1 августа 2016 года в Интернете появилась статья «Поглотители углерода», в которой представители ВШЭ, Международного фонда дикой природы (WWF) и Гринпис в очередной раз дезинформируют читателей относительно роли российских лесов в поглощении углекислого газа биосферой Земли. При этом авторы путаются и приводят количественные оценки, противоречащие их выводам.

Уголь, угольная энергетика, угольная экономика — первые жертвы «продажи климата»

Как мы неоднократно писали, именно вокруг вопроса величины поглотительной способности, точнее — балансов выбросов и поглощений парниковых газов отдельных стран, развивается многолетняя интрига Киотского протокола, которая теперь вступила в новый этап своего развития после подписания в Нью-Йорке Парижского климатического соглашения.

На эту публикацию можно было бы не обратить внимания, если бы она не была опубликована на портале ТАСС Дальний Восток, одного из крупнейших и авторитетных информационных агентств, которое декларирует на своей главной странице:

«В наши дни объём информации, производимой в мире, растёт в геометрической прогрессии, и особенно остро встаёт вопрос её достоверности. Именно поэтому во главу угла команда ТАСС ставит точность информации, которую получают наши подписчики…

Информация ТАСС передаётся в Администрацию Президента, Правительство, Федеральное Собрание, Совет Безопасности, администрации и правительства субъектов РФ, федеральные и региональные министерства и ведомства».

Попробуем провести анализ точности информации, содержащейся в статье «Поглотители углерода», которая передаётся в органы власти РФ.

Десяток лет назад одному из бывших руководителей Рослесхоза был задан вопрос: «Что такое лес?», на что он ответил: «Это все равно, что огурцы, во время не снял урожай — сгниют».

Территория переспелого леса на корню уже не поглощает СО2 и может являться его источником, например, в случае лесного пожара. И поэтому спелый лес надо рубить, а иначе сгниёт или сгорит, особенно в жарких странах. В отличие от тропиков наши леса в условиях зимних холодных температур являются консервантами СО2 .

Это в статье «Поглотители углерода» подтверждает и заведующий отделом охраны, защиты леса и лесной экологии Дальневосточного научно-исследовательского института лесного хозяйства (ДальНИИЛХ) Александр Орлов:

«Дальневосточные леса находятся в северных широтах, и поэтому называются бореальными. Это очень ценная для климата особенность: бореальные леса связывают почти вдвое больше углерода, чем тропические. В жарком климате органика быстро разлагается, и углерод не успевает накопиться в почве, возвращаясь обратно в атмосферу. А в холодных северных широтах разложение происходит медленно».

Данный факт алармисты киотского и парижского соглашения стали признавать, но с цифрами у них постоянная путаница, причём на порядок.

Не мало в этом процессе играет и то, что большинство работ по оценке поглотительной способности выполнены на деньги зарубежных грантов или организациями, являющимися зарубежными НКО, которые осуществляют намеренную дезинформацию относительно того, что заповедный лес поглощает больше, чем лес с рубками рационального использования. На самом деле именно снятие (рубка) созревшего урожая древесины и рубки ухода в пределах расчётной лесосеки, почти в два раза увеличивают поглощающую способность лесной территории.

Для справки:

«Расчётная лесосека определяет допустимый ежегодный объем изъятия древесины в эксплуатационных и защитных лесах, обеспечивающий многоцелевое, рациональное, непрерывное, неистощительное использование лесов, исходя из установленных возрастов рубок, сохранение биологического разнообразия, водоохранных, защитных и иных полезных свойств лесов».

В результате дезинформации «зеленых» в Подмосковье более десятка лет не велись рубки ухода на лесных территориях. В итоге часть леса оказался «оккупированной» короедом, и теперь в срочном порядке эти леса вырубаются, конечно, с посадкой новых.

