В краткий период существования Временного правительства им были созданы три следственные комиссии, имевшие задачу расследования преступлений политического характера. Одна из них призвана была подготовить судебное разбирательство в отношении «слуг прежнего режима», другая была учреждена в связи с петроградскими событиями 3−4 июля 1917 г., третья появилась в связи с «делом Корнилова».

Борис Кустодиев. Большевик. 1919

Материалы первой комиссии были частично изданы в советское время (1), третьей — Международным фондом «Демократия» (2). Тем самым издание «дела большевиков» стало промежуточным итогом в публикации документов следственных комиссий «февральской» революционной власти. Основная тема следствия по «делу большевиков» — пресловутый «германский след» в их деятельности в 1917 г. Публикатор О.К. Иванцова справедливо отмечает, что историография этой темы неизменно (и по сию пору) сталкивалась с недостатком источников (Кн. 1. С. 18). Настоящее издание преследует благородную цель введения в оборот нового — и, пожалуй, наиболее крупного — массива источников по этому сюжету. Публикация имеет фундаментальный характер и представлено двумя книгами (вторая имеет две части) общим объемом 2498 страниц.

Издание законно претендует на исчерпывающий характер. Осуществлена публикация полного комплекса документов, выявленных в трех архивах Москвы и Петербурга: ГА РФ, ГИА г. С.-Петербурга и РГАСПИ. В нее вошли 19 томов материалов работы комиссии: протоколы допросов свидетелей и подозреваемых, досмотра документов, служебная переписка, материалы предварительного следствия. Около 70% документов были воспроизведены полностью, остальные, имеющие однотипный характер или ненесущие содержательной нагрузки, получили соответствующую аннотацию (Кн. 1. С. 26−32).

О.К. Иванцова также является автором особой вводной статьи, посвященной самому «германскому фактору» в деятельности большевиков, что и интересовало следствие в первую очередь. По мнению публикатора, подробно проанализировавшего историографическую традицию, факт субсидирования немцами левого крыла российской социал-демократии доказан, теперь нужно уяснить, насколько он был значим для хода революции (Кн. 1. С. 21).

Хотя комиссия Временного правительства и была создана в июле 1917 г., ею были привлечены документы более раннего времени, которым и был дан ход. Речь идет о материалах Департамента полиции МВД за 1915−1916 гг. (в частности, аналитической записки о деятельности большевистской партии в военный период (Кн. 2, ч. 1. С. 34−135)) и контрразведки за май-август 1917 г. Контрразведка вела самостоятельное разбирательство с мая 1917 г. в связи с донесением прапорщика 16-го Сибирского стрелкового полка Д.С. Ермоленко. В апреле он, получивший ранее пять контузий, якобы был заброшен в российский тыл из германского плена с заданием ведения подрывной деятельности в пользу Германии. Как свидетельствовал позднее сам Ермоленко, в поставленные перед прогерманскими силами задачи входило добиваться смены Временного правительства (в особенности министров П.Н. Милюкова и А.И. Гучкова), заключения сепаратного мира и отделения от России Украины. По прибытии в Россию Ермоленко выдал себя и сообщил контрразведке о том, лидер большевиков В.И. Ульянов (Ленин) является немецким агентом (Кн. 1. С. 38−41, 79−100). В начале августа контрразведка передала свои материалы следственной комиссии Временного правительства. Ее следствие на первом этапе было завершено уже в середине августа, причем результаты совпадали с выводами контрразведчиков. Следствием отрабатывались четыре основных направления обвинения: связь большевиков с германским Генштабом, с дореволюционной российской полицией, подготовка и участие в событиях 3−4 июля 1917 г. в Петрограде, а также взаимодействие с украинскими националистами. Наиболее животрепещущий вопрос заключался в следующем: являются ли большевики германскими шпионами в прямом смысле слова или они лишь финансировались немцами с целью разрушения российской военной мощи и выведения России из войны? (Кн. 1. С. 52−54)

Выступает Ленин

Вплоть до августа основная линия следствия имела в основе показания Ермоленко, хотя их правдоподобность могла лишь вызвать сомнения. Еще один свидетель — электротехник крестьянского происхождения С.Н. Кушнир — вполне подтверждал версию Ермоленко и при этом показывал, что перед заброской в Россию лично встречался с Гинденбургом (публикатор в предисловии ошибочно присваивает это показание Ермоленко). Кушнир также называл имя лидера прогерманской организации в России — Ленина (Кн. 1. С. 644). Уже 21 июля Ленину и его соратникам (часть из которых была задержана) было предъявлено предварительное обвинение, в основе которого и лежали показания Ермоленко. Кроме этого, основной посредник между большевиками и немецкими социал-демократами А.Л. Парвус (Гельфанд) обвинялся в работе на австрийский и турецкий генштабы, которые поручили ему провоцирование революции в России. Следствие торопилось, поскольку было заинтересовано в продлении содержания подозреваемых под стражей (Кн. 1. С. 55−57, 286−303).

