Уже сразу же после подавления революции в Венгрии наметились контуры будущих расхождений между неразрывно близкими, как многим тогда казалось, Веной и Петербургом. Император Николай I был уверен, что ему удастся сохранить особые отношения с юным Францем-Иосифом, который по возрасту годился ему в сыновья и с готовностью демонстрировал свое желание прислушиваться к советам старшего партнера по монархическому союзу. На самом деле отношения между империями были далеки от совершенства, и прежде всего, это сказалось в наиболее близком и важном каждому престолу институте — в армии.

Венгрия

С самого начала венгерской кампании генерал-фельдмаршал И.Ф. Паскевич с недоверием и неприязнью относился к австрийцам. В ходе военных действий эти настроения только усилились.

«Австрийское правительство, — докладывал фельдмаршал Николаю I, — вместо того, чтобы стремиться помириться с народом венгерским, раздражает его прокламациями, в которых смерть обещана для половины народа. В возмущениях и в войне правило: «не обещай того, что не можешь исполнить (курсив авт. — А.О.)»… Я никогда не забуду Ваше отеческое наставление мне в последнюю минуту, когда я ехал к армии в Польше. Вы мне сказали: «Накажи только тех, которые в первый день бунтовали; прочих прости (курсив авт. — А.О.)». Разница между Венгрией и Польшей. Для нас Польша — провинция, которая Вас чувствительно обидела; для них Венгрия — все их существование: без Венгрии не существует империи австрийской».

И военное управление, и амнистия, по мнению фельдмаршала были необходимыми условиями эффективного контроля над Венгрией.

Подчиненные фельдмаршала тоже не доверяли австрийцам. От них ожидали только одного — возвращения к карательным мерам. К пленным по-прежнему хорошо относились, при каждом случае русские часто открыто демонстрировали свои симпатии к венграм и неприязнь к австрийцам. Со своей стороны и сами венгры довольно комфортно чувствовали себя в русском плену, и явно предпочитали его австрийскому. Старшим офицерам сохранили оружие и право ношения знаков отличия революционной армии. Подобные действия вызывали раздражение и протесты австрийских властей, которые почти единодушно не нравились русским военным. Австрийцы упрекали Паскевича в высокомерии, а его подчиненных — в небрежении к охране военнопленных, из-за чего значительная часть их бежала из-под стражи.

17(29) августа 1849 г. Николай I издал Манифест «О благополучном окончании войны в Венгрии», в котором извещал своих подданных о достигнутых победах и вновь напоминал Европе о готовности отразить натиск революции: «Исполнив Наш обет — свято, повелели Мы ныне торжествующим войскам Нашим воротиться в свои пределы. С благодарным сердцем к Подателю всех благ, от глубины души воскликнем: да, воистину с нами Бог, разумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог». Вена могла быть довольна — союзники уходили без каких-либо предварительных условий. В конце августа 1849 г. русские войска были выведены из пределов Австрийской империи. Венгерский поход длился 8 недель и обошелся России в 47,5 млн. рублей, 708 убитых, 10 885 умерших от ран и болезней и 2 447 раненых и контуженных. Пленные и оружие были возвращены австрийскому правительству при условии амнистии рядовым — это была личная просьба Николая I. Франц-Иосиф обещал русскому императору простить и офицеров, но только после суда над ними. Однако это обещание было нарушено австрийцами.

«Конечно, господин фельдмаршал, — писал 11(23) августа 1849 г. Франц-Иосиф Паскевичу, — если бы я мог следовать влечению моего сердца, то я бы покрыл прошедшее непроницаемым покровом. Но мне нельзя забыть, что на мне лежат в отношении к прочим народам священные обязанности, которые я должен исполнить, и что общее благо моей империи внушает мне соображения, коих я не в праве упустить из виду». Гайнау еще в ходе боевых действий широко использовал практику расстрела пленных, в некоторых случаях карательные акции останавливались только после личного вмешательства русских генералов. Из видных руководителей восстания смертную казнь заменили на заключение только ген. Гергею. Император амнистировал его с запретом проживать в Венгрии, и под сопровождением военных он был перевезен в Австрию.

Во всех главных городах Венгрии были учреждены военные трибуналы, которые вынесли к ноябрю 1849 г. свыше 800 приговоров, 25 человек были казнены. Суды продолжались до 1852 года, символической, заочной казни подверглись даже бежавшие. В 1851 г. процедуре повешения подвергнуты были изображения 36 эмигрантов. Впрочем, эти действия Вены не имели отношения к Петербургу. «Ваш Государь, — писал 15 сентября 1849 г. Бруннову Пальмерстон, — заслужил великую славу не успехами своего оружия, ибо каждый знает, чего стоят русские войска, но умеренностью и великодушием, показанными им после победы».