Читаем далее:

«Есть ещё одна особенность природы Дальнего Востока — здесь находятся малонарушенные лесные территории, на них не велись рубки, не прокладывались дороги, линии электропередач и трубопроводы. Поэтому сравнение дальневосточных лесов с европейскими будет в пользу первых…

Москву окружают неустойчивые леса, созданные искусственно. Они быстро подвергаются негативному влиянию окружающей среды, стареют и меньше накапливают углерода. А на юге Дальнего Востока — смешанные леса: растут тысячу лет, возобновляются сами и не требуют рубок ухода», — говорит координатор лесных проектов Амурского филиала WWF России Евгений Лепешкин. Такие дикие леса могут веками поглощать углекислый газ из атмосферы».

Можно было бы согласиться с последним предложением представителя WWF, если бы не одно «но» — а в каком количестве?

В статье приводятся данные, что территории дальневосточного леса составляют 289,4 млн га и они поглощают около 200 млн тонн углекислого газа.

«Согласно оценкам Межправительственной группы экспертов по изменению климата, бореальные леса ежегодно поглощают около 1 млрд тонн СО2. На Россию приходится более половины бореальных лесов, таким образом, они забирают свыше 500 млн тонн углекислого газа в год…

Эту же цифру называет директор Центра экономики окружающей среды НИУ ВШЭ Георгий Сафонов. Получается, что дальневосточные леса в год поглощают примерно 180−200 млн тонн СО2.»

Аналогичные цифры по России в целом неоднократно приводил и министр МПР С. Донской, занижая объем поглотительного ресурса Российских лесов более чем в 10 раз.

Из обсуждаемой статьи:

«За 100 лет одно дерево связывает примерно 200 кг углерода, поглощая из атмосферы 740 кг СО2, поясняет руководитель лесного отдела «Гринпис России» Алексей Ярошенко».

Исходя из приведённых представителем Гринпис данных, одно дерево в год поглощает 7,4 кг СО2.

На лесной территории на один гектар может приходиться от 400 до 2000 деревьев в зависимости от возраста. В густом лесу на один гектар приходится 600−900 деревьев.

Возьмём минимум 600 деревьев на гектар и получается, что один гектар леса поглощает 4,44 тонны СО2 в год, только за счёт увеличения запасов древесины, без учёта остальной фитомассы (ветви деревьев и кустарников, побеги, хвоя, листья, цветки, корни).

В качестве справки:

Автором настоящей статьи в 2008 году в рамках разработки инвестиционного проекта «Комплексное ведение безотходного лесного и сельского хозяйства с производством возобновляемых источников энергии» было проведено исследование на лесной территории в одном из районов Смоленской области. Результаты этого исследования были представлены в рамках презентации этого инвестиционного проекта на Международном лесном форуме осенью 2008 года, проходившем в Санкт-Петербурге. Поглотительный ресурс лесной территории по этому инвестиционному проекту составил 5,1 тонны СО2 в год на один гектар. При организации рубок рационального лесопользования поглотительный ресурс лесного участка увеличивался на 4,0 т СО2 в год и достигал в сумме 9,1 тонны СО2 в год на один гектар. Результаты были получены на основе официального типового проекта лесоустройства данного лесного участка.

Полученные результаты совпадают и с результатами исследований, проведённых Виталием Болдыревым, опубликованным в начале 2000 годов. (см. «Экологические аспекты энергетического обеспечения устойчивого развития России как элементы её геополитики и национальной безопасности». Федеральный журнал. Национальная безопасность и геополитика России. №1 (18−2001 г.), Стр. 76−79).По оценке Виталия Болдырева, поглотительная способность территорий российских лесов составляет 11,2 млрд тонн СО2 в год. Если величину этого ресурса разделить на площадь российских лесов 1229 млн га, то один гектар российской лесной территории в среднем поглощает 9,1 тонны СО2 в год (площадь лесного фонда России составляет 1229 млн га.)

В северных территориях эти цифры будут уменьшаться, а в южных районах увеличиваться. Но в среднем цифра 4,44 тонны СО2 в год на один гектар, основанная на данных Алексея Ярошенко, достаточно близка результатам различных исследований.

Таким образом, дальневосточные территории леса, исходя из данных представителя Гринпис, поглощают углекислого газа 1285,0 млн тонн СО2 в год (289,4×4,44).

