Бывший помощник заместителя госсекретаря США по вопросам Европы и Евразии, исследователь Атлантического совета США Мэтью Брайза в интервью грузинcкой редакции «Голоса Америки» заявил, что «Россия может попытаться изолировать Грузию и Азербайджан с использованием вопроса энергоносителей», имея в виду «переход отношений между двумя крупными региональными игроками — Россией и Турцией — в новую фазу» и газопровод «Турецкий поток», который может привести к «сокращению инвестиций в энергосферу Азербайджана». По словам Брайзы, «это часть российской стратегии, которая нацелена на увеличение своего влияния в Грузии и Азербайджане».

Оxu.az
Мэтью Брайза

Брайза — один из знатоков региона, сделанное им заявление вносит новые элементы в мозаику и порождает массу новых вопросов. Тем более что ранее, когда Россия и Турция пошли на сближение после нападения в ноябре 2015 года турецких ВВС на российский самолет в сирийском пространстве, он заявлял, что «ожидал такую последовательность событий», говоря о замене премьер-министра Ахмета Давутоглу на Бинали Йылдырыма, заявившего, что Анкаре «нужно больше друзей в мире». При этом Брайза изначально политизировал «Турецкий поток», связывал его реализацию исключительно с «уступками России Турции в сирийском вопросе». Еще он говорил, что «экономика и политика безопасности связаны между собой, и президент России Владимир Путин допустил в отношении Турции некоторые просчеты», имея в виду появление в Сирии российских Вооруженных сил.

Комментируя вопрос возможного сокращения «Газпромом» поставок газа в Турцию на фоне обострения отношений Москвы и Анкары, Брайза отмечал, что «Россия и «Газпром» находятся в крайне сложной финансовой ситуации, и Москва вряд ли приостановит поставки газа в страну, которая «является одним из крупнейших рынков сбыта для России». Поставки российского газа в Турцию действительно не прекратились, хотя после инцидента с российским самолетом переговоры по «Турецкому потоку» был практически заморожены. Анкара разыгрывала тогда бакинскую «карту», заявляя, что готова вообще обойтись без российского газа.

В тот момент азербайджанский портал Haqqin. az, отмечая, что «амбициозные проекты российского «Газпрома» на европейском направлении конкурируют с альтернативными газовыми маршрутами, в которых как раз и задействован активно Азербайджан», что «успех российских газопроводов понижает европейские шансы азербайджанского газа в Европе и наоборот», констатировал: «Началось строительство Трансадриатического газопровода (ТАР) для поставок газа из Азербайджана в Европу. ТАР стоимостью 5,6 млрд евро — часть «Южного газового коридора», продолжение Трансанатолийского трубопровода. Он открывает возможность дальнейшего экспорта каспийского газа в Германию, Францию, Великобританию, Швейцарию и Австрию. Первые поставки по ТАР в Грузию и Турцию намечены на конец 2018 года, в Европу — на начало 2020-го. При этом Еврокомиссия (ЕК) уже одобрила строительство ТАР, в отличие от его российских конкурентов, признав его соответствующим европейскому законодательству. Эксперты усматривают за этим далеко идущий стратегический ход, который в будущем способен перекроить энергетическую карту Старого Света. Речь идет ни много ни мало о постепенном замещении российского газа азербайджанским и другими альтернативными топливными поставками».

Отметим также, что Россия и Турция в рамках проекта «Турецкий поток» реально выстраивают только двусторонние отношения, тогда как Баку вряд ли готов «сдать» Киев в альянсе с Москвой и Анкарой. Кроме того, в Баку рассчитывали на то, что и Анкара не решится пойти на политическое противостояние с Брюсселем, ведь, по мнению Haqqin. az, «если будут запущены «Турецкий поток» (даже одна ветка) вкупе, скажем, с другим газпромовским проектом «Северный поток-2» (в котором заинтересована Германия), то украинский транзит попросту обнулится». Значит Турция будет вынуждена рисковать своими отношениями с Киевом, не говоря уже о подрыве своего стратегического альянса с Баку. Перескочить через такие барьеры Анкару могли заставить только соображения особой политической важности, затрагивающие, прежде всего, ее интересы национальной безопасности. Они были обозначены на сирийском направлении, когда Турция и Россия стали активно сотрудничать по военной и дипломатической линиям.

При этом осуществляется оно без посредничества Азербайджана. Как пишет британское издание Guardian, «для президента Эрдогана вопрос курдской независимости стоит даже более остро, чем все остальное». К тому же, отмечает издание, «в самой Турции существуют противоречия: с одной стороны, слышны заявления, что Европа остается единственным правильным путем достижения экономической модернизации, с другой — в Турции существует сильная евразийская группа, которая выступает за прекращение отношений с ЕС». То есть, Анкара утрачивает для Баку роль геополитического «поводыря», что уловил Брайза. Более того, после московского саммита глав внешнеполитических ведомств России, Турции и Ирана стало известно, что мирные переговоры по сирийскому урегулированию могут продолжиться в Астане.

Выбор этого города для проведения такого мероприятия неслучаен — Казахстан, а не Азербайджан, сыграл важную роль в нормализации отношения между Турцией и Россией, хотя турецкое руководство благодарило за это и Баку. Причина одна: вступив в альянс с Россией и Ираном, Анкара опасается, что Закавказье наряду с нагорно-карабахским конфликтом в будущем станут накрывать цунами исторического прошлого с привлечением не только России, но и Ирана. И в ситуации, когда в самой Турции оживают старые конфликты, зародившиеся в последние годы существования Османской империи. Этот момент Брайза тоже видит. Как пишет обозреватель DW Кристиан Триппе, «турецкий президент Эрдоган заявляет во всеуслышание о поддержке Азербайджана», но остается вопрос, как он поступит на самом деле в ситуации, когда Москва укрепляет свою доминирующую роль в регионе. Вместе с тем, не факт, что Россия решит «попытаться изолировать Грузию и Азербайджан с использованием вопроса энергоносителей».

Просто сложилась та ситуация, когда никому не удается выскочить из своих «исторических штанов». Так что в ближайшее время стоит ждать интенсификации дискуссий, прежде всего, вокруг проблематики нагорно-карабахского регулирования, поиском новых критериев толкования и оценок происходящих событий.