Первая победа коммунистов над фашистами
21 сентября 1933 года в Лейпциге стартовал судебный процесс о поджоге рейхстага в Берлине. На скамье подсудимых оказались пять человек, четверо из которых были коммунистами. Обвинение против них было собрано так грубо, что в итоге 23 декабря процесс закончился оправданием четверых из пяти подсудимых ввиду недостаточности улик.
Первым из подозреваемых оказался некто Маринус ван дер Люббе, гражданин Нидерландов, который, как выяснилось позже, вышел из коммунистического движения ещё в 1931 году. Следующим был арестован лидер парламентской фракции компартии Германии Эрнст Торглер. Так как германская пресса пестрила необоснованными обвинениями в адрес коммунистов, он сам явился в полицию, где намеревался изложить свою позицию, но был схвачен и упрятан за решётку. Ещё трое человек были арестованы по наводке официанта одного из заведений, который ради получения лёгких денег объявленных за награду о поимке сообщников Маринуса ван дер Люббе, оговорил трёх посетителей ресторана. Ими оказались коммунисты Болгарии Благой Попов, Васил Танев и руководитель подполья Коминтерна Георгий Димитров. Болгары сразу стали начисто отрицать всякую связь с Маринусом ван дер Люббе, так как даже не были знакомы с ним.
Но для того, чтобы понять подоплёку организованного нацистами судилища по поджогу рейхстага, нужно напомнить исторический контекст тех февральских событий.
А дело в начале 1933 года в Германии обстояло так. Несмотря на то, что к тому времени нацисты уже пришли к власти (Адольф Гитлер был назначен рейхсканцлером 30 января 1933 года), на предстоящих в начале марта выборах они вовсе не чувствовали уверенности в своей победе. Влияние коммунистической партии Германии и профсоюзов было достаточно высоким и не позволило бы нацистам получить большинство в парламенте.
27 февраля 1933 года в Берлине произошло событие, которое прочно вошло в историю как очередная провокация германских нацистов. Вечером этого дня был осуществлён поджог здания рейхстага, которое очень сильно пострадало и впоследствии не использовалось долгое время. Подконтрольная нацистам пресса в один голос стала обвинять в поджоге коммунистов.
А уже на следующий день, 28 февраля, был опубликован чрезвычайный указ рейхспрезидента «О защите народа и государства», который, по сути, сворачивал демократию в стране и стал первым подготовительным актом к предстоящей диктатуре.
Законом была отменена свобода личности, собраний, союзов, слова, печати. Была отменена тайна переписки и неприкосновенность частной собственности. Под запрет попала Коммунистическая партия Германии. Только в течение последующих нескольких дней были арестованы несколько тысяч коммунистов, а также лидеры либеральных и социал-демократических движений. Были закрыты все, оппозиционные нацистам, печатные издания. Но даже несмотря на такие меры, гитлеровцам так и не удалось получить необходимое большинство. В итоге они лишили коммунистов и ряд социал-демократов полученных мандатов и провели через парламент «Закон в целях устранения бедствий народа и государства», после которого члены гитлеровской партии стали захватывать власть на местах. Так в Германии началась диктатура нацистов.
Уже эти события дают чёткое понимание того, кому на самом деле был выгоден поджог здания рейхстага. Исследования, проведённые позже, показали, что пожар был делом рук группы штурмовиков во главе с Карлом Эрнестом, доверенных людей Рема, действовавших при содействии Геринга и Геббельса. Ведь только в ходе тушения огня, прибывшие на место пожарные, обнаружили 65 очагов возгорания по всему зданию, что явно указывало на согласованные действия многочисленной группы. Многие неприглядные для нацистов факты вскрывались уже в ходе следствия о поджоге, но гитлеровцы методично и безжалостно уничтожали всех свидетелей и участников тех событий.
