Флаг второй Мексиканской империи

В 1863 году в Царстве Польском началось восстание. Воспользовавшись этим, англо-французская дипломатия организовала ряд демаршей, нацеленных на вмешательство во внутренние дела Российской империи. В условиях, когда вполне возможным казалось столкновение с Францией и Англией, Россия нашла союзника за океаном в лице США. Еще в ходе Крымской войны значительная часть американской прессы заняла демонстративно русофильские позиции — Николая I называли защитником христианства, неприязнь к Англии и Франции была также открытой и иногда доходила до открытых столкновений на улицах американских городов.

Со своей стороны, Петербург, в отличие от своих потенциальных противников, оказал дипломатическую помощь Северу в борьбе против Юга в гражданской войне 1861−1865 гг. Лондон и Париж в мае 1861 г., т. е. практически сразу же после ее начала, признали Юг воюющей стороной, т. е. de facto признали правительство Конфедерации. Одной из задач признания, по свидетельству дипломатов этих стран, было обеспечение своей торговле «выгод нейтралитета». «Французский посол (в Вашингтоне — О.А.), кроме того, отмечает, — докладывал Горчакову 2 (14) апреля русский посланник в США барон Э. А. Стекль, — что Соединенные Штаты всегда признавали фактические правительства, не очень беспокоясь на счет того, получили ли они свою независимость в результате революции или иным путем, и что, следовательно, они не будут иметь права высказать неодобрение, если европейские державы будут следовать той же политике по отношению к ним». По сути дела, французский посол был прав, но в результате Вашингтон предпринял ряд мер военного порядка на границе с британским владением. В Англии сочли, что безопасность Канады находится под угрозой, и начали перебрасывать сюда подкрепления из метрополии. Возникла угроза столкновения.

16 (28) июня 1861 г. последовала депеша Горчакова, в которой говорилось о желании России видеть США едиными и, по возможности, избежавшими гражданской войны. «Этот союз, — отмечал русский министр, — в наших глазах является не только существенным элементом мирового политического равновесия, но он, кроме того, представляет нацию, к которой наш Государь и вся Россия питают самый дружественный интерес, так как две страны, расположенные на концах двух миров, в предшествующий период их развития были как бы призваны к естественной солидарности интересов и симпатий, чему они давали взаимные доказательства. Я не хочу затрагивать ни одного из вопросов, которые ведут к разделению конфедеративные штаты. Не наше дело высказываться по поводу этого спора. Вышеизложенные соображения имеют своей целью засвидетельствовать живую заботливость Государя перед лицом опасностей, угрожающих Американскому союзу, и искренние пожелания, выражаемые Его Величеством в целях поддержания этого великого здания, с таким трудом построенного и обладавшего, казалось, столь богатым будущим».

24 февраля (8 марта) 1862 г. Горчаков сформулировал свой подход к проблеме гораздо более ясным и энергичным образом: «Для нас нет ни Севера, ни Юга, а есть федеральный Союз, на расстройство которого мы смотрим с сожалением, разрушение которого мы наблюдали бы с прискорбием. Мы проповедуем умеренность и примирение, но мы признаем в Соединенных Штатах только то правительство, которое находится в Вашингтоне». Эта поддержка в очередной раз пришла в весьма сложное для федератов время. Воспользовавшись ослаблением США, Наполеон III организовал совместное вмешательство Франции, Великобритании и Испании в гражданскую войну в Мексике. У Франции уже был опыт демонстрации силы в Мексике. В 1837—1838 гг. для того, чтобы компенсировать потери подданных королевства, Париж уже организовывал военно-морскую блокаду побережья, а затем и высадку десанта.

Лондон также был недоволен анархией, жертвами которой становились и британские подданные, но до определенного времени придерживался политики невмешательства. Рост долгов Мексики постепенно менял отношение к конфликту. В 1842 г. мексиканское правительство признало 15 британских исков на сумму 287 412 долларов, в 1851 г. сумма долгов выросла до 4.984.914, в 1861 г. — до 51.208.250 долларов. Ни обслуживать, ни платить долги никто не торопился. В 1861 г. после длительной гражданской войны к власти в стране пришли либералы во главе с Бенито Хуаресом. США признали правительство либералов еще в 1859 году. Хуарес не хотел признавать долги предшествовавших правительств, то есть своих противников, что, по мнению Пальмерстона, было совершенно недопустимо.