Даже если мы возьмём ещё меньшее количество деревьев на гектар — 400, то все равно годовое поглощение получается в 4 с лишним раз выше, чем приводят «специалисты» НИУ ВШЭ, — 856 млн тонн СО2 в год.

А что получается в целом по лесным территориям России?

Поглощение углекислого газа лесным фондом России, исходя из данных представленных представителем Гринпис, составляет 5456,0 млн тонн СО2 в год (1229×4.4). То есть даже грубый подсчёт позволяет сделать вывод, что объёмы поглощения углекислого газа территориями российского леса на порядок превышают данные, чем заявляет представитель ВШЭ и которые неоднократно озвучивал Министр МПР С.Донской. Если специалисты ВШЭ таким образом потчуют руководителей нашей экономики, а ТАСС органы власти, то чему удивляться, что в ней сегодня происходит.

Но вернёмся к обсуждаемой статье. Далее Алексей Ярошенко начинает уже стращать:

«Сейчас по всему миру начинает гореть (леса) все больше и больше — это тенденция. И если все подсчитать, то северные леса могут оказаться мощным источником выбросов углекислого газа».

Во-первых, как леса могут оказаться мощным источником выбросов? Что накопилось в результате поглощения, то и сгорело. Если рассмотреть ситуацию в масштабах столетия, то пожары на лесной территории дают максимум нулевой баланс поглощения и выбросов, а отнюдь не выбросы. Или к этому балансу надо прибавить «горение земли под ногами» климатических алармистов?

Во-вторых, пожар и вырубка на территории леса незначительно уменьшает общие объёмы поглощения СО2 данной территорией, и в течение ряда лет эти объёмы быстро восстанавливаются. А в период роста молодого леса эти объёмы будут превышать объёмы поглощения существовавшие до пожара или вырубки.

Далее очередной пассаж Алексея Ярошенко:

«Китайцы переняли у нас систему охраны лесов, а мы её растеряли с принятием нового Лесного кодекса, когда полномочия по работе с лесами передали регионам».

Каким образом система охраны лесов зависит от федерального или регионального уровня управления трудно сказать, но от финансирования этой работы зависит точно, но об этом позднее.

В статье Алексей Ярошенко ссылается на карту Гринпис, показывающую периодичность смены древостоев, где зелёным отмечены территории, где лесам удаётся простоять 200 и более лет, а красным, где деревья живут менее 60 лет. И связывает подобную градацию территории леса с лесными пожарами. Но логично напрашивается другой вывод, что территории с 60-летним циклом смены древостоев гораздо интенсивнее поглощают углекислый газ, чем территории с 200-летним циклом. Но в обоих случаях целесообразно именно вырубать спелый лес на хозяйственные нужды, а не допускать его выгорания в результате спелости.

Далее Алексей Ярошенко пишет:

«По предварительным оценкам «Гринпис России», ущерб для климата от пожаров в северных лесах может быть сравним по масштабам с ущербом, причиняемым обезлесиванием в тропических странах».

Вообще, трудно назвать специалистом человека, который путает понятие «обезлесивание» с лесным пожаром. Как уже говорилось ранее, лесной пожар уничтожает лес на лесной территории, но не саму лесную территорию. И через несколько лет эта территория, где был пожар, зарастает молодыми деревьями. А процесс «обезлесивания», в том числе и в тропических странах, это не что иное, как вырубка лесов для использования лесной территории в иных хозяйственных целях, например, для сельхозпроизводства, промышленного и жилищного строительства, строительства дорог и  т.д. То есть, в результате «обезлесивания» бывшая территория леса перестаёт быть лесной и, естественно, поглотителем углекислого газа.

Далее Ярошенко сетует на скудное финансирование противопожарных работ в лесах:

«Деньги по остаточному принципу выделяют региональные правительства. Им помогают федеральные власти: в прошлом году в субъекты было направлено около 23,5 млрд рублей субвенций на охрану лесов, их защиту и воспроизводство, но Сибирь и Дальний Восток получили только 30%, хотя именно там горело больше всего».

