Кёнигсберг-«Иуда»
11 января (по старому стилю) 1758 года в город Кёнигсберг победоносно вошли русские войска. С этого времени на четыре года Восточная Пруссия стала частью Российской империи.
Об этой достойной странице русской истории на сегодня не так уж и много серьёзных исследовательских работ. Главным и, пожалуй, единственным источником бытописания Кёнигсберга «при русских» служат мемуары выдающегося просветителя
Изучая историю присоединения Восточной Пруссии к России, автор этих строк безуспешно искал ответ на логичный вопрос — почему прусское население не организовало сопротивление своему противнику? Ведь с точки зрения царствующего на тот момент короля Пруссии и — на минуточку — основоположника прусско-германской государственности Фридриха Великого, сдача Кёнигсберга русским была высшим актом предательства со стороны граждан королевства. Безоговорочная капитуляция без единого выстрела подразумевала со стороны Фридриха не только жестокое наказание города-«Иуды», но и организацию очагов сопротивления (читай: партизанской войны). Ничего этого не случилось.
Вместо этого прусские дворяне и чиновники преподнесли первому русскому губернатору Пруссии Виллиму Фермору символические ключи от Кёнигсберга и Пиллау (ныне Балтийска), а сама присяга на верность русской императрице Елизавете была нарочно намечена в день рождения Фридриха Великого, чтобы его политически унизить (королю исполнилось 46 лет).
Если исключить альтернативную интерпретацию истории Европы XVIII века, то ответ на вопрос о сдаче Кёнигсберга может быть таким.
Тогда действительно столкнулись два разных цивилизационных менталитета. Партизанство было чуждо немцам как в XVIII веке, так и в XX веке (несмотря на исступлённые приказы военного преступника Гитлера, из «Вервольфа» по большому счёту вышел пшик). Известный немецкий политолог Карл Шмитт, поддержавший нацизм в своей стране, даже попытался оформить партизанской войне сугубо «русскую прописку» («Партизаны в России выигрывали проигранные правительством войны», — лжёт Шмитт).
Именно в кардинальном различии менталитета России и Запада лежат истоки того, почему в 1940 году Париж сдался Гитлеру буквально за десять минут. А уже известный нам Андрей Болотов во время Отечественной войны 1812 года в возрасте 74 лет организовал в своём имении под Тулой партизанский отряд против наполеоновских оккупантов.
Следующим фактором капитуляции пруссаков послужил, по всей видимости, культ имущества. Пресловутое «Hab und Gut» (на русский язык это можно перевести одним словом — барахло) являлось девизом жизни бюргеров. Дескать, жили под одним королём, поживём под другим. Лишь бы не потерять нажитое.
Но вернёмся к русскому Кёнигсбергу XVIII века. Если Болотов пишет весьма возвышенно о встрече прусским населением русской армии («звон колоколов во всём городе и играние на всех башнях и колокольнях в трубы и литавры, продолжавшиеся во всё время шествия»), то немецкие хроникёры более сдержанны. Например, Иоганн Архенгольц в «Истории семилетней войны в Германии» отмечает, что «жители Пруссии спокойно подчинились игу своих врагов». При этом Архенгольц не преминул напомнить, что в памяти жителей «свежо ещё было воспоминание об ужасах, производимых русскими». Далее историк со смаком описывает продвижение русских в Передней Померании («русские следовали принципу варварских орд», «казалось, русские не столько думали о завоевании, сколько о разорении») и, кажется, недоумевает, почему русские не сожгли Кёнигсберг.
Кто были наши предки-победители? Немецкие историографы заостряют внимание на одном факте — внушительном количестве калмыков. Пастор Теге, волею судьбы ставший полковым пастором русской армии в Семилетнюю войну, описывает калмыков — «с длинными бородами, суровым взглядом, невиданным вооружением — луками, стрелами, пиками». Архенгольц называет калмыков «самым диким врагом Фридриха, настолько же недостойным бороться с культурным государством, насколько не поддающимся никакой дисциплине». При этом, по данным калмыцкого историка Кима Шовунова, в Кёнигсберг вошли 4 тыс. донских казаков и 500 волжских калмыков. Всего же в Восточной Пруссии в 1758 году находилось 42 тыс. русских солдат,
Впрочем, культурное немецкое население Кёнигсберга продемонстрировало русским свою «европейскость». Андрей Болотов, в частности, пишет: «…Находятся в оном (Кёнигсберге) превеликое множество молодых женщин, упражняющихся в бесчестном рукоделии и продающих честь и целомудрие своё за деньги».