Крупные биржевые спекулянты, поддержанные герцогом Шарлем Морни, сводным братом императора французов, требовали от нового правительства Мексики признания весьма сомнительных долговых обязательств, сделанных руководителем лагеря, проигравшего в гражданской войне. Морни был крупным вкладчиком в швейцарском банке Жекера, который с 1835 г. активно действовал в Мексике и представлял займы консерваторам под 25−30% годовых. В начале 1860-х банком руководил Жан-Батист Жекер, которым были предусмотрительно привлечены высокопоставленные вкладчики и из других стран. 31 октября 1861 г. Лондон, Париж и Мадрид договорились добиваться компенсации потерь, понесенных их подданными в ходе внутреннего мексиканского конфликта. Результатом англо-франко-испанского соглашения стала высадка союзных десантов в Мексике в январе 1862 г. Первоначально речь шла о 2800 французах и 6500 испанцах. Учитывая роль Испании в регионе, общее командование было поручено испанскому генералу Хуану Приму. Британия также планировала принять участие в десанте, но в последний момент в Лондоне предпочли воздержаться. Англичане высадили лишь небольшой отряд морской пехоты в Веракрусе.

Еще в 1823 г. президентом США Дж. Монро была провозглашена доктрина разделения мира на «американскую» и «европейскую» системы, исключавшая возможность импорта последней в Западное полушарие. С середины XIX века она стала одной из основ внешней политики США, стремившихся к доминированию на американских континентах. Во время гражданской войны Вашингтон не мог отстаивать этот принцип. Линкольн был даже готов рассмотреть вопрос о выплате мексиканского долга, но против этого восстал Пальмерстон. Ему не нравилась перспектива чрезмерного усиления влияния США в этой стране. Мексиканская авантюра, в которой, в конце концов, осталась действовать одна лишь Вторая империя, была тесно связана не только с финансовыми махинациями ближайшего окружения Наполеона III, но и с его собственными политическими расчетами. В мае 1862 г. испанцы покинули Мексику — Прим был очень скептически настроен относительно перспектив войны и сумел убедить Мадрид в своей правоте. В стране остались только французы.

Вслед за первыми военными неудачами французского 6-тысячного экспедиционного корпуса в Мексике император Франции летом 1862 г. перешел к широкомасштабной интервенции — за океан была отправлена 40-тысячная армия. Ими исключительно энергично командовал генерал Эли-Фредерик Форе, который, как говорили тогда во Франции, отправился в Мексику за маршальским жезлом. Париж явно находился под влиянием своих недавних успехов в Китае и ожидал быстрого успеха. В мае 1863 г. французская армия сумела окружить и заставить сдаться 14-тысячную группировку республиканцев под Ортего, 6 июня французы овладели Мехико. Форе получил звание маршала и стал послом Второй империи в Мексике. Но победа была умозрительной. С одной стороны, сопротивления никто не оказывал — правительство бежало на север, в стране начиналась партизанская война. Война в Мексике не усилила Францию новым союзником, а лишь ослабила ее — прежде всего в военном отношении. В 1861 г. армия Второй империи по штатам мирного времени насчитывала 431.546 чел., по штатам военного — 620.642 чел., т. е. могла увеличиться лишь в 1,43 раза.

Что касается внешнеполитических последствий — то интервенция резко ухудшила отношения Парижа, Лондона и Вашингтона. С самого начала президент А. Линкольн опасался, что Мексика станет опорой южных штатов. Кроме того, его не могла не беспокоить перспектива потери Калифорнии и Техаса, отторгнутых у Мексики в 1848 и 1845 гг. 8 ноября 1861 г. военный корабль северян «Сан-Джасинто» под угрозой оружия остановил в открытом море британский пароход «Трент», на котором в Европу следовали послы южан: они были арестованы и силой уведены с «Трента». Командир северян был принят дома как национальный герой. В Англии этот инцидент вызвал бурю возмущения. Правительство Пальмерстона потребовало извинений и демонстративно начало подготовку к войне. Президент А. Линкольн вышел из кризиса, освободив арестованных, но англо-американские отношения остались натянутыми. За этим случаем последовали другие: в связи с объявленной Вашингтоном морской блокадой побережья Конфедерации корабли северян захватывали нарушителей, среди которых было немало англичан.

В какой-то степени это было неизбежно. Накануне Гражданской войны 3/5 всей внешней торговли США приходилось на Англию и ее колонии, 4/5 всех судов, посетивших американские порты, были британскими. С началом конфликта только на Миссисипи находилось товаров, уже купленных британцами, на 7 млн руб. В основном они предназначались для Ливерпуля. Естественно, это был хлопок. Подданные британской короны резко увеличили ввоз оружия, продавая его всем желающим. В 1860 г. в США было ввезено оружия из Англии на 315 тыс. руб., из Вест-Индии — на 42 тыс. руб., а в 1862 г. эти показатели составили уже 7 млн и 2,5 млн руб., постепенно начав снижаться с 1863 г. — 2,975 млн и 1,4 млн руб., составив в 1864 г. 257 тыс. и 525 тыс. руб. Естественно, что при таких обстоятельствах контроль над океаном приобретал для южан и северян особое значение.