Конечно, борьба с пожарами это всеобщее дело, но разве финансирование должно осуществляться по принципу, чем больше сгорит, тем больше объём финансирования? В этом случае, приведённый в статье Ярошенко пример:

«А вот Амурская область — это наш самый «лживый» регион. Данные по пожарам тут занижались порой в 100 раз»,

выглядит нелогично. Зачем Амурской области скрывать пожары, если от этого зависят объёмы финансирования из федерального бюджета?

В целом из изложенных в статье противоречивых, ложных выводов и посылов, а также ряда подмены понятий возникает вопрос — кому нужна вся эта мутная информационная мешанина представителей Гринпис, WWF и ВШЭ вокруг лесных территорий?

И заключительный раздел статьи под названием «Как заработать на спасении деревьев» раскрывает нам истинные мотивы представителей Гринпис, WWF и ВШЭ. Авторы статьи пишут:

«В рамках борьбы за уменьшение парниковых газов в атмосфере, задекларированной Киотским протоколом в 1997 году, предусмотрены механизмы международной торговли единицами сокращения выбросов (ЕСВ). Авторы проектов подсчитывают, сколько выбросов СО2 удалось предотвратить, а затем переводят цифру в ЕСВ. Аудиторы проверяют расчеты, и единицы выставляются на Интернет-рынок в рамках международного добровольного механизма снижения выбросов. Их покупают иностранные компании, желающие показать свою ответственность за климат на планете.

Впервые в мире проект по охране кедрово-широколиственных лесов смог заработать на ЕСВ в 2013 году, и реализовывался этот проект на Дальнем Востоке, говорят его авторы — сотрудники WWF России».

Во-первых, в рамках Киотского протокола (КП) сокращения выбросов нельзя перевести в ЕСВ без национального закона. ЕСВ, согласно статей 3,10−3,11 КП, — это часть установленного количества выбросов для страны в целом. Поэтому перевести результат сокращения выбросов парниковых газов в ЕСВ можно только в соответствии с законом страны, устанавливающим порядок использования установленного количества на территории страны и порядок его передачи другим странам. Такого закона в России нет, а посему сделки по продаже российских ЕСВ ничтожны, в том числе и сделка по проекту охраны кедрово-широколиственных лесов на Дальнем Востоке. Так что наличие подобной возможности у субъектов хозяйственной деятельности России отсутствует. И благодарить за подобную ситуацию нужно чиновников МЭР и бывшего министра МПР, и в настоящее время — представителя президента РФ в Дальневосточном федеральном округе Ю.П. Трутнева.

Из обсуждаемой статьи:

«Первой в проекте приняла участие община малочисленных коренных народов «Тигр», которая арендовала на 49 лет 461 тысячу гектаров леса в бассейне реки Бикин… Было подсчитано, что леса на территории проекта удерживают 113,8 млн тонн СО2 и ежегодно поглощают ещё 183 тыс тонн СО2».

Если посчитать по ранее изложенным авторами статьи цифрам, то поглотительная способность арендованного леса в районе реки Бикин составляет 2,046 млн тонн СО2 в год (461×4,4). Даже если на гектаре арендованного леса не 600 деревьев, а 400, то все равно объем поглощения составит 1,363 млн тонн СО2 в год. Таким образом,

данные поглотительного ресурса, приведённые по проекту, более чем в 10 раз ниже фактического поглотительного ресурса лесов на территории проекта.

Анализ документации по проекту № RU2000050, размещённой на сайте «Российский реестр углеродных единиц» http://www.carbonunitsregistry.ru/reports-pso.htm показывает, что зарубежные авторы проекта поглотительный ресурс арендованной лесной территории не считали, что неоднократно и констатировали в проектном документе. А что же они тогда считали, как поглотительный результат проекта? И ответ на этот вопрос вскрывает всю подноготную использованной авторами проекта методологии МГЭИК, о чем неоднократно писалось в различных публикациях.

Поглотительный ресурс проекта посчитан так, как если бы заготовленная древесина согласно объёмам расчётной лесосеки сгорела, как на пожаре. То есть углерод в заготовленной древесине в результате рубок ухода в пределах расчётной лесосеки в проекте считается как выбросы. Нет рубок — нет и выбросов парниковых газов, а прироста древесины на арендуемом лесном участке, как будто и не существует, о чем авторы проекта так и написали:

«Основываясь на том, что не было найдено надёжного источника данных для количественной оценки «возможного роста», предлагаемый проект консервативно пренебрегает им при расчёте выбросов/поглощения».

