Карл Великий на коне. Раннесредневековая статуэтка

Пока все обсуждают Трампа и вагинальные одеяния протестующих против Трампа, прошли президентские праймериз французских социалистов.

Особого интереса они не представляют. Поскольку катастрофическое наследие правления Франсуа Олланда не предполагает «социалистического заезда в президентское кресло» этой весной. Даже количество просто проголосовавших выглядят мрачно — менее полутора миллионов человек. Что на треть меньше, чем на предыдущих праймериз социалистов в 2011 году.

Хотя интрига на голосовании была и неожиданность тоже. Подавляющее большинство французских экспертов предсказывали победу Мануэлю Вальсу, премьер-министру Франции в 2014—2016 годах. Но жизненный опыт (особенно после Трампа) доказывает, что верить «прогнозам экспертов» — это себя не уважать. Вот так и сейчас.

По итогам первого тура гонку возглавил не «танец», а «вяленое мясо». Поскольку его с результатом 36,12% выиграл Бенуа Амон (в кириллической транскрипции он часто и вкусно звучит как Хамон, Benoît Hamon). «Loscules» Вальс набрал только 31,24%.

Никакой обиды: «Loscules» («ягодицы», «задница») — это горделивое, действительно горделивое, прозвище болельщиков «Барселоны». Легенда гласит, что, когда человек подходил к набитому битком стадиону, снизу он видел только расположенные на парапете пятые точки неистовых болельщиков «Барсы». А уроженец Каталонии Мануэль Вальс — отчаянный поклонник Месси.

И шансов у Вальса практически нет, потому что занявший третье место экс-министр экономики Арно Монтебур (17,69%) призвал своих сторонников во втором туре голосовать за Амона.

Но и у Амона на окончательных выборах шансов не особо много. Даже если судить по явке на праймериз: у их основных противников, республиканцев, явка в первом туре «предвыборов» была более 4 000 000, а во втором — на 13% больше. Так что оценка Даниэля Симоне из партии «Левых»: «Решительно, партия социалистов обречена проиграть все выборы, даже те, которые сама организует» — очень похожа на правду.

Так что праймериз социалистов особо интересными не были, но позволяют выдвинуть предположение: победили те, кто вовремя дистанцировался от «режима Франсуа Олланда». Амон и Монтебур в свое время имели министерские портфели в правительстве Мануэля Вальса, первый — министра образования и исследований, второй — министра экономики, роста производства и цифровых технологий. Но они очень вовремя ушли.

В августе 2014 года они выступили с жесткой критикой экономического курса Франции. Настолько жесткой, что Вальс, а потом и Олланд увидели в их выступлении «настоящее оскорбление правительства и президента Республики». Правительство переформировали, Бенуа и Арно ушли и стали таким образом «ни при чем» по отношению ко всему тому, что «президент и правительство» вытворяли последующие два с половиной года (мигранты, санкции, утрата элементов суверенитета в пользу Брюсселя).

Ну, да Бог с ними, с социалистами. На будущих выборах они явные неудачники. Но и у лидеров, у республиканцев, раздражающий «фактор Олланда» сыграл свою роль.

Потому что успех Франсуа Фийона на праймериз республиканцев во многом связан с тем, что у французов он ассоциируется с «богатым и гордым» временем Николя Саркози, предшественника Олланда. Когда французы без проблем свергали африканских лидеров, а французов никто не давил грузовиками на набережной Ниццы. Саркози, уйдя из политики, взял на себя все негативы своего правления, и теперь Фийон может пользоваться позитивными воспоминаниями избирателей о «блестящей эпохе Миттерана — Ширака — Саркози». У последнего Фийон был премьер-министром.

Marine2017.fr
Марин Ле Пен

Если рассматривать версию «бегства от Олланда» как стимул успеха на президентских выборах, то тогда наиболее высокие шансы сейчас у Марин Ле Пен. Уж она-то точно все эти годы пребывала в статусе яростного критика Евросоюза в целом и Олланда в частности.

Политические результаты ее «Национального фронта» растут, и если вспомнить историю, то придется признать, что на региональных выборах в декабре 2015-го только «согласованное тактическое голосование» конкурентов не позволило Ле Пен получить контроль над шестью из 13 регионов страны. «Согласованное тактическое» — это если говорить политкорректно, а в реальности это означало, что «социалисты», «республиканцы» и все-все-все дружно взялись за руки и пошли «топить Марину». В 2015-м получилось, но ведь с тех пор время (и в первую очередь мигрантский кризис) работает на правых националистов из «Народного фронта».

Говоря о грядущих выборах, нельзя не упомянуть об «эффекте Макрона». Эммануэль Макрон, министр экономики в 2014—2016 годах и лидер партии»En Marche! («Вперед!»), показывает чудеса роста рейтинга. И по некоторым опросам (исследовательский центр Elabe, например) уже выбился в лидеры президентской гонки — 48%. Хотя многие отмечают, что рывок Макрона связан не столько с его программой, сколько с общественным резонансом. Особенно эффектен был митинг, «прошедший 10 декабря в присутствии более 10 000 человек, вызвал шквал эмоций у французов, которые бурно обсуждали, как экс-министр, стоя у пюпитра, себе чуть не сорвал голос» (сайт RFI). Но общественный резонанс — это преходяще.

