Иван Шилов ИА REGNUM
Гибралтар

Насчет невыхода — все понятно: союз нерушимый, вместе мы — сила, так победим, задавим Россию санкциями и т.д. А вот если выход, то с чего дивиденды? А вот с чего. Есть такой маленький кусочек земли размером 6 квадратных километров. Изначально он принадлежал испанской короне, потом в результате военных пертурбаций он перешел в подчинение короне британской. То было в 1704 году и с тех пор испанцы несколько раз пытались себе вернуть скалу, возвышающуюся над Гибралтарским проливом и клочок земли названных выше размеров вокруг нее. Желание сделать Гибралтар своим с тех пор Испанию не покидало. Но реализации этой идеи постоянно что-то мешало — то неспособность победить англичан в войнах, то совместное с британцами пребывание в Евросоюзе.

По мере приближения дня референдума по вопросу быть или не быть Великобритании в ЕС, главный министр Гибралтара Фабиан Пикардо не раз делился своими тревогами то с премьером Кэмероном, то с главой британского МИДа Хэммондом, но тем все как-то было недосуг. А когда совсем уже было Кэмерон собрался полететь в Гибралтар, очень некстати произошло убийство Джоан Кокс, нарушившее все планы премьера.

И вот, не успели еще уложиться в головах европейских политиков результаты британского плебисцита, а Испания уже взялась за свое. Исполняющий обязанности министра иностранных дел страны Хосе Мануэль Гарсия-Маргальо, спустя несколько часов после объявления «британского приговора Евросоюзу», успел даже не намекнуть, а впрямую высказаться, что «придется «Скале» вернуться под испанский суверенитет и путь к этому лежит через совместное британско-испанское управление данной территорией в течение определенного периода времени».

Цитата Маргальо, приведенная каталонским изданием El Periódico, обозначает начальную точку отсчета этой «эпохи совместного суверенитета» — 2002 год, когда происходили многочисленные встречи и переговоры тогдашних премьеров двух стран — Тони Блэра и Хосе Марии Аснара. Именно тогда стороны пришли к пониманию, что их «дружба над Гибралтаром» должна продлиться не менее 50 лет, прежде чем «Скала» окончательно станет испанской. Все это время жители Гибралтара имеют право сохранять британское гражданство, а анклав — статус особого экономического региона, иными словами оффшорной зоны.

Нынешний и.о. главного дипломата Испании пояснил, что «по окончании переходного периода гибралтарцы достигнут полной интеграции в испанское общество». (После всеобщих выборов 20 декабря 2015 года новое правительство в пиренейском королевстве так и не было сформировано, 26 июня в стране пройдут новые всеобщие выборы, а пока в руководстве исполнительной власти остаются все прежние лица, но не в ранге полноценных министров, а исполняющих обязанности — прим. ИА REGNUM).

Маргальо полагает, что «как только Брюссель подтвердит, что Великобритания не является субъектом ЕС, Гибралтар тотчас же должен стать «третьей испанской территорией, находящейся вне внутреннего испанского рынка» (две другие — находящиеся в Северной Африке анклавы Сеута и Мелилья). Группа лиц, исполняющая обязанности испанского правительства уже в ближайшие дни, по мнению и.о. главы его МИДа, должна «потребовать от Брюсселя не включать Гибралтар ни в какие процессы, связанные с выходом Британии из Европейского Сообщества».

Это уже не намек, а констатация факта: ребята, Гибралтар наш и потому он никуда из ЕС не выходит.

Кстати говоря, Фабиан Пикардо, так и не дождавшийся каких-то внятных предложений от Лондона, за полмесяца до британского референдума почел за благо не выражать больше опасений относительно того, что управляемое им государство бросят на произвол судьбы (то есть в руки Испании), а сам начал посылать упреждающие флюиды Мадриду.

Во всяком случае, испанский портал Cincodias.com опубликовал его «пробный шар»:

«Если Великобритания все-таки решит на референдуме 23 июня покинуть Евросоюз, нам следует оставаться приверженцами европейскому блоку и рассмотреть вопрос присоединения к Испании». Тезис Пикардо возник не пустом месте, о чем говорит его же ремарка: «пока никто не готов рассмотреть наше положение и сказать что-то конкретное».