Мятежная конфедерация заказала в Англии 4 крейсера — «Самтер», «Флорида», «Шенандоа» и «Алабама», которые поставили морскую торговлю Севера под угрозу. Крейсера и каперы южан, часть из которых была построена в Англии по заказу Конфедерации, нанесли существенный ущерб североамериканскому торговому флоту, захватив 261 судно. Самым известным из таких кораблей была «Алабама», активно действовавшая с августа 1862 по июнь 1863 г. Она захватила и уничтожила 63 торговых судна северян. В результате судовладельцы и купцы предпочитали переводить свои суда и грузы под британскую юрисдикцию. В 1861 г. из-под американского флага под британский ушло 126 судов и 71.673 тонны грузов, в 1862 г. — 135 судов и 74.578 тонн грузов, в 1863 г. — 348 судов и 252.579 тонн грузов. Только в 1864 г. эти потери американцев стали идти на убыль — 106 судов и 92.052 тонны грузов. Лишь в июне 1864 г. северо-американцам удалось потопить «Алабаму» у берегов Шербурга, часть её экипажа во главе с командиром была спасена наблюдавшей за боем британской яхтой и вывезена в Саутгемптон, где моряков ждала торжественная встреча. Это вызвало бурю негодования в США.

На фоне таких отношений между Лондоном и Вашингтоном в Петербурге было принято решение отправить русские эскадры к побережью США. 13 сентября 1863 г. в Нью-Йорк прибыли 2 фрегата под командованием контр-адмирала С. С. Лесовского. До конца месяца русская эскадра здесь была усилена еще 2 корветами и клипером. 1 октября 1863 г. 4 русских корвета и 1 клипер под командованием контр-адмирала А. А. Попова пришли в Сан-Франциско. С этих позиций, опираясь на поддержку Америки, русские корабли могли угрожать морским коммуникациям Англии в Тихом океане и Атлантике. Адмиралы еще июле 1863 г. получили инструкции от Морского министерства, предписывавшие начало действий против купеческого флота противника в случае начала военных действий. Военное значение этих возможных операций не стоит преувеличивать, речь шла только об угрозе торговым перевозкам, но и она воспринималась достаточно серьезно. Приход русской эскадры во время гражданской войны имел и другое значение. Россия была единственной Великой Державой, продемонстрировавшей свое сочувствие Вашингтону в тяжелое для федерального правительства время, и этот шаг был с воодушевлением воспринят в обеих странах.

В Сан-Франциско русские суда ждал очень радушный прием. Атлантическое побережье не отставало в любезности. В Нью-Йорке царила атмосфера праздника. «Муниципалитет и высшая буржуазия решились осыпать всевозможными почестями русских офицеров, — писал корреспондент «Таймс» 2 октября 1863 г. — Процессии, обеды, балы, серенады, все средства пущены в ход, чтобы показать, до чего были бы рады американцы, если бы у них завелся друг в Европе, да еще такой, как Россия. Зато французских и английских моряков вовсе не видно на берегу, хотя их до 5000 жмётся на тесном пространстве здешней морской стоянки». Часть эскадры поднялась по Потомаку до Вашингтона. Бывший секретарь американского посольства в России прочитал в Нью-Йорке публичную лекцию «Россия и русские», в которой «выразился, что Польша не сочувствия и симпатии заслуживает, а только сожаления, как предмет политических интриг». Впрочем, иногда это воодушевление в Америке казалось излишним русскому внешнеполитическому ведомству. Многочисленные приемы и речи на них, в которых хозяева заявляли, что «Россия посылает эскадру в Нью-Йорк для того, чтобы по данному сигналу смести английскую и французскую торговлю с поверхности морей», не входили в планы Петербурга. Там не хотели торопиться с излишним обострением и без того сложных отношений с Лондоном.

10 (22) октября 1863 г. Горчаков инструктировал русского посланника в Вашингтоне: «Мы весьма тронуты приемом, оказанным нашей небольшой эскадре. Концентрация судов имела своей главной целью охранение безопасности в то время, когда, как нам казалось, нам угрожала война. Мне нет нужды заявлять, что такая возможность никогда не соответствовала нашим желаниям. Сегодня шансы на войну кажутся нам еще менее вероятными. Мы хотели бы быть уверены, что наши храбрые моряки, сердечно отвечая на оказываемый им прием, воздержатся от того, чтобы придавать своим речам характер, угрожающий какой бы то ни было державе, и чтобы тем самым давать повод к предположениям, не входящим в наши намерения и не соответствующим нынешней политике. Такая осторожность тем более необходима, что наши моряки находятся в стране, где страсти чересчур возбуждены и нравы весьма экспансивны».