Но если версия о «работе с Олландом» как минусе для французского политика имеет право на жизнь, то пребывание Макрона в министерском кресле в течение последних двух лет может сослужить ему очень недобрую службу.

Однако, в любом случае лидер En Marche! — это вопрос пусть ближайшего, но будущего. В настоящий же момент отчетливо просматриваются два лидера президентской гонки: Франсуа Фийон и Марин Ле Пен.

Что это означает для Европы? Не для отношений Евросоюза и России — там все ясно, и не могу отказать себе в удовольствии автоцитирования: «…мсье консерватор, евроскептик и сторонник восстановления отношений с Россией против мадам националиста, евроскептика и практически русофила». А именно для Евросоюза как государственного образования имперского типа?

Исходя из последних интервью кандидатов, уже можно делать определенные прогнозы.

Фийон выступает за сохранение Евросоюза и даже немного более… Это «даже более», правда, может повлечь за собой системное изменение ЕС. Прежде всего, потому, что страны Центральной Европы (бывшего Варшавского блока и западного постсоветского пространства) не согласятся с перезагрузкой в отношении к Российской Федерации, поскольку русофобия последние годы была там самым востребованным и высокооплачиваемым производством.

И тогда на востоке Евросоюза следует ожидать дальнейшего развития проектов типа «Междуморья» или «Великого княжества Литовского», а значит — дальнейшего дрейфа «европейских новичков» в сторону Соединенных Штатов и Скандинавии. Правда, как они это будут делать, если президент Трамп действительно «включит» политику американского изоляционизма — неясно.

Но, похоже, «грандов» (основателей ЕС и основных столпов государства) это сейчас не особо интересует. У них свои проблемы, которые, кстати, заставили одного из «столпов» уже покинуть Евросоюз (Великобритания — член ЕС с 1973 года). И пути решения намечаются крутые.

European People's Party
Франсуа Фийон

22 января в интервью газете Frankfurter Allgemeine Zeitung Франсуа Фийон выступил с заявлением о необходимости «создания европейского оборонительного союза с фондом для финансирования операций за рубежом». И что для этого он «хотел бы союза с Германией в этом вопросе».

Причем следует заметить, что обсуждать это он приехал не в Брюссель, а в Берлин, на переговоры с канцлером Меркель, министром финансов Шойбле и министром обороны фон дер Лейен.

Что это означает?

  • Фийон не доверяет США. Он особо это и не скрывает: «Трамп или не Трамп, а Европа должна строить собственную оборону».
  • «Собственную оборону ЕС» Фийон видит как военный союз между Францией и Германией. Остальные члены союза становятся в таком сценарии не более чем «вспомогательными» (ауксилариями, как говаривали в Древнем Риме).
  • Фийон стремится сохранить Евросоюз, но не в нынешнем формате свободного объединения равных, а как принимающий решения военно-политический центр в окружении ауксилариев-исполнителей.

Как историк, аналогом государственного образования предлагаемого Фийоном я вижу империю Карла Великого. То, что в действительности было «Третьим Римом» (а не патриотическая придумка старца Филофея Псковского о роли Москвы).

В случае с Марин Ле Пен интрига становится еще интереснее. Она совсем не церемонится, и в интервью агентству Bild am Sonntag (21 января 2016 года) вообще похоронила Евросоюз: «Евросоюз умер, но он об этом еще не знает». Почему? Да потому что:

— экономика: «рост очень слабый»;

— социальное развитие: «нищета растет, и очень высок уровень безработицы»;

— безопасность: «ЕС не может защитить границы Европы, он не может защитить нас от исламистского терроризма».

И под конец интервью: «Я требую от Европейского союза вернуть независимость по четырем пунктам: границы, валюта, экономика и право. Или ЕС на это согласится, и мы придем в Европу народов, или он откажется, и тогда я скажу французам, что мы должны покинуть Евросоюз, и предложу проголосовать».

Но для того чтобы удовлетворить Марин, Евросоюзу в нынешней форма придется перестать существовать. Потому что границы, деньги, торговое право и правила конкуренции (= экономика) относятся к исключительной компетенции Евросоюза (статьи 2−6 Договора о функционировании Европейского союза, или Римского договора)

Если же Франция, не получив желаемого, покинет Евросоюз, то последний, может быть, и переживет этот финансовый удар, хотя в 2015-м Франция отдала в казну ЕС на 6,8 миллиарда евро больше, чем получила. Но тогда Германия станет единственным локомотивом Евросоюза, поскольку Англия со своими 8,34 миллиарда евро безвозвратных взносов уже ушла, а на взносы Италии и Испании особо рассчитывать не стоит — кризис.

Но тогда Евросоюз станет уже не ЕС, а просто и без затей — Четвертым рейхом, зоной исключительного доминирования Германии. А Франция будет вынуждена сделать то же, что уже дважды делала в двадцатом веке — пойти на политический союз с Англией и стоящими за ней Штатами.

То есть и здесь ничего нового, исторический аналог сценария такого варианта — Антанта. Будем надеяться — что без сопроводившей ее мировой войны.

Хотя «без войны» будет сложно. Потому что где «Антанта», там и «Тройственный союз». И состав «Союза» в начале 21-го века может быть совсем иным, не таким, как в 1914-м. Можно только представить, как повернулась бы история последнего столетия, если бы век назад в составе «Тройственного союза» были не итальянские амбиции, а российские ресурсы!