Но вернёмся к процессу, который, по задумке фашистов, должен быть стать образцово-показательным судом над коммунистами, собиравшимися, по версии гитлеровцев, после поджога рейхстага начать путч и незаконный захват власти. Напомню, что проходил он с 21 сентября по 23 декабря 1933 года. Всего состоялось 54 заседания, ход которых освещали 120 журналистов со всего мира, за исключением советских (их нацисты не допустили на процесс).
Надо отметить, что до начала суда это дело рассматривалось в Лондоне международной комиссией, в состав которой вошли видные общественные деятели стран Европы. Немецкие эмигранты подняли на ноги всю международную общественность и собрали множество фактов указывающих на причастность нацистов к поджогу рейхстага. К моменту завершения работы комиссии стало ясно, что Маринус ван дер Люббе действительно являлся поджигателем, однако служил лишь орудием в руках нацистов. На суде в Лейпциге обвинители изо всех сил старались, чтобы вскрытые комиссией факты не были вынесены на процесс.
Четверо подсудимых не доставили никаких хлопот суду и обвинению, а вот Георгий Димитров, который выступил в роли защитника (немецкие власти назначили обвиняемым адвоката, тактика которого не устраивала болгар), сделал это настолько блестяще, что практически перевернул процесс. Он сделал всё, чтобы вскрыть преступные деяния нацистов и, по сути, выступал как обвинитель.
Блестящая защита Димитрова на суде получила высокую оценку, ведь процесс попал под пристальное внимание всего мира. Суд широко освещался в прессе и транслировался по радио. Выступления Георгия Димитрова на процессе описаны в книге Камена Калчева «Димитров: сын рабочего класса» (Молодая гвардия, Москва, 1962). Вот некоторые цитаты из выступлений на суде самого Димитрова, который вёл себя на процессе уверенно и спокойно, так как мог доказать, что в момент поджога здания рейхстага находился в Мюнхене:
— Я здесь для того, чтобы защищать коммунизм и себя самого.
— Я защищаю себя самого, как обвиняемый коммунист. Я защищаю свою собственную коммунистическую революционную честь. Я защищаю свои идеи, свои коммунистические убеждения. Я защищаю смысл и содержание своей жизни. Поэтому каждое произнесенное мною перед судом слово — это, так сказать, кровь от крови и плоть от плоти моей. Каждое слово — выражение моего глубочайшего возмущения против несправедливого обвинения, против того факта, что такое антикоммунистическое преступление приписывается коммунистам.
— Далее, также совершенно правильно, что я — за пролетарскую революцию и за диктатуру пролетариата. Я глубоко убежден, что в этом спасение и единственный выход из экономического кризиса и военной катастрофы капитализма. И борьба за диктатуру пролетариата и за победу коммунизма, бесспорно, составляет содержание моей жизни. Я желал бы еще по крайней мере двадцать лет прожить для коммунизма и затем спокойно умереть. Но именно поэтому я решительный противник методов индивидуального террора и путчизма. К поджогу рейхстага я не имею абсолютно никакого — ни прямого, ни косвенного — отношения. Поджигателя рейхстага Ван дер Люббе я вижу впервые здесь, в этом зале.
— Все предварительное следствие против меня велось с предвзятостью и с явным намерением любой ценой, вопреки всем противоречащим этому фактам сфабриковать из меня для имперского суда поджигателя рейхстага, после того как длившееся месяцами предварительное следствие оказалось не в состоянии, как это теперь для меня ясно, найти настоящих виновников.
— Кто такой Ван дер Люббе? Коммунист? Отнюдь нет! Анархист? Нет! Он деклассированный рабочий, он бунтующий люмпен-пролетарий, тварь, которой злоупотребили, которую использовали против рабочего класса. Нет, он не коммунист. Он не анархист. Ни один коммунист в мире, ни один анархист не будет вести себя на суде так, как ведет себя Ван дер Люббе. Подлинные анархисты совершают бессмысленные дела, но на суде они держат ответ и объясняют свои цели. Если бы какой-нибудь коммунист сделал что-либо подобное, он не молчал бы на суде, когда на скамье подсудимых сидят невинные. Нет, Ван дер Люббе не коммунист, не анархист; он орудие, которым злоупотребил фашизм.
