Андрей Колеров. Лабиринт. 1990-е

В то время, как Европейский Союз пытается переварить миллионы сирийских и африканских беженцев, которые рискуют жизнью, пересекая Средиземное море в стремлении бежать из разрушенных «арабской весной» государств, параллельный кризис с сопоставимым числом беженцев лавинообразно расширяется в «кадыке Америк» — треугольнике в северной части Центральноамериканского региона, состоящем из трех стран — Сальвадора, Гондураса и Гватемалы.

На фоне не объявленной, но все более полномасштабной, с применением всех современных средств поля боя, войны между преступными группировками и военными, сотни тысяч граждан этих стран вынуждено бегут на север — сперва к южной мексиканской границе, а затем и к северной, заветной линии по Рио Гранде — границе с США.

Как и в регионе Большого Ближнего Востока, речь идет о сотнях тысяч человек — но разница в том, что население Сальвадора, Гондураса и Гватемалы в десятки раз меньше населения Сирии, Ирака или Афганистана. По оценкам агентства ООН по делам беженцев (УВКБ), более 80.000 человек из Сальвадора, Гватемалы и Гондураса, в основном семьи и дети-сироты без сопровождения взрослых, как ожидается, официально обратятся о предоставлении убежища за рубежами своих стран в этом году. Эта цифра формирует колоссальный рост — на 658% — всего за пять лет, с 2011 года. И это только те, кто имеют необходимые документы для официального обращения. По тем же официальным оценкам, число беженцев, вынужденных перемещаться без обращения за статусом, в несколько раз больше.

В течение 1980-х годов все три страны прошли через череду полномасштабных гражданских войн между поддерживаемыми США военными диктатурами и поддерживаемыми СССР левыми партизанскими армиями. Но даже после того, как прекращение огня было согласовано, мир никогда не приходил в регион. Амнистии военным преступникам с обеих сторон, в равной степени как и отказы в амнистиях, привели к тому, что многие «борцы с коммунистической чумой» и «пламенные революционеры» просто перевели свои эскадроны смерти или партизанские бригады в статус криминальных банд. Проводившаяся только на бумаге демилитаризация сторон сохранила этим бандам все их вооружение, — вплоть до минометов и ствольной артиллерии.

В Сальвадоре люди бегут ‑ и умирают — с той же точно скоростью, как в течение 12-летней гражданской войны, в которой более 75.000 были убиты и около миллиона были «насильственно перемещены». В прошлом году в Сальвадоре были убиты 6.657 человек, — в стране, где всё население 6 миллионов человек.

Та же гремучая смесь организованной преступности, государственной жестокости и глубинного беззакония убила в прошлом году 8.035 человек в Гондурасе, в котором проживает 8,5 миллиона человек.

Данных о гибели людей в Гватемале просто нет, но по оценкам экспертов, «уровень самогеноцида нации» — убитых в криминальных войнах на каждую тысячу обывателей — достигнут и здесь.

Люди бегут от войны — пусть она и называется антикриминальной ‑ и бегут на север, в Америку. Но в отличие от беженцев из региона Большого Ближнего Востока беженцев этой войны как бы не существует. Более 100.000 семей и беспризорных детей из Гондураса, Сальвадора и Гватемалы были задержаны на южной границе США в прошлом году — официальные данные американских миграционных властей.

Ужесточение пограничного режима между США и Мексикой за последние два года привело к тому, что беженцы-нелегалы из «кадыка Америк» выбирают для себя все более рискованные маршруты, ‑ и все чаще попадают в руки таких же криминальных банд, только теперь уже мексиканских. Морской маршрут начинается в мексиканском еще не так давно рыбацком поселке Паредон. Рыбная ловля здесь перестала быть промыслом уже с десятилетие назад, а теперь прекратилась и еще два года назад столь выгодная контрабанда. Все контрабандисты переключили наработанные навыки преодоления береговой охраны на переброску не кокаина, а мигрантов. И точно так же, как это происходит в Средиземном море с африканскими беженцами, владельцы баркасов просто топят их вместе с нелегалами при первой же опасности — ведь, в отличие от кокаина, нелегалов по ту сторону границы никто не ждет, за них никто не спросит.

Пеший маршрут начинается в Чьяпасе, южном штате Мексики в пролегает через соседний регион Оахака. На машине здесь всего несколько часов, но для мигрантов-нелегалов двухдневный пеший путь через леса и недружелюбные поселки сопровождается грабежом, изнасилованиями и смертью от рук вооруженных мексиканских банд, которые целенаправленно охотятся на мужчин, женщин и детей, направляющихся на север. Это вовсе не респектабельные наркокартели, просто-таки воспетые Голливудом. Охотники на мигрантов — это отбросы даже для криминального мира, дно криминалитета Мексики. «Койоты» — такое имя им дало мексиканское преступное сообщество.

В то время как достичь США становится все более рискованной затеей для большинства беженцев из стран Центральной Америки, уже и Мексика становится все более естественным конечным пунктом назначения — для тех, у кого есть хоть какие-то документы.

В первые шесть месяцев этого года мексиканское Агентство по делам беженцев (КОМАР) получило 3.486 заявления о предоставлении убежища — рост на 150% по сравнению с аналогичным периодом в 2015 года. До конца 2016 года, как ожидается, таких заявлений будет более 8.000. В прошлом году здесь искали убежище 3.423 беженца. Но и эти восемь тысяч — капля в море по сравнению с 170.323 беженцами-нелегалами из стран Центральной Америки, которые были задержаны мексиканскими иммиграционными властями. Большинство из них было немедленно депортировано на родину.

Официально ни США, Мексика, ни страны северного треугольника — Сальвадор, Гватемала, Гондурас — не признали эскалации кризиса беженцев, несмотря на многочисленные обращения со стороны ООН. Никому не выгодно признание проблемы — ведь тогда ее придется решать и придется отвечать за судьбы сотен тысяч (официально) и даже — по экспертным оценкам — миллионов беженцев, сорванных с мест криминальными войнами, которые для них ничем не отличаются от войн, признанных мировым сообществом.

«Кадык Америк» уже официально признан объединенными нациями «самой опасной территорией для проживания гражданского населения в мире за пределами территорий ведения войны». Очень правильное определение, но требующее уточнения — война здесь идет уже скоро пятьдесят лет и никогда не прекращалась.