Наряду с этим большой интерес представляет нашедший отражение в документах следствия дореволюционный сюжет с письмом на имя товарища министра внутренних дел С.П. Белецкого представителя пароходной компании «Помор» З.И. Бурштейна. Еще в декабре 1915 г. он сообщал Белецкому о том, что открыл «главаря революционеров» — доктора Гельфанда, получающего большие средства от германского правительства, чтобы «сеять смуту в России». Это первый по времени документ, указывающий на финансирование Парвусом революционного движения в России с упоминанием соратников Парвуса и Ленина — социал-демократов Я.С. Фюрстенберга (Ганецкого) и М.Ю. Козловского. В издании публикуется протокол допроса Бурштейна от 11 июля 1917 г., в котором объясняются обстоятельства написания указанного письма (Кн. 1. С. 104−110). Любопытно как само это письмо, так и реакция на него российской контрразведки, получившей соответствующий доклад от Белецкого. Начальник Контрразведывательного отделения Главного управления Генерального штаба Туркестанов охарактеризовал Бурштейна как «темного дельца», не заслуживающего доверия. В итоге письмо Бурштейна было оставлено без внимания (Кн. 1. С. 40), а Белецкий вскоре получил отставку. Самое же интересное, что согласно показаниям Бурштейна (июль 1917 г.) в августе 1916 г. Фюрстенберг сказал Бурштейну: «мы знаем о вашем доносе Белецкому». При этом, по словам Бурштейна, Фюрстенберг «дословно передал» ему содержание отправленного Белецкому письма (Кн. 1. С. 109). Таким образом, публикуемые документы дают нам основания подозревать наличие связей между группой Парвуса — Ганецкого и отдельными чинами российской контрразведки. С другой стороны, столь услужливыми показаниями «темный делец» Бурштейн предоставлял следствию компромат как на большевиков, так и на контрразведку, в чем новая власть была весьма заинтересована.

Александр Парвус

Тем не менее, с августа следственное дело не только значительно ускорилось, но и приобрело иной — более предметный — характер. Сохранился лишь поиск «германского следа». При этом стало ясно, что обвинение в шпионской деятельности предъявить будет невозможно. Также была оставлена версия непосредственного получения большевиками денег от немцев. После этого основной стала версия, по которой большевики получали деньги на газеты «Правда» и «Солдатская правда», которые Парвус выручал от контрабанды. Однако и тут доказательств было собрано мало (Кн. 1. С. 58−61). Прямых улик передачи денег эксперты комиссии так и не нашли. При этом публикатор отмечает, что они все же могут быть вычленены из приводимых в издании документов — телеграфной переписки Гельфанда (Парвуса) с Е.М. Суменсон, передававшей деньги большевикам (Кн. 1. С. 71). Именно эта переписка рассматривалась следствием как главное доказательство «немецко-большевистского заговора». Та же тенденция прослеживается и в литературе. При этом, как отмечает Иванцова, 1/3 телеграмм до сих пор не была известна исследователям (Кн. 1. С. 24−26). Общая сумма германских денег, полученных большевиками, оценивается Иванцовой в сумму около 1 млн руб., которые пошли на газеты и другую агитационную деятельность. Выделенные Германией Парвусу 4 млн марок, скорее всего, осели в его кармане (Кн. 1. С. 73−74).

К сентябрю следствие вышло на формулирование окончательного обвинительного заключения. После его предъявления задержанные были освобождены под залог (Кн. 1. С. 65−67; Кн. 2, ч. 2. С. 388−389). Так Л.Д. Троцкий смог выйти на свободу 6 сентября (а уже через три дня был избран председателем Петроградского совета). Основные обвиняемые — Ганецкий, Парвус, Ленин — как известно, находились вне досягаемости властей. Предварительное следствие было полностью завершено 19 октября, и прокурор Петроградской судебной палаты получил дело для составления окончательного обвинения (Кн. 1. С. 65−68). Суть его должна была свестись к тому, что большевики, хотя германскими шпионами и не были, но знали происхождение получаемых от Парвуса денег (Кн. 1. С. 75). Сложно сказать, каков был дальнейший план Временного правительства. До выборов в Учредительное собрание оставалось менее одного месяца. Судебный процесс не мог завершиться в подобные сроки — было вполне очевидно, что он будет продолжаться в ходе работы всероссийской Конституанты. При этом в центре внимания оказывался признанный лидер партии, которая рассчитывала на серьезный успех в ходе выборов. Возможно, именно персональная дискредитация Ленина и была конечной политической задачей Временного правительства. Это могло бы расколоть большевистскую партию и усилить то ее крыло, которое выступало за продолжение «революционной» войны с Германией.

Яков Ганецкий

Как бы то ни было, а всего через неделю после завершения предварительного следствия власть в столице оказалась в руках обвиняемых. Но обвинительная эпопея, как свидетельствует публикатор, на этом не завершилась: наиболее существенные документы для ознакомления общественности были напечатаны Государственной типографией в книге, гранки которой датированы 9 ноября (Кн. 1. С. 69). Но воспользоваться этими документами для широкой антибольшевистской кампании в прессе уже было некому.

Стоит отметить, что все три следственные комиссии Временного правительства своих основных целей не достигли. И проблема заключалась не в понятном цейтноте и неспособности довести расследование до судебной стадии, а в том, что все затеянные процессы оказались лишены основного политического содержания. Не удалось доказать ни подготовки сепаратного мира самодержавной властью, ни шпионской деятельности большевиков, ни подготовки Корниловым государственного переворота. Однако это никак не обесценивает ни значения документов следствия, ни факта их публикации, которая не останется без внимания историков и, будем надеяться, послужит новым научным исследованиям.

* * *

(1) Падение царского режима. Стенографический отчет допросов Верховной следственной комиссии. В 7 т. Под ред. П.Е. Щеголева. М.; Л., 1925−1927.

(2) Дело генерала Л.Г. Корнилова. Материалы Чрезвычайной комиссии по расследованию дела о бывшем Верховном главнокомандующем генерале Л.Г. Корнилове и его соучастниках. Август 1917 г. — июнь 1918 г.: Сборник документов и материалов в 2-х томах / Под ред. Г.Н. Севостьянова; отв. сост. О.К. Иванцова, Ю.Г. Орлова. М.: Международный фонд «Демократия», «Материк», 2003.

Полностью рецензия будет опубликована в XXII томе исторического альманаха «Русский Сборник» в 2017 году.