России надо готовиться к новому кризису в отношениях с Белоруссией

Несмотря на то, что Москва и Минск формально уладили нефтегазовые отношения в перспективе до 2020 года, это, скорее всего, временное затишье. И дело тут не в том, что Минск затеет очередную политическую фронду в плане заигрывания с Западом — ситуация в этом плане при Александре Лукашенко после 3 апреля закрыта надолго. Поэтому если он и будет фрондировать, то в рамках ЕАЭС, но это уже совсем другой разговор. Дело в экономике.

Анализ экономической ситуации в республике показывает, что если Беларусь в срочном порядке не использует оставшиеся два года до выборов для проведения системных и осмысленных реформ, то после 2020 года экономика республики столкнется с очень серьезным кризисом. И тогда Россия вполне резонно спросит — «Мы столько лет помогали, за 120 млрд долларов помощь перевалила, а вы сами что делали для того, чтобы не оказаться у разбитого корыта?» То есть терпение Кремля может закончиться. Поэтому, чтобы не наступать в очередной раз на грабли, необходимо заняться сугубо экономическими подсчетами, которые лишены любого субъективизма.

Белорусский президент на киргизском саммите заговорил о внутренних противоречиях в Евразийском союзе, которые, по словам Лукашенко, давно нарастают как снежный ком: «Нам нужно ввести мораторий на принятие новых правовых актов, имеющих дискриминационный характер в отношении партнеров по союзу. Следить за его реализацией должна Евразийская экономическая комиссия». Он потребовал от комиссии подготовить к очередному заседанию Высшего совета доклад о том, как устраняются препятствия и ограничения на внутреннем рынке Евразийского союза.

«Лукашенко выразил пожелание, чтобы и межправительственный совет уделял больше внимания этой теме. Новые претензии Александра Лукашенко показали экспертам, что конфликт между Москвой и Минском только приостановлен, а не решен окончательно. Совершенно очевидно, белорусские власти начинают очередной раунд экономического торга; что будет на этот раз его целью — тоже понятно: новые льготы и преференции для продвижения своих товаров» — отмечают эксперты.

Однако, на мой взгляд, доступ белорусских товаров на рынок России — далеко не главная проблема белорусской экономики. Она является производной от проблемы качества белоруской продукции. Не секрет, что любой рынок в условиях роста доходов прирастает за счет продукции высокого и премиального сегмента. К сожалению, белорусская промышленность и сельское хозяйство практически не производят товаров высшего и премиального ценового сегмента. Будет соответствующим качество — нет никаких проблем поставлять продукцию не то что в Россию или страны ЕАЭС, а в Европу. Но статистика показывает, что например, экспорт в туже Голландию на 80% состоит из нефти и нефтепродуктов, а в Германию — на 87%! То есть, если бы не было российской нефти на белорусских НПЗ, то у республики вообще не было бы экспорта на Запад.

На самом деле такая ситуация просто приговор той экономической системе, что существует в Беларуси. После таких цифр говорить о том, что есть якобы некое белорусское экономическое чудо — просто смешно. Что и показала ситуация прошлого года. Достаточно было снизить поставки нефти до 16 млн тонн в год, и от белорусского экономического чуда не осталось и следа — на улицы вышли те, кто никогда не выходил. То есть, ситуация в плане того, куда стоит двигаться республике, стала предельно ясна, и Таможенный кодекс был подписан.

Поэтому республике надо а) серьезно повышать качество производимой промышленной и сельхозпродукции; б) избавляться от модели сырьевого экспорта или от модели «нефтяного офшора», что и было на самом деле сутью экономической модели Беларуси все годы после распада СССР. Но эта ситуация скоро закончится и, прежде всего, в самой России, которая в 2018 году начнет переориентацию поступлений в бюджет от нефти и республика лишится доходов от нефтяных пошлин.