Господа, а как же план лесоустройства данной территории, по которому определяются объёмы подроста и расчётной лесосеки? Его тоже не было? А на основании чего рассчитывалась арендная плата за пользование лесной территорией?

Далее в статье:

«За три года аренды община «Тигр» смогла предотвратить выброс 519 тыс. тонн углекислого газа. Полученные 519 тыс. единиц были проданы в 2013 году за 17 млн. рублей» (грубо 0,4 млн. евро).

Исходя из этих цифр можно констатировать, что цена сделки составляла менее одного евро за одну тонну СО2.

Но с 2013 года в странах ЕС решением Европейской Комиссии была установлена стоимость прав на выбросы парниковых газов в размере €30 за тонну выбросов СО2. Подобная стоимость прав в Швеции с 2001 года составляет около $100, в Швейцарии — около 80 швейцарских франков за тонну, а штраф в системе торговли выбросами в странах ЕС за превышение выбросов составляет €100 за тонну.

Таким образом, стоимость проданного результата проекта в районе реки Бикин для стран ЕС составила не ниже €15,570 млн. (519×30). А если учесть фактическую поглотительную способность леса по стоимости в странах ЕС, то стоимость поглотительного ресурса проекта будет составлять 184,14 млн евро (2,046x3x30)!!!

Из обсуждаемой статьи:

«Приморские единицы купила британская компания CF Partners».

Во-первых, Российско-Германским меморандумом не предусматривается продажа результатов проекта в районе реки Бикин третьей стороне.

Но даже если предположить, что компания CF Partners продала приобретённый результат проекта за половину его стоимости в странах ЕС (50×50), то прибыль компании составит 1846% (15,570: 2 — 0,4): 0,4×100).

После подобного результата становится понятным, что лоббируют ВШЭ, Гринпис и WWF.

Знали ли о подобной доходности проекта главы государств, санкционирующие подписание Меморандума о взаимопонимании в отношении содействия реализации проекта «Охрана действенных лесов реки Бикин для уменьшения влияния изменений климата (Дальний Восток, Россия)», осуществляемого в соответствии со статьей 6 Киотского протокола? Этот Меморандум стал одним из документов, подписанных 19 июля в Ганновере в ходе переговоров президента РФ Дмитрия Медведева и Федерального канцлера ФРГ Ангелы Меркель. Как относиться к восторгам по поводу данного проекта, например, в публикации «Российской газеты» на фоне приведенных расчетов реальной стоимости переданного поглотительного ресурса, пусть судит сам читатель.

Но возвращаясь к началу данной статьи, надо понимать, что защищать леса необходимо и от пожаров, и от вредителей, в том числе и для того, чтобы получить здоровый урожай древесины. Именно древесина является основным урожаем леса, которую надо изымать и рубками ухода, и сплошными рубками. Поглотительный ресурс территории леса, как лёгких планеты, от этих рубок, в пределах расчётной лесосеки только увеличивается.

То есть, если с территории леса периодически не изымать спелую древесину и сорные кустарники, подросты и сухостои, больные деревья и т.д., то именно они начинают увеличивать выбросы парниковых газов в результате гниения, в следствие чего интенсивность работы леса как лёгких планеты снижается.

Возникает вопрос, зачем же киотские и парижские алармисты «наводят тень на плетень», дезинформируют нас об объёмах поглотительного ресурса наших лесов и пытаются убедить нас в том, что лесные территории надо охранять от рубок?

Из обсуждаемой статьи:

«По следам «Тигра» пошли лесозаготовители. Группа компаний «Тернейлес» отказалась от рубки 450 тысяч гектаров ценных лесов Приморского края и готовит документы для подтверждения ЕСВ. Такие проекты могут стать важным шагом по снижению выбросов в атмосферу, как того требует от стран заключенное после парижского форума соглашение по климату. В числе других вариантов — забота о лесном фонде, защита его от пожаров, вредителей и вырубок…

Такие проекты могут стать важным шагом по снижению выбросов в атмосферу, как того требует от стран заключённое после парижского форума соглашение по климату».

