географии предстоящей поездки Трампа, Белый дом собирается ответить себе именно на этот вопрос. Хотя поведение Пекина в отношениях с Эр-Риядом и Тель-Авивом говорит об обратном — решение по роли Ирана в Сирии принято. Обо всём по порядку. Согласование позиций имело место, скорее всего, в марте с.г., когда 15 числа в Пекин прибыл король Саудовской Аравии Салман, а 19 числа — премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху, предварительно объявивший, что еврейское государство «переживает расцвет международных отношений». Китайцы проявили невиданную даже по азиатским меркам «щедрость», подписав с саудовским монархом инвестиционные контракты на $65 млрд. Речь идёт о более чем 20 соглашениях в области нефти, в том числе и меморандум о взаимопонимании между Saudi Aramco и China North Industries Group Corporation по строительству на территории Поднебесной нефтеперерабатывающего завода, а также соглашение между Saudi Basic Industries Corporation и Sinopec в области нефтехимии.
Далеко не всегда китайцы разбрасываются деньгами. Разве что в случае с пакистанским глубоководным портом Гвадар, транспортный коридор к которому обошелся Пекину в $54 млрд, включая автомобильные и железные дороги, исполосовавшие Пакистан с севера на юг, а также строительство и модернизацию самой морской гавани. Оно того стоит — Великобритания прислушалась к послу КНР в Лондоне Лю Ксяомину, который призвал объединенное королевство заключить соглашение о зоне свободной торговли с Пакистаном. И после Brexit тема получит своё развитие. Во всяком случае, так считают аналитики британского исследовательского центра Open Europe, заявляя о необходимости развития торговых отношений с Индией, Канадой и Израилем. То есть основная ставка в Лондоне будет делаться на морской «Шелковый путь».
Отсюда проистекает не только интерес Китая к Саудовской Аравии и Израилю, но и решение Пекина выделить $1,1 млрд на модернизацию порта в Коломбо (Шри-Ланка). Причем в тему вписывается и Сингапур, расположенный на берегу Малаккского пролива, куда КНР планирует проложить высокоскоростную железнодорожную ветку (протяженностью 3 тыс. км) из своих юго-западных провинций.
Что касается Израиля, то он получает главный геоэкономический приз — высокоскоростную железную дорогу от Эйлата до Ашдода (проект «Red-Med»), за строительство которой китайцы взялись ещё в октябре 2011 года, подписав межправительственное соглашение с тогдашним министром транспорта Израиля Исраэлем Кацем, который ныне возглавляет министерство разведки еврейского государства.
Задача состояла в объединении грузопотоков Красного и Средиземного морей, то есть в создании реальной альтернативы египетскому Суэцкому каналу. Справедливости ради отметим, что интерес к проекту (помимо КНР) проявляли такие страны, как США, Испания, Канада, Франция, Германия, Италия, Япония и Южная Корея. По оценке эксперта Центра стратегических исследований Бегин — Садат Мордехая Чазиза, проект также предполагает строительство газопровода из Ашдода в Эйлат, через который будет осуществляться перекачка углеводородов из Средиземноморья в район Красного моря, откуда они будут поставляться танкерами в Китай, Индию и другие азиатские страны. «Израиль также может использовать проект «Red-Med» для дальнейшего развития экономических и политических отношений с Китаем. Географическое расположение Израиля (как и Джибути) превращает еврейское государство в потенциальный сухопутный мост, соединяющий торговые пути Китая от Дальнего Востока до Африки, Ближнего Востока и Европы», — резюмирует Чазиз.
За последние пять месяцев проект «Red-Med» практически не упоминался в англоязычной прессе. Однако о нём помнит министр разведки Исраэль Кац, который в начале мая призвал США выдавить Иран из Сирии и признать суверенитет Израиля над Голанскими высотами, апеллируя к логистической привлекательности железной дороги Эйлат — Ашдод для суннитских монархий. Саудовская Аравия такой вариант негласно поддерживает. Впрочем, как и Иордания, которая сумеет дополнительно загрузить мощности глубоководного порта Акаба.
Автор этих строк не случайно утруждает читателя деталями, поскольку тезисы Каца странным образом совпали с итогами переговоров в Астане, которые завершились 4 мая подписанием меморандума о создании в САР четырёх «зон безопасности». То есть узаконен план раздела Сирии,предложенный ещё в октябре 2015 года экс-госсекретарем Кондолизой Райс и бывшим главой Пентагона Робертом Гейтсом. Стоит ли напоминать, что Райс и Гейтс усматривали в «зонах безопасности» бесполётную зону, призванную ограничить влияние президента Владимира Путина, который (по их словам) «защищает интересы России, сохраняя у власти президента Сирии Башара Асада». Неужели мы всё это забыли? И что дальше? Сомнений не остаётся: в начале апреля с.г. мы наблюдали «сговор во Флориде». А это значит следующее — чем больше Россия будет «умиротворять» Китай и США, тем агрессивнее они будут действовать в Сирии и на постсоветском пространстве. Аналогии из первой половины XX века уже стучатся в дверь.