Пребывание Восточной Пруссии в составе России длилось четыре года и прекратилось из-за предательства уже с российской стороны. Новый император Российской империи — немец, внук Петра I, урождённый Карл Петер Ульрих фон Шлезвиг-Гольштейн-Готторп, переименованный в «русского» Петра III, вернул Фридриху Великому все земли, перечеркнув подвиг русского солдата.
…Есть в этом далёком событии ещё одна историческая параллель. Как известно, скоропостижная смерть Елизаветы Петровны и последовавшее затем предательство новоиспечённого императора Петра III были названы Фридрихом «чудом Бранденбургского дома». 9 апреля 1945 года, когда наши солдаты взяли штурмом Кёнигсберг, Гитлер, обожествлявший Фридриха, наверняка сравнил потерю Восточной Пруссии тогда и сейчас.
И когда 12 апреля — через три дня после штурма Кёнигсберга (в понимании Гитлера, капитуляции перед русскими, как двести лет назад) — умер американский президент Франклин Рузвельт, то нацистская верхушка восприняла это известие как новое «чудо Бранденбургского дома», полагая, как писал министр финансов Третьего рейха Шверин фон Крозиг, что Сталин и Черчилль рассорятся друг с другом и Германию ждёт сепаратный мир. Но «чуда» не случилось. Убеждён, что Отец советского народа также держал в уме русское владение Кёнигсбергом двести лет назад. Держал в уме и восстановил историческую справедливость.
Какая память осталась сегодня от русского владычества в Восточной Пруссии два с половиной века назад? Прежде всего, это уникальная Радзивилловская рукопись летописца Нестора, автора «Повести временных лет». Хроника хранилась в Кёнигсберге, и, по словам немецкого историка Августа Шлёцера, в 1760 году русские вытребовали оригинал («Кёнигсбергская библиотека должна была выдать свою овечку», — пишет Шлёцер). В настоящее время Радзивилловский список хранится в Библиотеке академии наук в Санкт-Петербурге.
Сохранились прусско-русские монеты с изображением Елизаветы (эскиз придумал всё тот же неутомимый Болотов) и надписью по-латински ELISAB. I D.G. IMP. TOT. RUSS (Elisabetha I dei gratia Imperatrix totum Russorum — Елизавета Божьей милостью императрица Всея Руси). Самый распространённый номинал, который продаётся в Калининграде, — это солид с елизаветинским вензелем. Монета — размером с ноготь, состоящая из низкопробного серебра, в хорошем качестве обойдётся вам в 5−6 тысяч рублей. У калининградских нумизматов в ходу также елизаветинские шестигрошевики по цене от 12 тысяч рублей за штуку. Остальные номиналы прусско-русских монет являются редкостью с соответствующей высокой стоимостью.
Два года назад при строительстве автомагистрали в Калининграде археологи наткнулись на культурный слой Кёнигсберга XVIII века. Среди находок — внушительная латунная накладка с изображением российского двуглавого орла (см. фото). По предположению археологов, орёл был прибит к ящику с эталонами — мерами длины, веса, объема, принятыми в Российской империи, которые предполагалось ввести и в Пруссии, сменив здешнюю метрическую систему.
Сегодня на территории Калининградской области есть лишь один памятник, посвящённый победе России в Семилетней войне. Это конная статуя императрицы Елизаветы, установленная в 2004 году в самой западной точке России — городе Балтийске. Императрица в платье полковника лейб-гвардии Преображенского полка встречает все корабли, заходящие в Калининградский залив.
Десять лет назад в городе Черняховске была открыта памятная доска в честь 250-летия сражения при Гросс Егерсдорфе. Именно у этого селения в августе 1757 года русская пехота под командованием генерала Лопухина нанесла поражение прусским войскам, благодаря чему через полгода Кёнигсберг стал русским.
В Калининграде в активно застраиваемом микрорайоне Сельма четыре улицы названы в память о русской истории — три улицы в честь русских губернаторов Восточной Пруссии Виллима Фермора, Фёдора Воейкова и Петра Панина, последняя улица — просто Елизаветинская.
В конце 2016 года музей «Королевские ворота» выступил с инициативой увековечить имя Андрея Болотова в Калининграде. В честь грядущего 260-летия памятной даты планируется разбить у музея сквер, назвав его именем Болотова. Деревья для сквера привезут из Дворяниново Тульской области, где находилось имение писателя и учёного.
Короче говоря, огонь памяти о «русском Кёнигсберге» еле тлеет в современном Калининграде. А хотелось, чтобы сегодняшнему поколению было жарко от нашей славной истории.
P.S. Читатель Александр Абрамов уточнил, что в Калининградской области есть ещё два памятника славе русскому оружию в битве при Гросс Егерсдорф. Первый обелиск стоит в поле у пос. Бочаги и находится в плачевном состоянии. Второй — в пос. Междуречье Черняховского района.