«Самый большой вызов для нового главы Госдепа — политика США в мире»

На фоне выдвижения Рекса Тиллерсона на пост главы Государственного департамента США можно не только поздравить его, но и выразить ему соболезнования. Ведь теперь Тиллерсону придется объясняться перед всем миром за сообщения Трампа в Twitter, поддерживать отношения с союзниками, хорошими и «заклятыми» друзьями США, а также воплощать в жизнь внешнеполитическую повестку дня Трампа во все более сложном и опасном мире.

Однако с самым большим вызовом Тиллерсон столкнется внутри США, где внешнеполитическая бюрократия и вашингтонские элиты либеральных интервенционистов и неоконсерваторов мертвой хваткой держатся за философию постоянных вмешательств в дела всего мира. Несмотря на браваду избранного президента США, который стремится к менее активной роли Вашингтона за рубежом, из-за врожденных рефлексов внешнеполитического класса страны воплотить на практике чаяния Трампа может оказаться крайне сложной задачей, пишут Аарон Дэвид Миллер и Ричард Сокольский в статье для National Interest.

Авторы подчеркивают, что стремление решить все проблемы в мире лежит в самой ДНК политики США. Оно, хотя и похвально, за последние 25 лет слишком часто приводило к катастрофическим последствиям, особенно на Ближнем Востоке. В его основе лежат четыре причины.

Во-первых, это стремление связано с тем, что США просто могут это делать. Несмотря на обилие материалов об их упадке, США по-прежнему являются наиболее могущественной державой в мире, благодаря чему страна может заниматься, как выразился шестой президент США Джон Куинси Адамс, «поиском монстров для уничтожения» там, куда не ступает нога большинства стран. А будучи достаточно обеспеченной и защищенной географически страной, США могут позволить себе допускать очень серьезные внешнеполитические просчеты и все же оправляться от них.

Однако простое наличие возможности не означает неотложную необходимость идти на те или иные шаги. Так, показательны примеры Ирака и Афганистана, где критерием успеха быстро стали считать не достижение победы, а более сжатые сроки вывода войск. Поэтому Вашингтон должен с большей осторожностью относиться к ситуациям, где полумер достаточно, чтобы вовлечь страну в конфликт, но недостаточно, чтобы добиться нужного Вашингтону исхода.

Также стоит проявлять осмотрительность, когда страна берет на себя обязательства в условиях, которые ставят крест на любых амбициозных начинаниях. Как было в случае с палестино-изральским конфликтом, который США попытались безуспешно решить, поставив под удар свою репутацию. И теперь и Палестина, и Израиль открыто перечат Белому дому без каких-либо для себя последствий. Иными словами, мотивацией для любых действий должно стать достижение успеха, а не добрые намерения.

Во-вторых, одним из мотивов, стоящим за действиями США, является их наивность. Они считают, что понимают мир, тогда как во многих отношениях это не так. Частью проблемы является то, что Вашингтон смотрит на мир через свою призму, из-за чего и возникает этот наивный взгляд на действия тех или иных стран. Если задуматься, США — единственная сверхдержава в истории, граничащая на юге и севере с не страдающими захватническими намерениями странами и водой на востоке и западе. Благодаря своему положению США защищены от сил истории и географии, складывающих мировоззрение большинства стран, с которыми США имеют дело.

Не обладающие такими преимуществами государства фундаментально подозрительны и недоверчивы, они поглощены вопросами безопасности, сдерживания и сфер влияния и с меньшим оптимизмом смотрят на историю. Им сложнее принять видение США, согласно которому мир стал настолько глобализированным, что процветание одной страны зависит от процветания других. Быть может, в далекой галактике это и так, но на этой планете реальность совсем другая. И государственный секретарь Джон Керри проявляет в очередной раз наивность, называя поведение России приемлемым для XIX века, а также когда он читает мораль Египту и Саудовской Аравии.

В-третьих, за постоянным вмешательством стоит убежденность в том, что США — незаменимая нация. Гражданам страны привили мысль, что нет такой международной проблемы, которую бы не могли решить США, даже если на это потребуется огромные финансовые ресурсы и военная сила. Существует глубоко укоренившееся убеждение, которое тем не менее редко высказывается, что истинным показателем любой уважающей себя сверхдержавы является то, насколько эффективно она решает проблемы. Сохранение же кризисов в стабильном состоянии, снижение их напряженности и просто сдерживание считается достойным для второ‑ и третьеразрядных государств.

США считают себя способными поправить любую ситуацию. Именно поэтому столь большое число членов внешнеполитического истеблишмента США было поражено тем, как Россия взяла дела в свои руки и отстранила администрацию Обамы от последнего раунда переговоров по Сирии. Однако если русским — вместе с их иранскими и турецкими партнерами — удастся снизить напряженность и облегчить участь сирийского народа, то почему США должно заботить, кому будет принадлежать честь этого достижения.

Вашингтону, вероятно, будет сложно признать это, но у Белого дома нет ни воли, ни ресурсов, для того чтобы быть незаменимой и успешной силой повсюду. И политически некорректной правдой является то, что США на протяжении многих лет закрепляли свое заблуждение в своей незаменимости, особенно в вопросах продвижения американских ценностей. Тем не менее если обратиться к тому как США реагировали на массовые убийства и геноцид, складывается другая картина. За исключением Боснии и Косово, США постоянно отказывались от вмешательства, будь то в случае геноцида армян, холокоста, геноцидов в Камбодже, Руанде, Дарфуре или Конго.

Наконец, внешняя политика США мотивирована зацикленностью на своем мировом лидерстве. Очень часто говорится, что если США не возьмут на себя роль лидера, этого не сделает никто, а нежелание Вашингтона руководить создаст вакуум, который заполнят враги США и другие злые силы. Поэтому внешнеполитическому истеблишменту страны нужно провести разумное обсуждение того, что же значит лидерство США в изменяющемся мире. На данный момент оно слишком часто означает готовность использовать силу для решения проблем за рубежом, а также призывы Белого дома к другим странам следовать за США туда, где сам Вашингтон еще не знает, как действовать и какие последствия своих действий ему стоит ожидать.

Хорошим примером этого стала политика администрации Обамы по отношению к Сирии, где полумер было достаточно, чтобы США поставили на карту свой престиж, но недостаточно для оказания влияния на исход гражданской войны. И если внимательно посмотреть на тот хаос, который США учинили на Ближнем Востоке, сложно сделать эмпирический вывод, что больше лидерства Вашингтона в этом регионе положительно скажется на нем самом и на США.

Таким образом, хотя новая администрация, по всем признакам, не испытывает стремления следовать устоявшейся практике, управлять в условиях внутреннего и внешнего давления — не одно и то же, что и избираться на платформе избегания рисков. США не цветок в горшке, у них есть жизненно важные интересы, которые надо защищать, союзники, которых нужно поддерживать, и враги, которых следует сдерживать. Но главном является то, что если США могут что-то сделать, это еще не значит, что они должны. А в тех случаях, когда Вашингтон чувствует, что должен действовать, особенно с помощью военной силы, ему нужно подумать о последствиях и принять все меры, чтобы у него были средства для достижения поставленных задач.