Данная ситуация касается и флагманов белорусской промышленности. Так, недавно в России открылся завод конкурента МАЗа, крупнейшей в мире кампании по производству грузовой техники Исузу (ISUZU). В 2016 году на заводе компании в Ульяновске было собрано около 2700 автомобилей, в то время как проектная мощность предприятия составляет 5 тысяч грузовиков в год. А это тот объем грузовиков, который приблизительно продает на российском рынке МАЗ. Более того, в 2018 года компания планирует выйти на рынок тяжелых грузовиков серий C и E — от 18 до 33 тонн. И ниша, которую руководство завода видит на этом сегменте грузовиков, также около 5 000 машин. Если кто-то сегодня сомневается в том, кто победит в этой конкурентной борьбе, то что тут поделать…

В любом случае, чтобы сохранить российский рынок, МАЗу надо интегрироваться с российским автозаводом, любым. И то, с каждым днем, это будет сделать все труднее и труднее, так как у российской стороны с каждым днем будут появляться все более серьезные сомнения в том, зачем это делать. Интегрироваться надо было еще десять лет назад, а воз и ныне там. Если интеграции не будет, то не сегодня-завтра конкуренция местных производителей и мировых ТНК просто вытолкнет МАЗ с рынка, и обращаться к российскому руководству за поддержкой будет поздно.

Поэтому вопрос для МАЗа заключается не в том, интегрироваться с КАМАЗом или любым другим российским автозаводом или нет. А в том, будет ли МАЗ через 3−4 года вообще существовать или на месте когда-то флагмана белорусской промышленности будут открыты торговые комплексы, как в потерявшей свою промышленность Прибалтике.

Или возьмем белорусскую молочку, которой так хвалятся официальные белорусские представители. Она существует в России преимущественно в самом дешевом ценовом сегменте, а по качеству, за исключением сметаны, давно уже не превосходит ту продукцию, которую выпускают в России в самом дешевом ценовом сегменте. Но вот что касается высокого и премиум ценового сегмента, например, сыров, творога, кефира, молока, то в Беларуси подобной продукции нет практически вообще, в то время как в России уже открыта масса небольших производств, в том числе, с участием французского и итальянского капитала, которые начали уже потихоньку вытеснять европейскую продукцию с рынка, оставляя латиноамериканскую, так как она в два-три раза дешевле европейских аналогов.

При этом и здесь движение не должно быть односторонним —

если белорусская сельхозпродукция поставляется в Россию, то должен быть и обратный поток. И его сдерживают не только административные меры республики, но и чрезвычайно низкая платежеспособность белорусского населения, у которого просто нет средств, чтобы покупать более дорогую российскую продукцию. И так можно расписывать по каждой товарной позиции. Как только начинаем касаться любой темы не в общем, а конкретно, сразу обнаруживаем массу подводных камней, которые говорят о кризисе белорусской экономики, который заливается поставками российской нефти.

То есть республика постепенно теряет российский рынок. Следовательно, Беларуси нужны инвестиции в обновление и модернизацию производства. И это либо внутренняя дельта от торговли российской нефтью и нефтепродуктами из нее, либо кредиты и прямые инвестиции. С кредитами ситуация понятна — Беларусь скоро подойдет к порогу заимствований. Сейчас задолженность республики уже превышает 40% белорусского ВВП. Хотя еще в 2009 году, не превышала 9%. То есть официальный Минск удерживает ситуацию в экономике страны «под контролем» исключительно за счет будущих поколений.

Ситуация с нефтяной дельтой, несмотря на заключенные с Россией соглашения, для республики тоже будет в ближайшие годы ухудшаться. Во-первых, для пополнения бюджета в России со следующего года начнет осуществляться налоговый маневр, связанный с уменьшением таможенной пошлины на нефть и повышением налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ), — в 2018 году НДПИ будет повышен на 16%. Соответственно, даже если дело будет двигаться такими темпами, то через 3−4 года доходность поставок нефти в республику существенно упадет.

Тогда не важно уже будет, сколько будет стоить нефть — 30 долларов за баррель или 120. Когда закончится налоговый маневр, вот тогда действительно Беларуси будет все равно у кого покупать нефть — у России или у Ирана, Азербайджана и так далее, поскольку нефть будет практически вся идти на давальческих условиях, и с барреля будет получаться до 3−5 долларов или около 20−30 млн долларов с 1 млн тонн нефти.

