Двое голландских журналистов, Стефан Бек и Мишель Спеккерс, отправились на Донбасс, на место крушения «Боинга» Малазийских авиалиний, чтобы провести собственное расследование. Нормальная журналистская постановка задачи, тем более в условиях, когда официальное расследование игнорирует часть свидетелей и часть экспертных докладов, а большое количество фрагментов самолета продолжает лежать там же, где и два с половиной года назад.

Dw.com
Обломки рейса MH17

Бек и Скепперс провели на Донбассе неделю: встречались со свидетелями, разговаривали с участниками спасательной операции, изучали материалы на месте крушения. Аккредитацию они получили у властей Луганской и Донецкой Республик, а переводчик не требовался — в отличие от многих своих коллег, смело рассуждающих о России и Украине, эти двое владеют русским языком.

Собрав полученный материал (интервью и фрагменты лайнера), журналисты вернулись в Амстердам. И были задержаны прямо в аэропорту, после чего сотрудники полиции изъяли у них все материалы. И задержание, и конфискация — новые доказательства тому, что правда об этой истории никому не нужна.

По первой официальной версии, вещественные материалы были изъяты в опасении, что журналисты скроют их от властей. То есть пока обломки самолета два с половиной года валялись на земле за две с половиной тысячи километров от Амстердама, они никого не волновали. Зато, попав в аэропорт Схипол, они стали волновать всех.

Другой интересный момент: голландская полиция сразу, в аэропорту, решила, что Бек и Скепперс могут скрыть привезенное. Кажется, это называется «презумпция виновности».

Потом появилась вторая официальная версия, в соответствии с которой репортеры просто не имели права привозить с собой обломки «Боинга». На самом деле никакого закона, который бы это запрещал, нет. И до судебного решения полиция не имеет права что-либо делать с изъятыми материалами.

Однако репортеры опасаются, что, пока решение не принято, информация может быть передана киевским властям. А ведь часть интервью была дана на условиях анонимности — жители Донбасса (со всеми на то основаниями) опасаются за собственную жизнь и не хотят комментировать открыто.

Странная история этого «расследования» тянется уже очень долго и с каждым шагом становится все запутаннее. Но голландские власти — и в этом случае, и ранее — своими действиями показывают, в чем состоит их цель.

От момента падения «Боинга» до момента публикации доклада с упоминанием виновных (ими были признаны ополченцы и Москва) прошло больше двух лет. Никто так и не объяснил, почему на это ушло столько времени.

Также никто не объяснил, как обвинение может строиться на том, что какая-то установка могла быть откуда-то куда-то привезена и могла выстрелить.

Также никто не объяснил, где легендарные спутниковые снимки, которые Вашингтон обещал предоставить на следующий день после трагедии и которые якобы подтверждают вину Москвы. Никто не объяснил действий украинских диспетчеров, которые вывели пассажирский лайнер прямо на зону боев.

Никто не объяснил, почему эксперты использовали только часть обломков, а другую часть бросили лежать там же, где она лежала. Рассказывали только сказки про то, что забирать обломки лайнера опасно, и в этот страх можно было поверить, если бы не одно «но»: часть уже собранных обломков голландцы тоже не забрали.

Никто не объяснил, почему были опрошены не все очевидцы трагедии. Никто не объяснил, почему комиссия одну часть экспертных данных приняла во внимание, а другую — нет.

Чем бы все это не объяснялось, из всех этих фактов ясно одно: никто и не собирался проводить полноценное расследование, потому что виновный был назначен заранее.

Вот и теперь собственным журналистам не дают работать с интервью и с привезенными материалами, потому что в этом нет никакой нужды. Виновные уже назначены. Если ополченцы могли сбить самолет и если он упал на контролируемой ими территории, значит, это они и сбили. Все остальное — ненужные сложные подробности.

Все чаще вместо обсуждения фактов западные власти предлагают обсудить, «кто во всем виноват». В случае, скажем, с перепиской Хиллари Клинтон никого не волновали арабские миллионы, помилованные преступники, трупы соратников, развязывание войн и вмешательство в дела общественных и религиозных организаций. Всех интересовало, кто и как украл эти письма. Содержание оказалось неважным — важным стало лишь то, «кто во всем виноват».

Так же и в случае с самолетом: никому не интересны диспетчеры, спутниковые снимки, валяющиеся обломки, неопрошенные свидетели, экспертные данные. Всех интересует только вопрос назначения того, кто во всем виноват.

Надо сказать, что не только в России, но и в Европе и «клинтонликс», и история с журналистским расследованием по «Боингу» не вызвала удивления. Почему? Да потому что никто и не сомневается, что политический путь Хиллари Клинтон был замешан на крови и лжи; никто и не сомневается, что в расследовании падения самолета что-то нечисто. Никто и не верит в полноту официальной версии, а потому и не удивляется борьбе с теми, кто думает иначе. Никто не сомневается в лживости своих властей.

Вот отсюда — и Brexit, и Дональд Трамп, и первое место президента России во всевозможных опросах о самом привлекательном для европейцев политике.

А худшее последствие состоит в том, что больше нет такого суда, которому бы верили все. Потому что суды, теоретически обладающие таким статусом, раз за разом показывают свою нечестность. А когда нет суда, остается право силы. Силы танков или силы пропаганды — это неважно. Важно, что конструкция лишается точки опоры.