Димитров выступал настолько блестяще, чем довёл до истерики выступавшего на процессе свидетелем Геринга. Яркое описание поединка Димитрова с Герингом дала венская социал-демократическая газета «Арбейтерцейтунг»:
"Человек, который там, в Лейпциге, гордо, отважно, неустрашимо стоит перед подлым судилищем, будет жить как один из героев этого мрачного времени: Димитров, болгарский коммунист. Каждый его вопрос пробивает брешь в стене глупости, подлости и низости, которую германские властители воздвигли вокруг разваливающегося капитализма. Сквозь эти бреши веет дуновение будущего, полного свободы, величия и человеческого достоинства. Каждый его вопрос — это атака, и не один из его вопросов не служит его личной защите: этот обреченный на смерть борется не за свою жизнь, он борется за высокое дело, которому подчиняет свою жизнь, за социализм, который наполняет его самосознанием, уверенностью в победе. Редко случалось видеть что-нибудь такое же потрясающее, что-нибудь такое же встряхивающее и окрыляющее, как борьба этого человека против германских властителей. У них, у этих обагренных кровью завоевателей, есть министерство пропаганды, у них есть гигантские фейерверки и гигантские демонстрации, у них громкоговорители и пулеметы, залы собраний и суды, — а этот обвиняемый болгарин, этот одинокий Димитров не имеет ничего, кроме своих уст, своего мужества, своего фанатизма. И все же германские диктаторы, скрежеща зубами, чувствуют, что этот обреченный на смерть сильнее» чем весь их аппарат власти, что каждый его вопрос оказывает более сильное действие, чем вся их дьявольски функционирующая пропаганда. Все это разрядилось вчера, вылившись в сцену, в которой сущность пролетарской революции столкнулась с гнусностью фашистской диктатуры. Геринг, убийца, поджигатель и морфинист, всемогущий министр по делам террора и смерти, выступил вчера свидетелем на суде… Нервы морфиниста не выдержали… Самый могущественный человек в Пруссии, человек, которого в Германии страшатся больше всех, потерял самообладание, стал реветь и визжать, как сумасшедший».
На митинге советской и кубинской молодёжи в Москве в 1962 году первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв так описывал суд над Димитровым:
«На Лейпцигском процессе он был как бы в клетке с тиграми. Нельзя без волнения читать то, что говорил там Георгий Димитров. Он говорил так, словно судили в Лейпциге не его, а он судил, судил Геринга, судил Геббельса, судил Гитлера, судил фашистских заправил и извергов, судил фашистский режим».
В итоге Лейпцигский процесс закончился совсем не так, как планировали нацисты. К смертной казни был приговорён только сам поджигатель — Маринус ван дер Люббе. Остальных обвиняемых оправдали ввиду недостаточности улик. Несмотря на давление со стороны нацистского руководства, судьи так и не рискнули вынести обвинительный приговор невиновным. Тем не менее, все четверо оправданных были отправлены Герингом в тюрьму. И только 27 февраля 1934 года, под сильным давлением международного общественного мнения, троих болгарских коммунистов освободили, а немецкого коммуниста Торглера сразу же отправили в концлагерь.
Стоит напомнить, что фашисты также готовили суд над руководителем германской компартии Эрнстом Тельманом, но после провала на Лейпцигском процессе они не рискнули его устраивать. Эрнст Тельман так и провёл всё время диктатуры нацистов в застенках, а в 1944 году без суда и следствия был казнён в Бухенвальде.
Спустя год, в мае 1945 года, рабоче-крестьянская Красная Армия под руководством Всесоюзной Коммунистической партии большевиков одержат великую победу над фашизмом, а над зданием рейхстага — логовом нацистского зверя — «заполыхает» Красное знамя Победы.