В методологии МГЭИК, на которую опираются киотские и парижские алармисты, изъятие древесины с территории леса считаются выбросами в объёме углерода, содержащегося в изъятой древесине, даже если из этой древесины построен дом лет на двести, получили целлюлозу или отправили древесину на экспорт.

Рассмотрим территорию леса, как бассейн накопления углерода (древесины), а потоки углерода в него из атмосферы, как некую втекающую трубу, а изъятие углерода (древесины) с лесной территории, как вытекающую трубу. Тогда становится ясно, что ежегодное изъятие углерода (древесины) из бассейна (территории леса), например, в объёме 0,01 площади территории леса (по порядку определения расчётной лесосеки), с учётом уменьшения выбросов от процессов гниения, практически не уменьшает объёмов потоков углерода из атмосферы на территорию леса, а изменяет объем запасов углерода на лесной территории. И если учесть, например, столетний цикл использования лесной территории, то ежегодно изъятие 0,01 запаса древесины, и ежегодный подрост древесины в аналогичном объёме, то величина запасов углерода на территории леса остаётся неизменной.

Идеологи методологии МГЭИК, судя по всему, были двоечниками в средней школе и не решали задачки про бассейны с трубами втекающей и вытекающей воды. Представляется, что именно за подобные исчисления в классике двойных стандартов они получили Нобелевскую премию во главе с вице-президентом США Альбертом Гором.

Таким образом, киотские и парижские продавцы углерода наших лесов обманывают нас:

1. С помощью применения недостоверной и шельмующей методологии учёта объёмов поглощения СО2 лесами, по которой на порядок уменьшают научно-обоснованные объёмы поглощения углекислого газа территориями наших лесов. В результате: лесные страны-экспортеры несут затраты на содержание лесов, а страны-импортёры леса получают древесину, выбросы от использования которой засчитываются странам-экспортёрам.

2. С помощью заявлений, что рубки ухода и сплошные рубки леса в пределах расчётной лесосеки являются выбросами СО2 территорией леса, в то время как эти рубки увеличивают объёмы поглощения углекислого газа лесными территориями.

3. С помощью лоббирования незаконной продажи поглотительного ресурса наших лесов иностранным посредникам за 0,05−0,1% стоимости этого ресурса в странах ОЭСР, скрывая стоимость реализации этого ресурса иностранными посредниками. Таким образом, получается, что подобными проектами община «Тигр» и группа компаний «Тернейлес» наносят значительный ущерб экономике России в виде потери доходов от незаконной продажи посредникам поглотительного ресурса арендованных лесных территорий.

И все это происходит под вуалью благородных намерений об охране наших лесов на примере Меморандума между министерством экономического развития Российской Федерации и Федеральным министерством окружающей среды, охраны природы и безопасности ядерных реакторов Федеративной Республики Германия о взаимопонимании в отношении содействия реализации проекта «Охрана девственных лесов реки Бикин для уменьшения влияния изменений климата (Дальний Восток, Россия)», осуществляемого в соответствии со статьей 6 Киотского протокола к Рамочной конвенции Организации Объединенных Наций об изменении климата от 11 декабря 1997 года. Подписантами меморандума (19 июля 2011 г.) являются министр экономического развития РФ Эльвира Набиуллина и министр окружающей среды, охраны природы и безопасности ядерных реакторов ФРГ Норберт Реттген ().

Английский публицист XIX века Томас Джозеф Даннинг (1799−1873) писал:

«Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты… … «при 100% (прибыли) он попирает все человеческие законы, при 300% (прибыли) нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому». Интересно, а что бы сказал английский публицист о процессах и его участниках при 1800% прибыли?

При этом необходимо обратить внимание, что фактически в рамках Киотского протокола продаваемая продукция не осязаема: в одной стране подписали соответствующие документы, а прибыль от продажи результата, зафиксированного в этих документах, »распилили» у посредника в другой стране.