Соответственно, нефтянка станет для Беларуси проблемным активом, который надо будет только «кому-то» продать (покупатель, понятное дело, в наших условиях может быть только один) и по очень низкой цене. Повторюсь — ситуацию не спасет даже тот вариант, если нефть будет стоить по 100 долларов за баррель, поскольку дельту от экспорта нефти Россия будет оставлять у себя за счет налогового маневра, а не делится с республикой, которая за двадцать пять лет ни сделала ничего, чтобы избежать такой ситуации.

Данный факт отмечают и эксперты: «ситуация в стране такая, что экономике российская нефть уже особо не поможет. Лукашенко уже не хотят давать в долг коммерческие кредиты. Белорусы лучше жить не станут: падение уровня жизни продолжится. У нас просто назревают настолько серьезные проблемы, что для их решения потребуется гораздо больше денег, чем может найти правительство. Экономика становится все менее конкурентоспособной, эффективность производства снижается.

Зарплату для работников крупнейших предприятий становится все труднее найти. В начале того года крупнейшие предприятия Министерства промышленности попали в своего рода «финансовую пирамиду»: они брали кредиты под зарплату, а теперь вынуждены возвращать их с процентами. На начало этого года уже половину своих доходов крупнейшие предприятия должны были возвращать банкам. Но возвращать их особого не из чего. Можно сказать, что в стране надвигается банковский кризис. А поскольку кредиты предприятиям выдавались под гарантию правительства, то прибылей от российской нефтяной «помощи» им не хватит на покрытие текущих затрат».

То есть, кредиты и нефтянка ситуацию не спасают. Остаются прямые инвестиции. Однако и здесь ситуация не простая — продавать собственность, значит, лишаться контроля над экономикой, а этого по каким-то причинам субъективного плана официальный Минск тоже не может делать. Хотя и в России, и в Казахстане, и в других странах, в том же Китае, я не говорю о странах Запада, нет никаких проблем с тем, чтобы осуществлять государственное управление рыночной экономикой. То есть по всем трем направлениям привлечения необходимых для модернизации экономики республики средств, просвета никакого нет.

Или рассмотрим ситуацию с ценой на российский газ. Проблема заключается совсем не в том, чтобы сравнять цену с российской, как в Смоленске, а чтобы не завышать ее для белорусских предприятий и населения в 2−3 раза по сравнению с той, по которой она поступает в республику. И белорусское население, и белорусские предприятия переплачивают государству за газ в 2−3 раза. Это такой своеобразный налог на неэффективную модель экономики. Соответственно, если бы Газпром был допущен до конечного потребителя, то цена на газ и для населения и для предприятий вполне могла бы действительно быть почти российской и составлять не 300−400 долларов за тысячу кубов как сейчас, а около 150−170. Вот в чем проблема — в отсутствии доступа Газпрома к конечному белорусскому потребителю, так как цену на газ для конечных потребителей в разы завышает само белорусское государство, а вовсе не в выравнивании цен со Смоленском.

Как видим, в отсутствие нефтяной дельты, а такая ситуация намечается к 2020−2022 году, экономика Беларуси будет в крайне сложном положении — без ЗВР, без рынков сбыта, и главное — без товарной массы хорошего качества. В этих условиях Беларусь становится для России серьезной проблемой: для того, чтобы поддерживать жизнь республики надо будет тратить серьезные средства, при том тратить, по сути, безвозвратно. Если бы Беларусь была российским регионом — нет вопросов, тогда все логично. Однако Беларусь как бы независимая страна. И хочет проводить свой внешнеполитический курс, иметь свой флаг и так далее.

Вот и возникает вопрос — что делать в этой ситуации? Думаю, что эту ситуацию надо сделать предметом общественного обсуждения. Не только для того, чтобы накануне выборов белорусского президента в 2020 году Россия не столкнулась с новой порцией обвинений в свой адрес. Не только для того, чтобы граждане республики прекрасно понимали, в чем кроется корень проблем белорусской экономики. А прежде всего для того, чтобы Москва и Минск стали совместно искать варианты выхода из этой весьма негативной ситуации, пока еще есть время.