В этой обстановке Россия подошла к очередному витку Восточного кризиса. Турция после подавления революции 1848−1849 гг. превратилась в один из центров революционной эмиграции, преимущественно венгерской (около 3.600 чел.) и польской (около 800 чел.). Польская эмиграция еще в середине 40-х годов XIX в. пыталась использовать Константинополь в качестве рычага для активизации антирусского движения на Кавказе. Польский эмигрантский центр в Париже во главе с А. Чарторыйским планировал создать в этом регионе союз из различных элементов, включая горцев, донских и кубанских казаков и т.д. Для этого при английской финансовой поддержке на Черноморское побережье Кавказа посылались польские эмиссары, перед которыми ставилась задача склонять русских солдат польского происхождения к дезертирству, а представителей местных народов убеждать в возможности скорой военной помощи со стороны Англии и Франции. Эти провокации иногда и только поначалу имели частичный успех, но неизбежно заканчивались провалом.

17 сентября 1849 г. Вена и Санкт-Петербург потребовали от султана выдать своих бывших подданных. Это требование было встречено общественным мнением Европы негативно и способствовало объединению Англии и Франции, отправивших 7 октября 1849 г. свои эскадры к Проливам. Одновременно с обращением к Парижу и Лондону, султан отправил в Петербург своего специального уполномоченного Фуада-эфенди, миссия которого протекала в весьма благоприятной для Турции обстановке. 6 октября 1849 г. Вена нарушила обещание амнистии, данное русскому командованию при капитуляции Виллагоше. В этот день по приговору австрийского суда были казнены 13 генералов венгерской революционной армии. Гайнау был возмущен условиями капитуляции и начал нарушать их, прежде всего в отношении бывших офицеров императорской армии, нарушивших воинскую присягу. 490 офицеров были отданы под суд военного трибунала, 231 приговорены к смертной казни (значительная часть приговоров позже была заменена пожизненным заключением). К смертной казни было приговорено и 114 гражданских лиц, включая графа Батьяни, 1 765 подверглись заключению.

Конечно, Николая I нельзя было заподозрить в симпатиях к венгерским революционерам, но он был возмущен нарушением слова, данного России, и 19 октября 1849 г. отозвал свои требования к Константинополю. Убедившись в поддержке со стороны Парижа и Лондона, и в изменении позиции Петербурга, султан ответил отказом и на австрийские требования. Тем не менее эта история была воспринята прежде всего как дипломатическое отступление, пусть и не изолированное, России, вслед за которым последовало резкое ухудшение образа Петербурга в европейском, и прежде всего британском общественном мнении, где Турцию теперь представляли оплотом либерализма, противостоящим русской тирании. Кроме того, впервые после революции 1848−1849 гг. вместе и достаточно успешно выступили Турция, Великобритания и Франция, что имело достаточно серьезные последствия в ближайшем будущем. Вновь возникла идея решения Восточного вопроса одним ударом.

Уже 12(24) ноября 1849 г. Великий Князь Константин Николаевич подал на Высочайшее имя записку «Предположение атаки Царя-града с моря», в которой говорилось:

«В случае войны с Оттоманскою Портою есть средство окончить кампанию в кратчайшее время, с меньшим кровопролитием, это есть атака и взятие Константинополя с моря. Это предприятие опасное, трудное, но которое при наших средствах не должно и не может не удаться. Можно при этом потерять корабля три, четыре, много крови прольется в короткое время, но все-таки не столько, как в сухопутной двухлетней или даже годовой кампании, в которой войско более страдает от трудностей пути, лихорадок и чумы, чем от самого неприятеля».

По мнению автора проекта, сил Черноморского флота хватило бы для успешного подавления турецких прибрежных батарей в Босфоре и одновременной переброски 12 батальонов пехоты — т. е. дивизии — в первом эшелоне десанта. Обязательным условием успеха операции было взятие под контроль входа в Мраморное море со стороны Средиземного: «Не будь же Дарданеллы в наших руках, нас также скоро выгонят из Константинополя, как мы в него вошли». Это был весьма опасный план, успех реализации которого зависел от слишком многих случайностей, и он был отложен. Во-всяком случае, до 1853 года подобного рода проекты более не обсуждались.

После революции 1848−1849 гг. политическое влияние России значительно возросло и в Германии. 18 мая 1848 г. собралось немецкое Национальное собрание — Франкфуртский парламент, который в основном состоял из представителей различных либеральных партий. Он заменил союзный сейм и начал работу над проектом обще-германской конституции. Идеи политического объединения всех немцев в единое государство стали самыми популярными в Германии. В марте 1849 г. конституция была принята, но ни одно из германских правительств не приняло ее. 28 марта 1849 г. Франкфуртский парламент 290 голосами из 538 проголосовал за предложение императорской короны прусскому королю. Делегация из 33 человек отправилась в Берлин, и 5 апреля получила аудиенцию у Фридриха-Вильгельма. Прием был очень теплым и вежливым, но тем не менее король отказался от предложения под тем предлогом, что на него нет согласия правительств Германии. Отказ не был дан «навсегда».