Иными словами главный министр Гибралтара посетовал, что никому в Лондоне дела нет до одинокой скалы на берегу Средиземного моря — у них там на Темзе своих проблем выше крыши.

Испании-то, надо отметить, дело до Гибралтара было. Здесь регулярно выражают недовольство «неправильным» поведением соседей по берегу, постоянно обвиняя их в потоке контрабандного табака на испанскую территорию (чуть ли не треть всего теневого рынка сигарет). И ругая за помехи, чинимые испанскому рыболовству: споры из-за территорий лова доходят периодически до того, что гибралтарские катера сбрасывают в море бетонные глыбы, чтобы не допустить испанцев в определенные районы моря, а испанцы требуют от Португалии не продавать Гибралтару цемент, чтобы тому не из чего было эти глыбы отливать.

Заявление Пикардо стало настоящей сенсацией, но спустя пару дней главный министр выступил уже со словами, что «его неправильно поняли, перевели и истолковали».

«Я ничего не говорил о переходе под испанский суверенитет, — процитировало главу Гибралтара испанское отделение информационного агентства Europa Press. — Я только подчеркнул, что нам придется выбирать после 23 июня, если Великобритания решит выйти. Мы хотим остаться в ЕС и не хотим, чтобы нам закрыли границы».

Вообще говоря, испанские издания после объявления итогов британского референдума едва сдерживаются, чтобы не зааплодировать: Гибралтар будет испанским, это вопрос будущего, но не такого уж далекого.

«Испанский флаг над «Скалой» — явление скорее близкое, чем далекое, — уверена El Mundo. — Два года, пока Великобритания будет оформлять бумаги на выход, по мнению министра Маргальо, не будет происходить что-то особенное, а вот затем процесс перехода под власть испанской короны обретет темп. Первый вице-премьер Сорайя Санс де Сантамария надеется, что Brexit станет стимулом для испанского правительства в принятии решений относительно Гибралтара, который — испанская территория вне зависимости от результатов британского плебисцита».

Валенсийская газета Levante-Emv пытается держать себя в рамках приличия, вынося в заголовок «Может ли теперь Испания претендовать на Гибралтар?» Содержание публикуемой под ним статьи убеждает, что вопросительный знак в титуле — явно лишний.

«Решение о выходе Великобритании из ЕС должно быть использовано Испанией в своих интересах. Мадрид обязан восстановить контроль над передвижением товаров и людей через территорию «Скалы». Абсолютное большинство граждан Гибралтара проголосовало за то, чтобы остаться в ЕС, надо предоставить им эту возможность.

Сегодня, благодаря выходу Великобритании из ЕС Испания имеет полное право перекрыть границу с Гибралтаром, как с регионом, находящимся вне территории Европейского Сообщества».

То есть, ситуация дает Испании право поставить запятую в формуле «казнить нельзя помиловать» — либо закрыть границу по причине принадлежности Гибралтара к Великобритании (запятая после первого слова), либо открыть ее в случае согласия гибралтарцев пойти под начало Мадрида (запятая — после второго). Все вполне толерантно, политкорректно и законопослушно. Кто не с нами — тот против нас. А значит, изолирован от мира.

Ну, а El País уже и рамками приличия не сковывает себя, выдавая заголовок «Гибралтар — испанский!» И дальше: «Вызывают восхищение и даже эйфорию сегодняшнее заявление и.о. министра иностранных дел Маргальо о том, что над Гибралтаром будет водружен испанский флаг. Конечно, есть и неприятные ощущения, возникшие от того, что Евросоюз покинет один из его членов, но они перекрываются радостью: возвращение Гибралтара становится явью. Кэмерон и Пикардо пытались разыграть гибралтарскую карту с тем, чтобы набрать очки на референдуме в пользу сохранения Британии в ЕС. В нынешних словах Маргальо слышится удовлетворение от мести, испытываемое испанским министром, против которого названные выше два политика объединились.

Да, выход Великобритании ставит Евросоюз на грань разрушения, но зато это возвращает Испании Гибралтар», — завершает свою публикацию журналист Рубен Амон.