В настоящее время в России идёт активная дискуссия по обсуждению двух идей в рамках Парижского климатического соглашения: первая — о создании безуглеродной зоны в Сибири — предложена Юрием Трутневым, вторая — о введении международного углеродного налога в размере $15 — Олегом Дерипаской.

Проект в районе реки Бикин реализовывался в бытность Ю.П. Трутнева Министром МПР. Надо полагать, что он прекрасно осведомлён о финансовых потоках этого проекта. Возможно, что именно баснословная доходность проекта наряду с бесконтрольностью его финансовых потоков для внутренних контролирующих органов, побудила его попробовать распространить этот проект на всю Восточную Сибирь.

Обсуждение другой идеи о введении углеродного налога и возможных потерь экономики и корпораций России на самом деле заслоняет другой краеугольный вопрос — вопрос «цены на углерод», который Россия должна была решить ещё 20 лет назад. Этот вопрос также напрямую касается обсуждаемого проекта в районе реки Бикин.

Для справки:

«Цена на углерод» — это величина затрат на сокращение выбросов или увеличение их поглощения, выраженная в денежном эквиваленте.

Если бы в России была официально введена государственная «цена на углерод», например, в размере €30 за тонну сокращённых или поглощённых выбросов (на уровне минимального налога в странах ЕС), то даже община «Тигр» и Дальневосточный лесхоз не смогли бы продать за €0,4 млн поглотительный ресурс арендуемой территории стоимостью €180 млн.

Ситуация с проектом «Бикин» касается России в целом. Поглощение углекислого газа лесами России, исходя из удельных данных, представленных представителем «Гринпис» в обсуждаемой статье, составляет 5456,0 млн. тонн СО2 в год, из которых около 2000 млн тонн СО2 приходится на поглощение антропогенных выбросов самой России, а остальные 3500 млн тонн СО2 — на поглощение антропогенных выбросов других стран (без учёта объёмов выбросов вулканами и их поглощения океанами).

Пока Россия плавает в парижском процессе (а ранее плавала в киотском) «как бревно по Енисею», обсуждая «безуглеродные» идеи и второстепенные вопросы и страшилки,

другими странами ежегодно используется поглотительный ресурс наших лесных территорий в объёме 3500 млн. тонн СО2 стоимостью по европейским меркам не менее €105,0 млрд. в год (3500 000×30).

Можно понять интересы стран, которые в процессе своего промышленного развития вырубили свои леса и использовали другие свои природные ресурсы и теперь различными правдами и неправдами используют ресурсы других стран, изобретая различные шельмующие соглашения типа киотского и парижского. Они это делают, дабы избежать ответственности за превышение выбросов над возможностями своих территорий, в соответствии с Уставом ООН и нормами международного права. И содержать в России лесных напёрсточников за сотые доли процента от использования нашего поглотительного ресурса для этих стран святое дело, как одно из условий их комфортного развития.

Но мы-то, долго будем продолжать плавать?

Академия РАН в 2005 году приняла решение о научной необоснованности Киотского протокола и виновности парниковых газов в климатических изменениях. Ну, так нужно нам регулировать объёмы выбросов и поглощения парниковых газов или целесообразно продолжать дышать выхлопами растущего числа автомобилей и труб ТЭЦ?

Рослесхоз озабочен незаконными вырубками лесов, убытки от которых составляют около 10 млрд рублей в год, и совместно с лесными академиками ведёт космический мониторинг лесных территорий. И специалистам Центра продуктивности лесов РАН из космоса почему-то не видно, как «двоечники» МГЭИК по извращению учёта поглотительного ресурса наших лесных территорий, используют ресурс нашей экономики стоимостью свыше€100 млрд. в год. Создаётся впечатление, что именно за это их и содержат. И не только их.

Угольщики, металлурги сегодня забеспокоились возможным введением международного «углеродного налога». А когда вместе со Сбербанком, МПР и МЭР «пилили» сверхприбыли «бесплатного сыра в мышеловке» по киотским проектам, они каким местом думали?