3 апреля, следуя призыву парламента, Берлин возобновил военные действия против Дании. На этот раз они шли под верховным руководством Пруссии. Ее войска вновь дошли до Ютландии, где помогли немецким частям герцогств осадить крепость Фредерицию. Действия поначалу были успешными, но 6 июля датчане разгромили немцев и деблокировали крепость. Еще ранее, 30 мая 1849 г., был разогнан Франкфуртский парламент. 19 июля Пруссия вынуждена была подписать перемирие и согласиться на предварительные условия мира. Поход в Данию закончился без особых успехов. Тем не менее, в 1849—1850 гг. Пруссия попыталась возглавить унию из 26 германских государств, что вызвало недовольство Вены.

В мае 1850 г. в самом начале кризиса, Пруссия начала мобилизацию. Военная система королевства, созданная еще Шарнгорстом и Гнейзенау, долгое время считалась безупречной. Ежегодно под знамена призывалось около 40 тыс. новобранцев в возрасте 20 лет для службы сроком на 3 года, после чего еще 2 года они находились в резерве, и следующие 15 лет в ландвере (в 1816 г. служба в этой категории запаса была разделена на 2 части: 7 лет в ландвере 1-го призыва, который возможно было еще использовать во время войны и 7 лет во 2-м, преимущественно предназначенном для тыловой службы, гарнизонов и т.п.). В результате Пруссия имела 200-тысячную армию в мирное время, и 300 тысяч обученных резервистов в запасе на случай войны. Создав возможность получить подобную численность, эта система не решала проблемы быстрого и эффективного их использования, в том числе и быстрой мобилизации. Система, хорошо сработавшая в 1813 г., тем не менее постепенно приходила в упадок.

Требовалось значительное время — до нескольких месяцев — для приведения ландвера в состояние, пригодное для ведения не только оборонительных, но и наступательных действий. Для этого необходимо было обеспечить мобилизованные части обученными офицерами. В ландвере все командные должности ниже командира батальона были выборными. То, что оправдалось, во-всяком случае в специфических прусских условиях, в ходе военных действий 1813−1815 гг., не прошло испытания значительным мирным периодом. Сказалось отсутствие с 1831 г. масштабных пробных мобилизаций, а также естественная убыль имевших боевой опыт офицеров младшего и среднего звена. Армия мирного времени численностью в 200 тыс. разворачивалась по плану в 637 500. За 2 месяца пруссакам удалось мобилизовать только 490 тыс. чел., мобилизация провалилась. Тем не менее угроза конфликта оставалась достаточно серьезной. Австрийская армия находилась в мобилизованном состоянии с 1848 г. и насчитывала 648 тыс. чел. с 1200 полевыми орудиями.

На этом фоне продолжалась внешнеполитическая изоляция Пруссии. 21 июля (2 августа) 1850 г. представители России, Англии, Австрии, Дании, Франции, Швеции и Норвегии подписали в Лондоне протокол о неприкосновенности Датской монархии (6 апреля (8 мая) 1852 г. этот принцип был подтвержден Лондонским трактатом, к которому вынуждена была присоединиться и сама Пруссия). 8 ноября 1850 г. в Гессене произошел небольшой пограничный инцидент — было убито 4 австрийских солдата, пруссаки потеряли лошадь. Впервые за 72 года Пруссия и Австрия обменялись выстрелами. Николай I в германском споре поддержал Вену, в которой после 1849 г. он видел опору своей консервативной политики, тем более. что его личное влияние на Франца-Иосифа в этот период было чрезвычайно велико. Австрия, впрочем, уже тогда вела себя по отношении к России двусмысленно.

Кроме истории с амнистией венгерским офицерам и генералам, Вена не выдерживала своих обещаний и в финансовом вопросе, она задерживала выплату 4 млн рублей, которые она была должна выплатить за траты русской армии по снабжению в походе 1849 г. Тем не менее император Николай не придавал этому решающего значения. Он был решительно настроен не допустить австро-прусское столкновение. «На поле сражения, — говорил он, — на котором сойдутся Австрия и Пруссия в виде противников, появлюсь и я со своею армию и стану между ними. Я посмотрю, в состоянии ли я воспрепятствовать этой истинно немецкой ссоре». 29 ноября 1850 г. при посредничестве России в Ольмюце было подписано австро-прусское соглашение. Пруссия соглашалась с восстановлением Венской системы в Германии, пропуском австрийских войск в Гессен-Кассель и Голштейн для подавления революционных выступлений.