Что касается антирусской коалиции, то она не состоялась ни в 1863, ни в 1864 году. Ни Франция, ни Австрия, ни Великобритания не готовы были заходить в своей поддержке Польши за пределы дипломатических демаршей. Планы британцев были самыми масштабными: передача Царства Польского Австрии, Венеции — Итальянскому королевству и т.п., но добиваться их было нечем. Кроме того, каждая из этих стран имела значительные проблемы в собственной внутренней политике — выборы 1863 г. усилили оппозицию Наполеону III, Франц-Иосиф был обеспокоен ростом недовольства в Венгрии, в Англии вновь обострились дебаты по вопросу об избирательной реформе. Для того чтобы укрепить англо-франко-австрийское сотрудничество и упрочить связи с папским престолом и Австрией, французской дипломатией был предпринят еще один шаг в Мексике.

После длительных переговоров на трон провозглашенной Мексиканской империи 10 апреля 1864 г. был возведен эрцгерцог Максимилиан, который за отречение от своих династических прав австрийского принца получил возможность набрать 6 тысяч добровольцев среди подданных своего брата. В 1855 г. либералы отняли у церкви земельные владения — они составляли 1/3 обрабатываемой в стране земли. По дороге к своим владениям новая императорская чета посетила Римскую область, где Максимилиан встретился с папой и обещал учесть его интересы. Владения папы были заняты французскими войсками, присутствие которых сохраняло их от революционеров, мечтавших об объединенной Италии. Австрийский фрегат «Новара» также сопровождала французская эскадра — французы были повсюду. Когда у «Новары» вышла из строя машина, ее взяли на буксир французские корабли — это был очень яркий символ мексиканской политики европейских держав. 28 мая Габсбург прибыл в Мексику, где попытался приступить к правлению. Одним из первых его шагов было признание долга в 8 млн фунтов или 201.600.000 франков. 8 августа 1863 г. в столице было собрано большое национальное собрание, которое завершило формальную сторону дела — Максимилиан был провозглашен императором. Форе был сменен маршалом Франсуа Базеном.

Вместе с Римом и Алжиром Мексика оттянула на себя до 1/3 всей французской пехоты. Под впечатлением успехов Пруссии в Европе и под недвусмысленной угрозой со стороны США употребить силу для соблюдения «доктрины Монро» Наполеон III решил уйти из Америки. Если в 1862 г. там было 38 тыс. французов, в 1865 — уже 28 тыс., в 1866 — 25 тыс., в 1867 — 20 тыс. Мексика платила по 1 тыс. франков в год за каждого французского солдата. 5 февраля был оставлен Мехико, в марте 1867 г. французы эвакуировались из Мексики. Армия Мексиканской империи состояла из 35 тыс. чел., не считая наемников: 6545 австрийцев и 1324 бельгийца. Вместе с французами ушли и европейские добровольцы, император Максимилиан был брошен на произвол судьбы. Армия Максимилиана стала разбегаться, в июне 1867 г. он был схвачен, предан суду трибунала и расстрелян. Тела неудачного императора и двух оставшихся верными ему генералов были захоронены в неизвестной могиле. По просьбе австрийского правительства в конце ноября 1867 г. его останки были переданы на фрегат «Новара» — тот самый, на котором в 1864 г. адмирал Тегетгоф доставил его к берегам Мексики.

За малым исключением, судьба остальных участников авантюры также была незавидной. Генерал Прим в 1868 г. осуществил переворот и стал диктатором Испании, в 1870 г. он возвел на престол родственника итальянской королевской династии Амадея I, но после стал жертвой покушения республиканцев в Мадриде: его карета была обстреляна у здания кортесов, генерал получил смертельные ранения и вскоре скончался.

В 1871 году пуля настигла и Жекера. Его удачные банковские операции благодаря близости к верхам Второй империи стали одной из причин того, что он был расстрелян парижскими коммунарами, став почти первооткрывателем пантеона жертв коммунизма.

На этом фоне другим участникам и организаторам авантюры в Мексике повезло. Герцог Морни умер в 1865 г. в Париже, в том же году скончался Пальмерстон. Форе был разбит инсультом в 1868 году и скончался в Париже в 1872 году.

Наполеон III попал в плен вместе со 120-тысячной армией маршала Мак-Магона в Седане, вернуться во Францию ему было не суждено. Он умер в 1873 году изгнанником — в эмиграции в Англии. Базен в 1870 году сдался прусским войскам вместе со своей 170-тысячной армией в крепости Мец. Воевать с немцами оказалось несравненно сложнее, чем заниматься карательными акциями против повстанцев в Мексике. По окончании войны он был арестован, предан суду и приговорен к 20-летнему заключению. Базен бежал и умер в 1888 году в Мадриде.