А пролоббированные Эльвирой Набиулиной и Александром Дворковичем запрет на производство ламп накаливания и внедрение зарубежных ртутных ламп, утилизация которых в России не налажена? И тут же последовало подписание Минаматской конвенции по ртути, в котором с 2020 года предусматривается запрет на использование ртути! С одной стороны, лоббируется энергоэффективные (ртутные) светильники, а с другой, запрещается их производство в России участием в Минаматской конвенции, а в это же время на рынке появляются уже светодиодные лампы.

Россия 20 лет ведёт переговоры по климату в составе так называемой «Зонтичной группы». В составе этой группы США не ратифицировали Киотский протокол, Канада, Австралия и Япония вышли из него, и все эти представители группы увеличили свои выбросы относительно 1990 года. Китай и Индия не планируют ограничивать свои выбросы до 2030 года. Россия тоже вышла из Киотского протокола, но какой логикой после этих шагов других стран, можно объяснить решение России о сокращении выбросов на 25% относительно 1990 года ещё за 3 года до появления Парижского соглашения по климату?

В планетарном углеродном цикле территории России являются поглотителями углерода, и важнейшую роль в этом цикле выполняют российские леса, наряду с болотами и бескрайними тундровыми территориями.

Кому в России выгодно скрывать 25 лет наличие этого ресурса в нашей экономике? Кто генерирует научно необоснованные решения президента РФ и правительства РФ, согласно которым:

1) В 2004 году ратифицируется Киотский протокол без национальной системы управления объемами выбросов, а также регулирования объёмов выбросов и поглощения парниковых газов?

2) В 2007—2009−2011 годах принимаются решения правительства РФ (от 15.09.2011, №780) о незаконной продаже части российских прав на выбросы и поглотительного ресурса, стоимость которых в России не оценена?

3) в 2013 году появляется Указ президента №752 о сокращении выбросов на 25%, после того как на 18 Конференции Сторон в Дохе в декабре 2012 года (Катар) Россию и «разули и раздели, и вытерли об неё ноги», лишив её возможности использования более 6 млрд тонн сокращения выбросов (минимальной стоимостью по европейским меркам 180 млрд евро) достигнутых в первом периоде Киотского протокола, и ограничив её права на выбросы во втором периоде более чем на 30% относительно 1990 г.

4) В 2015 году появляется приказ Минприроды о добровольной инвентаризации выбросов парниковых газов по дискриминирующей Россию методологии МГЭИК;

5) В 2016 году подписываются Парижские соглашения по климату с умолчанием механизмов внешнего управления нашим природными ресурсами, которые подробно изложены в 137 пунктах Решения 21 Конференции Сторон РКИК, приложением к которой и является это соглашение?

6) Разработка национальной методики поглощения парниковых газов лесами запланирована только в 2017 году, но при этом всерьез уже обсуждается создание «безуглеродной зоны» в Сибири?..

Кто 25 лет участвовал в международных переговорах по проблемам регулирования объёмов выбросов и поглощения парниковых газов и при этом скрывал российский ресурс многомиллиардной стоимости, который используется другими странами, и продавал его за «30 сребреников»?

Статья «Поглотители углерода» отражает классические «напёрсточные игры» климатических алармистов и путаницу в умах многих граждан России, которую специально создают идеологи киотского и парижского климатических процессов и продавцы российского углерода, дабы и далее делать из нас дураков и незаконно приторговывать национальными природными ресурсами.

Несмотря на то, что инициатива «безуглеродной зоны» в Сибири вроде бы заморожена после резкой критики, сам процесс внешнего управления создания из России «безуглеродной зоны» продолжается.

Новый руководитель климатической программы ООН Патриция Эспиноза (Patricia Espinosa) так откровенно и заявляет:

«Нам нужно сконцентрироваться на реализации Парижского соглашения и перейти на национальные программы по изменению климата для каждой страны».

То есть, кажущаяся добровольность обязательств в Парижском соглашении по климату и их юридическая необязательность, которыми убаюкивали нас российские координаторы и продавцы российского углерода при его подписании, на самом деле предусматривает для стран внешний порядок ограничения на выбросы решением Сторон Парижского соглашения.